Люди совершали самоубийства и по менее значительным поводам, и Сабрина теперь больше всего боялась именно этого. В их семье никогда ни у кого не было суицидальных наклонностей, но ведь никто так сильно не страдал. Она хотела сделать все возможное, чтобы помочь Энни и защитить ее. Именно для этого и существуют сестры.

Тэмми, взяв с собой Хуаниту, поднялась наверх, чтобы прилечь. Кэнди вышла из дома полежать у бассейна. Крис и Сабрина отправились следом, за ними Бьюла и Зоя. Йорк сразу же плюхнулась в бассейн и, выйдя оттуда, выглядела как мокрая крыса. Бьюла предпочитала не плавать, а прогуливаться по воде в мелкой части бассейна, чтобы охладиться. Наблюдая за ними, Сабрина улыбнулась, чувствуя, как постепенно поднимается настроение.

Они немного поболтали, потом появился Джим. Он энергично проплыл несколько кругов по бассейну и устал. Он находился в отличной физической форме, но когда сел рядом, стало заметно, как он сутулится. Отец все еще до конца не поверил, что его любимой Джейн не стало ровно неделю назад.

— Когда вы поедете к Энни, я буду вместе с вами, — сказал он Сабрине, и та кивнула. Сейчас Энни была нужна вся любовь, поддержка и помощь. А отец играл большую роль в ее жизни. Он был не так строг с ними, как мать, но всегда держался рядом, защищал и любил их, всегда был готов выслушать и помочь. И сейчас все это требовалось Энни. — Чем я смогу помочь?

— Ничем, — честно призналась Сабрина. — Она только что узнала об этом. Это был для нее страшный удар.

— А ее бойфренд во Флоренции? Может, он приедет ее навестить? Это могло бы взбодрить ее.

Сабрина долго молчала, потом покачала головой:

— Я так не думаю, папа. Несколько дней назад я ему позвонила, и он не горел желанием помочь Энни. — Она не нашла мужества признаться отцу, каким ничтожеством оказался Чарли и что он исчез из жизни сестры. — Справиться с такой проблемой нелегко любому парню, а он еще так молод…

— Не так уж и молод, — строго сказал отец. — В его возрасте я был уже женат, и у нас была ты.

— Теперь все по-другому, — возразила Сабрина, и отец, кивнув, пошел одеваться. Он собрался быстро. Тэмми поехала с ними, а Кэнди попросила разрешения остаться, сославшись на головную боль и тошноту. Сабрина не настаивала и оставила ее с Крисом.

Второе посещение Энни в этот день было еще хуже, чем первое. Она была все еще сонная и явно погружалась в депрессию. Сидела в постели, плакала и почти не разговаривала. Отец, увидев ее, заплакал и прерывающимся голосом попытался сказать ей, что все будет хорошо. Он сказал, что она может остаться с ним, и что сестры будут заботиться о ней, отчего она зарыдала еще сильнее.

— У меня даже личной жизни больше никогда не будет. У меня больше никогда не будет бойфренда. Я не выйду замуж. Не смогу жить одна. Не смогу писать картины. Я больше никогда не увижу закат и не посмотрю кинофильм. Я не буду знать, как выглядит каждая из вас. Я даже волосы причесать не смогу.

Она буквально рвала их сердца, перечисляя все, что она больше не сможет делать.

— Есть множество того, что ты по-прежнему можешь делать, — напомнила ей Сабрина. — Даже если ты не сумеешь писать картины, ты сможешь преподавать.

— Как я смогу преподавать, если не вижу того, о чем говорю? Нельзя преподавать историю искусства, если не видишь самих произведений.

— Уверена, ты сможешь. К тому же многие слепые выходят замуж. Твоя жизнь не кончена, Энни. Она просто станет другой. А это не конец света. Это всего лишь изменение.

— Тебе легко говорить! Моя жизнь кончена, и ты это знаешь. Как я теперь смогу вернуться в Италию? Мне придется жить, как ребенку, в родительском доме. — Энни снова начала всхлипывать.

— Это не так, — тихо сказала Тэмми. — Некоторое время, пока не привыкнешь, ты сможешь пожить с нами. А со временем будешь жить самостоятельно. Я уверена, это делают большинство слепых. Ты не какая-нибудь умственно отсталая, просто ты потеряла зрение. Существуют школы, в которых слепых обучают навыкам повседневной жизни. Научившись этому, ты сможешь жить самостоятельно.

— Нет, не смогу. Я не хочу ходить ни в какую школу. Я хочу писать картины.

— Может быть, ты сможешь заняться скульптурой? — предложила Тэмми и увидела, как Сабрина, сидевшая по другую сторону кровати, одобрительно подняла вверх два больших пальца. Самой ей это не пришло в голову.

