— Верно, — наконец подтвердила мисс Ладингтон, — ты права, с тебя никогда не писали портрета. Картина написана через много лет после того, как ты покинула этот мир. Ее написали, увеличив вот эту миниатюру…. Ты помнишь ее?

Тут она сняла с шеи медальон с портретом Иды на слоновой кости, открыла его и протянула молодой девушке, думая о том, как много лет она носила этот талисман.

— Ах! Да это же мой портрет на слоновой кости! — воскликнула Ида. — Откуда он у вас? И что вы, собственно, хотели этим сказать — «Когда ты покинула этот мир»? Я чувствую, со мною произошло что-то необычное. Неужели я умерла? Но я не помню своей смерти. О! Неужели никто не может объяснить, что же со мной произошло? Что случилось?

Испуганный взгляд, который исчез с того момента, как она узнала деревню и родной дом, вновь появился на ее лице, и последние слова прозвучали как крик о помощи. И недоумение девушки не могло не затронуть сердца тех, кто слышал это.

Все время после выхода из экипажа, Пол только и думал, что о каком-нибудь доходчивом объяснении, которое могло бы в какой-то степени оказаться приемлемым для определения родственных отношений Иды с мисс Ладингтон. Судя по всему, те запутанные пояснения, которые были даны Иде в доме миссис Легран, дали весьма мало, если вообще дали что-нибудь. А коль так, то было весьма вероятно, что она может пребывать в этом странном состоянии до скончания века, а это было крайне нежелательно как для нее самой, так и для мисс Ладингтон и Пола.

— Если вы наберетесь терпения, — заметил Пол, — то я попытаюсь все объяснить. Вы верно догадались, что с вами произошло нечто необычное. А поэтому вам следует быть готовой к тому, что мое объяснение может показаться не менее странным, чем все ваши обстоятельства. Во всяком случае, я думаю, понять меня будет нетрудно.

Глаза Иды были устремлены на него с таким выражением, как будто бы от его слов зависела сама ее жизнь.

— Вы помните себя девяти- или десятилетней девочкой? — спросил Пол.

— Ну конечно, — ответила Ида. — Я отлично помню те годы.

— Теперь вы стали молодой дамой, — продолжил он. — И как вы полагаете, где теперь находится маленькая девочка, какой вы себя вспоминаете? И что произошло с нею?

— Нет, пожалуй, я этого не знаю, — помедлив, сказала Ида. — Мне кажется, что та девочка прячется где-то во мне самой.

— Но вы же выглядите далеко не как маленькая девочка. Вы думаете, действуете и чувствуете совсем по-другому. Так как же она может быть в вас?

— Ну а где же ей еще быть? — возразила Ида.

— О-о, для нее найдется место, — заметил Пол. — Вселенная достаточно велика, чтобы вместить всех, кто когда-либо жил. А теперь представьте, будто вы верите, что та девочка еще жива и пребывает где-то в стране призраков, духов. Но она не превратилась в молодую даму, каковой стали вы. Вы понимаете, что сказать это — означает примерно то же самое, что признать эту девочку мертвой. Итак, духом стал ребенок со всем, что ему свойственно — с детским лицом, детским характером, с детскими мыслями и детскими чувствами… Можете вы себе это представить хотя бы как фантастическую возможность?

— Естественно, — ответила Ида. — Конечно, я могу это представить.

— Отлично, — продолжил Пол. — А теперь вспомните, что вы сохранили об этой девочке самые добрые и нежные впечатления, а потому мечтаете вновь увидеть ее, хотя вам и известно, что она — призрак, дух. А теперь представьте, что вы отправляетесь к женщине, обладающей таинственной силой и возможностью вызывать души умерших. Вы просите эту женщину вызвать дух этого ребенка, которым когда-то были вы сами. Появляется девочка — ваше материализованное детское «я», вы узнаете ее. Но как раз в этот момент женщина-медиум умирает и ее жизненные силы переходят к материализованному духу ребенка. В результате вместо того, чтобы вернуться в страну призраков, девочка окончательно превращается в здоровое дитя. Но теперь она, это столь любимое вами существо, уже не в состоянии узнать вас, поскольку вы, естественно, существенно изменились с того времени, когда были ею — маленькой девочкой. А теперь представьте себе, что эту девочку вы привозите к себе домой и…

— Что вы хотите этим сказать? — прервала Пола Ида, глядя широко распахнутыми, удивленными глазами. — Так я?..

