Он повел ее наверх, в чулан, где на вешалках в шкафах висела одежда, которую хранили там на всякий случай. Окинув ее взглядом, он протянул ей джинсы.

— Эти, кажется, подойдут. В углу за занавеской есть примерочная. Я подожду вас здесь. Если не подойдут, можно примерить другие, — сказал он. Она, испытывая некоторую неловкость, примерила джинсы. Длинноватые, зато сухие. Она вышла из-за занавески, похожая на сиротку, и он рассмеялся. — Вы позволите мне закатать их? — спросил он. — Иначе вы споткнетесь и снова упадете.

— Конечно, — сказала она, все еще испытывая неловкость. Он закатал штанины, и получилось то, что надо. — Спасибо. Вы были правы. Мои джинсы промокли насквозь, я хотела в обеденный перерыв съездить домой переодеться.

— И к тому времени успели бы простудиться, — сказал он. Она рассмеялась:

— Вы говорите совсем как моя сестра. Она всегда боится, что я ушибусь, упаду или заболею. Совсем как мама.

— Это не так уж плохо. Иногда нам всем бывает нужна такая забота. Матери мне до сих пор не хватает, хотя ее нет уже почти двадцать лет.

— Я свою маму потеряла в июле, — тихо проговорила Энни.

— Сожалею, — искренне сказал он. — Это тяжелая потеря.

— Да, было очень тяжело, — честно призналась она. В этом году Рождество для всех них будет тяжелым праздником. И, слава Богу, что хотя бы День благодарения позади. Но все они боялись Рождества без матери. Они разговаривали об этом, когда разбирали ее одежду.

— Я потерял обоих родителей сразу, — сказал Паркер, провожая Энни в классную комнату. — В авиакатастрофе. В такие моменты, когда между тобой и загробной жизнью не остается никого, быстро взрослеешь.

— Мне это в голову не приходило, — задумчиво произнесла она, — но вы, возможно, правы. Правда, у меня остался отец. — Они добрались до ее классной комнаты. Утром у нее были уроки по Брайлю, а после обеда — уроки кулинарии. Предполагалось, что ученики должны научиться готовить мясной хлеб, который она терпеть не могла, но в том же классе занимался Бакстер, и они дурачились вовсю. Тем не менее, она научилась готовить отличные кексы и жарить цыпленка. И то, и другое в ее исполнении дома встретили с шумным одобрением. — Спасибо за джинсы. Завтра верну.

— В любое время, — сказал он. — Желаю удачного дня, Энни, — пожелал он и добавил; — Веди себя хорошо в песочнице. — Энни рассмеялась. У него было перед ней большое преимущество. Он ее видел, а она его — нет. Но голос у него был приятный.

Она проскользнула на свое место во время урока Брайля, и Бакстер принялся безжалостно подшучивать над ней:

— Теперь, значит, директор школы носит за тобой твой школьный портфель?

— Заткнись! — фыркнула она. — Он водил меня переодеться в сухие джинсы.

— Помогал тебе их надеть?

— Да замолчи ты. Нет, закатал штанины.

Бакстер тихо присвистнул и продолжал поддразнивать ее все утро.

— Кстати, я слышал, он очень привлекательный.

— Наверное, старый, — вздохнула Энни. Брэд Паркер вовсе не пытался приударить за ней. Он просто хотел помочь и вел себя как директор школы. — К слову сказать, это ведь он, а не ты помог мне подняться, когда я шлепнулась на лед.

— Я не мог, — просто ответил Бакстер. — Ведь я слепой, дурочка.

— Не смей называть меня дурочкой! — возмутилась она.

Они вели себя словно двенадцатилетние дети.

Учитель призвал их к порядку, и некоторое время спустя Бакстер вдруг сказал:

— Я думаю, ему тридцать восемь или тридцать девять лет.

— Кому? — удивилась Энни, успевшая сосредоточиться на домашнем задании по Брайлю, которое она, как обнаружилось, почти наполовину сделала неправильно. Это оказалось труднее, чем она думала.

— Мистеру Паркеру. Я думаю, ему тридцать девять лет.

— Откуда ты знаешь? — спросила она.

— Я знаю все. Он разведен, детей не имеет.

— Ну и что дальше? Что все это должно означать?

— Может, он к тебе неравнодушен. Ты его не видишь. Но он-то тебя видит. А мне уже трое говорили, что ты настоящая красавица.

— Они лгали. У меня три головы, и у каждой двойной подбородок. И помог он не потому, что я понравилась ему, а потому, что отнесся ко мне по-доброму.

— Между мужчиной и женщиной нет такого понятия, как «доброе отношение». Есть только заинтересованность или отсутствие интереса. Может быть, он как раз заинтересовался тобой.