— Я не скульптор. Я художник.

— Ты сможешь научиться. Подумай об этом.

— Моя жизнь кончена, — печально сказала Энни и заплакала как ребенок. Из глаз отца сразу же потекли слезы. Сабрине вдруг пришло в голову, что им следует быть с ней построже, чтобы заставить приложить усилия, чего сама она и не подумает сделать. Тэмми была того же мнения. Если Энни будет жалеть себя и откажется действовать, ее придется заставить это сделать. Но для строгих мер было еще слишком рано, ведь она только что узнала о своем несчастье и ее страшит будущее.

Они оставались с ней до ужина, а потом им пришлось уйти, хотя очень не хотелось оставлять ее. Они все были измучены, ей тоже требовался отдых. Они пробыли с ней почти целый день и пообещали вернуться утром.

Воскресенье прошло в основном так же, если не хуже, чем суббота, потому что реальность стала постепенно доходить до сознания Энни. Они ушли от нее в шесть часов. Для Тэмми это был последний вечер пребывания дома. Ей еще предстояло упаковать вещи, и она хотела какое-то время побыть с отцом. Крис приготовил им лазанью. В тот вечер он уезжал в Нью-Йорк.

Тэмми поцеловала Энни, из глаз которой катились слезы. Ее красивые зеленые глаза были теперь абсолютно бесполезны: они ничего не видели.

— Я уезжаю утром, — напомнила ей Тэмми, — и хочу, чтобы ты не бездельничала. Я приеду, возможно, на День труда, а ты к тому времени должна научиться многое делать самостоятельно. Договорились?

— Нет! — заявила младшая сестра, но голос ее, по крайней мере, звучал не жалобно, а сердито. — Я больше никогда не смогу самостоятельно причесаться, — сказала она, словно пятилетний ребенок, и все рассмеялись. Она лежала в постели и была невероятно красивая и очень беспомощная. Ее волосы с медным отливом блестели. Медицинские сестры их вымыли, а Сабрина поработала над ними щеткой.

— Ну что ж, — сказала практичная Тэмми, — в таком случае ты права. Если ты перестанешь причесываться, тебе действительно не найти ни мужа, ни бойфренда. Надеюсь, хотя бы мыться ты будешь?

— Не буду, — заявила Энни и, сев в постели, скрестила на груди руки.

Все рассмеялись. Сама того не желая, Энни тоже улыбнулась.

— Ничего смешного в этом нет, — всхлипнула она и снова расплакалась.

— Я знаю, малышка, — сказала, целуя ее, Тэмми, — что в этом нет ничего смешного. Но возможно, если мы возьмемся все вместе, жизнь станет более сносной. Все мы так тебя любим!..

— Я знаю, — сказала Энни, опускаясь на подушку. — Просто я не знаю, как за это приняться, и мне страшно.

— Пройдет какое-то время, и ты перестанешь бояться, — заверила ее Тэмми. — Если потребуется, можно ко всему приспособиться. У тебя за спиной вся семья.

— У меня нет мамы, — печально сказала Энни, и две крупные слезы скатились по ее щекам. Отец отвел взгляд.

— Да, но у тебя есть мы, — продолжала Тэмми, — и мы любим тебя всем сердцем. Я позвоню тебе из Лос-Анджелеса, и ты уж постарайся сообщить мне какие-нибудь новости. Если Сабрина пожалуется, что от тебя плохо пахнет, то я приеду и собственноручно вымою тебя своей мочалкой из люфты, которую ты терпеть не можешь. — Энни снова улыбнулась. — Так что будь хорошей девочкой. Не напрашивайся на неприятности. — Она обычно говорила это Энни, когда они были детьми. Между ними было три года разницы, и Энни была еще ребенком, когда Тэмми уже считала себя взрослой. Энни тысячу раз ябедничала на Тэмми, особенно когда дело касалось мальчиков. И Тэмми не раз грозилась поколотить ее, хотя никогда этого не делала.

— Я люблю тебя, Тэмми, — печально сказала Энни. — Позвони мне.

— Ты знаешь, что позвоню. — Поцеловав сестру в последний раз, Тэмми вышла из палаты. Остальные, поцеловав ее, тоже вышли. Сабрина сказала, что они с Кэнди приедут завтра, но только во второй половине дня. Она не сообщила Энни, что на следующее утро едет смотреть дом в Нью-Йорке. Она отправится в Нью-Йорк в восемь утра, то есть в то же время, что и Тэмми, которая поедет в аэропорт. Сабрина брала с собой Кэнди, с тем чтобы, если дом понравится, сразу принять решение.

В тот вечер за ужином все они высказывали свои соображения о дальнейших действиях. Никто из них не сомневался в том, что Энни необходимо поступить в специальную школу для слепых. Энни была права: теперь она очень многого не могла делать. Она должна была научиться заново наполнять водой ванну, поджаривать хлеб, причесывать волосы.

— Ей надо побывать у психоаналитика, — настаивала Сабрина. Она уже позвонила психиатру и оставила ей послание на автоответчике.

— И мне кажется превосходной твоя идея относительно того, чтобы заняться скульптурой, — сказала Тэмми.

— Если бы она захотела, это могло бы решить проблему. Однако сейчас ей кажется, что жизнь кончена. Если говорить о той жизни, какую она знала, так оно и есть. Ей нужно совершить переход в новую жизнь. А это непросто сделать, даже в ее возрасте.

— В моем возрасте это тоже нелегко, — невесело сказал отец, накладывая себе в тарелку отличной лазаньи, которую приготовил Крис. — Кстати, я думаю, что тебе следует оставить юриспруденцию и стать поваром. — За последнюю неделю, работая по дому, Крис проявил себя мастером на все руки. — Здесь ты мог бы найти работу в любое время.

— Если мне надоест возиться с коллективными исками, я буду иметь это в виду.

Замечание отца заставило всех осознать, что ему тоже будет нелегко приспосабливаться к изменившимся обстоятельствам. Он был женат почти тридцать пять лет, а теперь остался один. Отец не привык заботиться о себе. Более чем полжизни он во всем полагался на жену и сейчас, оставшись без нее, растерялся. Он даже еду готовить не умел. Сабрина мысленно напомнила себе, что нужно попросить экономку начать, когда они уедут, оставлять ему какие-нибудь готовые блюда, чтобы он мог разогреть их в микроволновке.

— В твою дверь начнут стучаться вдовы и разведенные со всей округи, — предупредила его Тэмми. — Все будут предлагать тебе свои услуги. Ты будешь нарасхват.

— Меня это не интересует, — мрачно сказал отец. — Я люблю вашу мать. И не хочу никого другого.

— Понятно. Но ты их интересуешь.

— Делать мне больше нечего, — проворчал он.

Но правда состояла в том, что так оно и было. Ему действительно без жены было абсолютно нечего делать. Она заботилась обо всем, она организовывала их общественную жизнь, все планировала. Джейн делала его жизнь интересной: они ездили на концерты, в драматический театр, в оперу. Детям и в голову не могло прийти, что он будет продолжать делать это для себя. Жена совершенно избаловала его. И в результате он стал от нее зависимым.

— Ты должен как-нибудь приехать в Нью-Йорк и поужинать с нами, папа, — сказала Сабрина, напомнив ему о том, что завтра они с Кэнди едут смотреть дом. — Судя по описанию, он кажется привлекательным.

— Возможно. Но он может также оказаться ужасным. Знаешь ведь, какие эти агенты по недвижимости. Они могут солгать, к тому же частенько обладают дурным вкусом. — Он кивнул, подумав о том, что ему будет очень одиноко, когда девочки снова уедут. — Может быть, мне следует выйти в отставку? — с расстроенным видом спросил он, но все три дочери возразили в один голос.

— Нет, папа! — сказали они, и все рассмеялись. Этого никак нельзя было делать, чтобы еще более не ограничивать свою жизнь. Нужно постоянно быть занятым и делать сейчас даже больше, чем прежде, — это ни у кого не вызывало сомнений. — Тебе надо работать, встречаться с друзьями, ходить на концерты, в театры, как это делали вы с мамой.

— Одному?! — в ужасе спросил отец.

Сабрина вздохнула и переглянулась с сидевшей за столом напротив Тэмми. Надо было позаботиться не только об Энни, но и об отце.

— Нет, с друзьями, — сказала Тэмми. — Мама хотела бы этого. Она не хотела бы, чтобы ты сидел здесь один и жалел себя.

Отец не ответил и некоторое время спустя поднялся наверх, в спальню.

Крис после ужина отправился в Нью-Йорк, чтобы завтра вовремя быть на работе. Сабрине очень не хотелось его отпускать, но она была благодарна ему за его любовь и помощь. Она проводила его до машины, и он нежно поцеловал ее на прощание.

— Какая страшная была неделя, — подытожила она.

— Да уж!.. Но я думаю, что у всех все будет в порядке. Вам всем повезло, что друг у друга есть вы. — Он снова поцеловал ее. — А у тебя еще есть я.

— Слава Богу, — вздохнула она и обняла его за шею, когда он сел в машину. Даже не верилось, что несчастный случай произошел всего восемь дней тому назад. — Веди машину осторожно. Я приеду в Нью-Йорк завтра, чтобы посмотреть дом, но не смогу там задержаться надолго. Мне надо вернуться сюда. Может быть, сумею оставить Кэнди с папой и приеду на этой неделе на ночь.