— С этой женщиной, — завершил фразу Пол, указывая на мисс Ладингтон, — состоите в тех же родственных отношениях, в которых была бы наша гипотетическая девочка с вами. С нею вас связывают тс же узы, что и с маленькой девочкой, которой вы когда-то были. Эта женщина помнит и любит вас точно так же, как вы помните и любите девочку, о которой мы говорили. Но вы не в состоянии узнать эту женщину, как не могла бы узнать вас та девочка. Вы обе носите одно и то же имя — Ида Ладингтон. Но я уверен, что вас невозможно перепутать — так вы не похожи в настоящее время одна на другую.

Наконец Ида поняла все, что он имел в виду. Об этом можно было судить по тому внимательному взгляду, который она бросила на мисс Ладингтон. Казалось, что этим взглядом она призывает обнять себя и в то же время пытается удержать старую женщину на расстоянии. В ее взгляде можно было прочитать беспокойство, недоверие и что-то вроде своенравного вызова. Но больше всего, пожалуй, в нем было нежности. По всей видимости, именно так должна смотреть девушка, которую выкрали из колыбели, а затем воспитали чужие люди, на женщину, которая внезапно заявляет свои права называться ее настоящей матерью. Мисс Ладингтон не была для нее чужим человеком, однако связывающие их узы были такого свойства, что прежде просто оставались неизвестными на Земле.

— Теперь вы поняли? — спросил Пол.

— Я полагаю… Да. Мне кажется, что я… поняла, — помедлив, ответила Ида, не отрывая от мисс Ладингтон зачарованного взгляда. — Но насколько же это… странно!

На лице мисс Ладингтон читались удовлетворенная гордость и какая-то пронзительная нежность, которую она с трудом сдерживала, опасаясь испугать Иду ее проявлением.

— Меня не удивляет, что тебе все это представляется необычным, — очень мягко сказала она. — У тебя нет никаких доказательств того, кем я являюсь. Я же хорошо помню себя… тобою. Ах, до чего хорошо я помню это! Так вот, конечно же, ты не можешь помнить меня. В твоей памяти нет ничего, что напоминало бы обо мне. Однако же ты имеешь полное право требовать от меня доказательств того, что я именно тот человек, за которого себя выдаю, что я действительно Ида Ладингтон, действительно — твое более позднее «я». Я думаю, что очень скоро мне удастся убедить тебя в этом.

Она попросила Иду сесть, а сама направилась к стоящему в углу комнаты старому секретеру, после чего отперла и выдвинула ящик, ключ от которого всегда носила с собою.

Пол вспомнил о том времени, когда он еще был маленьким мальчиком и ему приходилось наблюдать, как во второй половине дня по воскресеньям мисс Ладингтон открывала и выдвигала ящички секретера и плакала над извлекаемыми из них реликвиями.

И вот теперь она достала из ящика стопку писем, кусок ленты, букетик засохших цветов и еще ряд мелочей, после чего передала все это Иде.

Пол на цыпочках выскользнул из комнаты — едва ли при этой сцене следовало присутствовать третьему, или, точнее говоря, второму человеку.

Когда он по прошествии некоторого времени вернулся в комнату, мисс Ладингтон сидела уже на том стуле, на котором до того сидела Ида. Мисс Ладингтон плакала и смеялась одновременно, в то время как молодая девушка с сияющими как звезды глазами склонялась над нею и сцеловывала бегущие по щекам старой женщины слезинки.

Ночь уже прошла, и, затмевая искусственное освещение, через окна проникал свет летнего утра, напоминая о том, что на подходе очередной день.

— Тебе следует теперь пользоваться твоей собственной спальней, — объявила мисс Ладингтон.

Лицо старой дамы светилось счастьем, и высокий дрожащий голос выдавал радостное упоение происходящим.

— Ты прости, что я забила комнату своими собственными вещами, — продолжила старая женщина. — Завтра они будут перенесены. Как водишь, я не надеялась, что ты когда-либо вернешься. Была уверена, что это я прибуду к тебе…

— Я и ты… Ты и я. — Девушка медленно и нараспев повторяла эти слова.

Казалось, что, тщательно выговаривая их, она пытается постичь вкладываемый в них смысл. Внезапно в ее глазах появился страх, и она, содрогнувшись, воскликнула:

— О-о, все-таки до чего же это необычно!

— Так ты больше не сомневаешься? И сомнений более не будет? — заискивающе-испуганно спросила мисс Ладингтон.

— Нет-нет! — сказала девушка, делая видимые усилия, чтобы успокоиться. — Теперь нет никаких сомнений, и мне нечего сомневаться.

Ида обвила руками шею мисс Ладингтон. Несмотря на всю нежность этого объятия, в ее порыве можно было заметить и следы остающегося страха.