— Даже если это так, то из этого ничего не выйдет, — рассудительно заметила Энни. — Он слишком стар для меня. Мне всего двадцать шесть.

— Да, это правда. Он слишком стар, — сказал Бакстер, и оба продолжили работу, пытаясь овладеть Брайлем.

Вернувшись вечером, Энни не застала сестер дома. А миссис Сибата собиралась уходить. Энни покормила собак и принялась за домашнее задание. В семь часов пришла домой Тэмми. Переступив через порог, она вздохнула с облегчением, сняла сапожки и заявила, что измучена до предела, потом увидела Энни и спросила, как прошел день.

— Хорошо, — ответила та. Она не сказала сестре, что упала, потому что Тэмми всегда боялась, как бы она не ударилась головой. После того как пять месяцев назад ей сделали хирургическую операцию на мозге, это могло бы быть опасно. Но сегодня Энни ушибла только ягодицы. Полчаса спустя вернулась Сабрина и спросила, видел ли кто-нибудь Кэнди. Сабрина после обеда несколько раз звонила ей на сотовый, но он был переключен на автоответчик.

— Должно быть, она работает, — сказала Тэмми, когда сестры сели ужинать. Хотя они продолжали обращаться с Кэнди как с младенцем, она уже выросла и сделала великолепную карьеру. — Она говорила тебе, чем будет заниматься сегодня? — спросила Тэмми у Энни, но та покачала головой, хотя потом вспомнила: Кэнди говорила о съемках для рекламы во второй половине дня и собиралась заехать домой за своим саквояжем с косметикой. Обычно, когда она работала, при ней всегда находился саквояж с косметикой и со всем необходимым.

— А она за ним заходила? — продолжала расспрашивать Сабрина. Однако Энни была в школе и не могла этого знать. — Пойду, посмотрю, — сказала Сабрина и взбежала по лестнице в комнату Кэнди.

Рабочий саквояж — потрясающее изделие от Гермеса из крокодиловой кожи коньячного цвета — все еще стоял на месте. Иногда сестра носила в нем Зою. Но сегодня Зоя была целый день дома с остальными собаками. Обнаружив саквояж в комнате, Сабрина встревожилась не на шутку. Следовало бы позвонить в агентство Кэнди и узнать, на работе ли она, но не хотелось уподобляться сыщику. Узнав об этом, Кэнди пришла бы в ярость, несмотря на самые лучшие побуждения сестры.

— Ну? — спросила Тэмми, когда Сабрина вернулась на кухню. К этому времени все они собрались вместе, кроме Кэнди, которая так и не появилась.

— Вещи в комнате, — сообщила Сабрина, окинув сестер встревоженным взглядом.

После ужина они несколько раз звонили Кэнди, но телефон не отвечал. Сабрина пожалела, что не спросила у нее номер телефона Марчелло, а знала только адрес. Не могла же она поехать к нему, чтобы спросить, где сестра. Кэнди с ума бы сошла, если бы Сабрина позволила себе такое. Хорошо еще, что он жил в приличном квартале, хотя это едва ли о чем-то говорило. Наступила полночь, а Кэнди так и не позвонила. Тэмми и Сабрина не ложились, только Энни ушла спать.

— Не хотела бы я быть матерью, — с несчастным видом сказала Сабрина. — С ума схожу от беспокойства за нее.

Тэмми не хотелось признаваться, но и она тревожилась. Вот так исчезнуть, не предупредив, — это не похоже на Кэнди. Они не знали, что делать. Потом Тэмми вспомнила, что в модельном агентстве была горячая линия, куда можно было позвонить в любое время дня и ночи, если у кого-нибудь из девушек возникали проблемы. Некоторые из них были еще очень молоды и приехали из других городов или даже из других стран и нередко нуждались в помощи или совете. Тэмми отыскала нужный номер в записной книжке Кэнди, позвонила и попросила соединить ее с главой агентства. Через минуту ответил сонный голос. Это была Марлин Вайсман.

Тэмми, извинившись за звонок в столь поздний час, сказала, что они беспокоятся о сестре, Кэнди Адаме. Та ушла вчера вечером со своим приятелем, с тех пор не появлялась дома и даже не звонила.

Марлин Вайсман сразу же встревожилась.

— Она не появилась сегодня на съемках. Такого с ней прежде никогда не случалось. С кем она была прошлым вечером?

— С мужчиной — она сейчас с ним встречается. Кажется, какой-то итальянский князь по имени Марчелло ди Стромболи. Он значительно старше, чем она. Они собирались на какую-то вечеринку на Пятой авеню.

Теперь Марлин проснулась окончательно и заговорила быстро и отчетливо:

— Этот человек лжец и хвастун. Деньги у него есть, и он охотится за моделями. Имел нелады с законом и совратил двух моих девушек. Я понятия не имела, что он все еще встречается с Кэнди, иначе поговорила бы с ней. Обычно он увивается за еще более молодыми девушками.