Вскоре мисс Ладингтон и Ида спустились по лестнице вниз. Несколько опережая старую даму, Ида шла вперед уверенными, твердыми шагами, безошибочно находя путь в путанице многочисленных просторных коридоров и не обращая внимания на еще более многочисленные двери. Так они шли, пока не оказались у комнаты, которая прежде была спальней девушки, а теперь находилась в распоряжении старой женщины. Мисс Ладингтон не переставала удивляться и умиляться.

— Как странно видеть тебя уверенно идущей по дому, — заметила она с многозначительной улыбкой. — И в то же время я понимаю, что удивляться тут нечему.

— Нет, — возразила девушка, бросив на мисс Ладингтон несколько удивленный взгляд, — мне так не кажется. Более того, было бы странным, если бы я не ориентировалась тут. Единственно странное для меня во всем этом — это чувство, будто я тут не дома, а в гостях.

— Ну уж гостем-то ты тут никак не являешься, — живо воскликнула мисс Ладингтон, которая заметила, что в глазах девушки вновь появляется выражение растерянности. — Ты должна чувствовать себя тут хозяйкой! Мы с Полом с радостью будем твоими слугами.

Перенестись из состояния бодрствования в состояние сна в общем означает не что иное, как поменять прозаический мир действительности на фантастические несуразицы. Вместе с тем можно с уверенностью утверждать, что три человека, которые тем утром, как раз когда начинали петь птицы, легли вздремнуть, не пережили в стране снов ничего, что сравнилось бы с фантастическими событиями, которым они были свидетелями предыдущей ночью и которые наблюдали собственными глазами.

Глава девятая

На следующий день Пол был внизу задолго до того, как туда спустились мисс Ладингтон и Ида. Он как раз сидел внизу в галерее, которая соединялась застекленными дверями с комнатой для гостей, когда внезапно услышал вскрик. В тот же момент в галерею ворвалась Элен, служанка. Лицо ее было бело как снег. Судя по всему, она убирала в комнате для гостей.

— Что случилось? — спросил Пол.

— Я только что видела привидение! Это точно! — задыхаясь, выпалила Элен. — Я встала на стул, чтобы стереть с картины пыль, как я делаю это каждое утро. Оглянувшись случайно, я увидела стоящей в дверях как раз ту девушку, которая изображена на картине. Она точно так же улыбалась, как на портрете, и была такой же радостной. Вот тут-то я от испуга вскрикнула и бросилась вон из комнаты.

Когда она еще продолжала говорить, в галерею вошла Ида. Завидев ее, служанка с неимоверной быстротой спряталась за Пола и прошептала:

— О Господи, да это же она, клянусь жизнью!

Когда же она заметила, что Пол, вместо того чтобы разделить ее ужас, дружески поприветствовал привидение, на ее лице появилось столь комичное выражение полной растерянности, что Ида рассмеялась, а за нею начал смеяться и Пол.

— Это не призрак, Элен. Эту даму зовут мисс Ида Ладингтон. Она наша родственница, приехавшая сюда минувшей ночью, чтобы пожить с нами.

— Надеюсь, вы не обиделись, мисс, что я приняла вас за призрак? — смущенно сказала Элен. — Но уверяю вас, вы — точная копия девушки с портрета, а я не знала, что в доме находятся родственники хозяйки.

С этими словами девушка вышла, чтобы поделиться на кухне своим приключением.

Судя по тому, как теперь выглядела Ида, она была более спокойна, чем предыдущей ночью. В ее поведении не было более и следа возбуждения. Пол поинтересовался, как она спала.

— Мне почему-то кажется, что вы видели удивительные сны.

— Нет, я вообще ничего не видела во сне. Просто спала здоровым, глубоким сном, — возразила она. — Но утром, когда проснулась и увидела обычную обстановку комнаты, в которой спала прежде, — те же книги, картины, мебель… все то же, что и всегда, — то мне пришлось посидеть некоторое время спокойно, чтобы привести в порядок свои мысли и попытаться вспомнить, что же со мной случилось. И хотя я помню все достаточно хорошо, осознать случившееся было достаточно трудно. Потом я встала и подошла к окну. Из него можно видеть дом для проведения деревенских собраний, здание школы и дома соседей. И все выглядит точно так же, как я привыкла это видеть в течение всей своей жизни, начиная с раннего детства. На все это я всегда смотрела из этого окна… Мне пришлось вновь сесть и еще раз хорошенько поразмыслить, прежде чем я поверила, что действительно нахожусь в Хилтоне и что события прошедшей ночи не приснились во сне.