— О них несколько раз писали в газетах, — сказала Тэмми, у которой от страха подкашивались ноги.

— Знаю. Просто я полагала, что он к этому времени уже оставил ее в покое. Обычно он так и поступает. Вы знаете, где он живет?

— Она дала нам адрес, — сказала Тэмми и зачитала его Марлин.

— Я встречу вас там через двадцать минут. Думаю, нам лучше подняться к нему. Возможно, он держит ее там, опоив наркотиками или сделав что-нибудь еще хуже. Есть у вас бой-френд или муж? — грубовато спросила она.

— У моей сестры есть, — ответила Тэмми.

— Захватите его с собой. Если Стромболи не позволит нам войти, вызовем полицию. Не нравится мне этот парень, от него одни неприятности.

Сестры как раз это и боялись услышать. Слава Богу, что они ей позвонили!..

Сабрина позвонила Крису и, разбудив его, объяснила, что происходит. Он заехал за ними через десять минут. Тэмми сомневалась, стоит ли будить Энни и предупреждать, что они уезжают. Та крепко спала и едва ли проснется, пока их не будет. Сестры оделись потеплее. На улице валил густой снег, и Крису повезло найти такси в половине первого ночи в такую погоду. Десять минут спустя они находились у дома Марчелло. Марлин — привлекательная седовласая женщина лет шестидесяти в норковом манто поверх джинсов — уже ждала их там.

Она властным тоном заявила швейцару, что князь их ожидает и что предупреждать его не нужно. Швейцару и в голову не пришло не выполнить ее распоряжений, к которым она присовокупила стодолларовую купюру, и он пропустил наверх всех четверых, сказав, что князь проживает в квартире 5Е. Поднимаясь в лифте, все молчали, и Тэмми с надеждой поглядывала на немолодую женщину в элегантном норковом манто.

— Не нравится мне все это, — тихо произнесла Марлин, и все остальные кивнули головами в знак согласия.

— Нам тоже, — сказала Сабрина, крепко державшая за руку Криса. Он все еще выглядел полусонным и как будто не вполне понимал, что происходит, и что они надеются найти. Если Кэнди там, то она хочет быть там и может сильно разозлиться на четверых непрошеных гостей, явившихся спасать ее. Особенно если она не хочет, чтобы ее спасали. Что бы ни произошло, но сцена, как видно, предстояла интересная.

Они подошли к двери квартиры 5 Е, и Марлин, очень удивив Криса, шепотом велела ему сказать, что он из полиции. Он отнесся к этому без особого энтузиазма, опасаясь, что всех арестуют за подобную проделку.

— Я адвокат. Вряд ли мне следует так делать, — прошептал он. — Меня могут привлечь к ответу за то, что я выдаю себя за полицейского.

— Ему можно предъявить более серьезные обвинения. Просто сделайте, что я прошу, — строгим тоном прошептала она, и Крис, чувствуя себя очень глупо, позвонил в дверь, подождал, пока не ответил мужской голос, и сказал, как велела Марлин. Тэмми и Сабрина были безумно благодарны ей и Крису за то, что они находятся с ними в эту минуту.

— Откройте, полиция, — весьма убедительно пророкотал Крис. После довольно продолжительной паузы раздался звук отпираемых замков. Дверь приоткрыли, но цепочку не сняли, и Крис немедленно вставил в щель ногу. — Я велел, чтобы открыли дверь. У меня ордер на ваш арест, — заявил он. Сабрина, вытаращив глаза, уставилась на Криса. Не слишком ли далеко он зашел?

— За что? — сонным голосом спросил Марчелло.

— За похищение и неправомерное лишение свободы. К тому же, по нашим сведениям, по этому адресу ведется торговля наркотиками, — ответил Крис. Женщины стояли за его спиной, и Марчелло их пока не видел.

— Что за смехотворное обвинение? — удивился Марчелло, но цепочку с двери снял. — Кого это я похитил, офицер? — Он не потребовал показать ни значок полицейского, ни какое-либо удостоверение личности, но Крис, стоявший в темном пальто, наброшенном поверх джинсов, выглядел устрашающе. Он был мощного телосложения, находился в отличной форме и, когда хотел, умел говорить властным, не терпящим возражения тоном. А сейчас он именно этого хотел, хотя и думал, что все они сошли с ума. Но делал это ради Сабрины. Дверь была широко открыта. Крис шагнул в комнату, не давая закрыть ее перед ними, и остановился перед Стромболи, поигрывая хорошо натренированными мускулами. Марлин остановилась рядом и, не стесняясь в выражениях, заявила: