Мэри Бэлоу - Сети любви

Она простила себе то, что они совершили с лордом Иденом. Поскольку не стало того, кому она могла бы признаться в своей вине, – не стало Чарли. Лорд Иден был прав: ни он, ни она не были готовы взглянуть в лицо правде и обратились лицом друг к другу.

Настоящей любви в этом не было – только физическая и эмоциональная потребность. Так они заполняли пустоту друг в друге шесть очень странных дней. И не было никакого смысла влачить на себе бремя вины их отношений до конца дней своих. Полная бессмыслица. Ведь теперь она ничего не чувствовала в отношении его. Он был другом Чарли. И только. Но она не хотела видеть его, поскольку не хотела вспоминать ни о тех днях, когда он был почти членом их семьи, ни о том, что случилось после Ватерлоо. Она полагала, что долг чести заставит его уважать ее решение – никогда не видеться с ним.

Он застал ее врасплох. И вместо того чтобы принять его в присутствии Дороти и вежливо побеседовать с ним каких-то полчаса, она сбежала, как испуганный кролик, и спряталась в своей комнате.

Вернется ли он? Нужно быть готовой к этому. И совершенно точно знать, как ей следует вести себя. Ни в коем случае не бежать, как сегодня. Дороти может подумать, что она не в себе. Или, пожалуй, заподозрит правду. А Дженнифер удивится. Хорошо, что сейчас ее не оказалось дома.

Она должна быть готова встретить его как старого знакомого, справиться о его здоровье, о его родственниках. И смотреть ему в глаза прямо и невозмутимо.

Это ведь совсем нетрудно. Больше трех лет она знала его и была дружна с ним. А то, иное, длилось всего лишь шесть дней. И все кончилось. Только совсем не кончилось. Положив руку на живот, Эллен смотрела ему вслед, пока лошадь и всадник, покинув площадь, не исчезли из виду.

Совсем не все.

В течение этих двух месяцев ум ее пребывал в полусне. И все это время – воистину ирония судьбы! – жизнь в ней расцветала. Новая жизнь.

Чарли и армейский хирург оказались правы: с ним было не все в порядке. Не с ней. Она способна зачать – и зачала в течение тех шести дней.

У нее будет ребенок. И она, наверное, сошла с ума – она рада!

Это ее будущее. Теперь стоит жить, хотя больше и нет Чарли. Можно только пожалеть, что ребенок не его, не нет смысла сожалеть о случившемся. Без этого у нее не было бы ребенка, растущего теперь в ней. Не имеет никакого значения, что он от лорда Идена. Важно только то, что он – жизнь, возникшая и растущая в ней, что ребенок – ее и что зачат он был тогда, когда она любила Чарли так сильно, что не могла допустить и мысли о том, что его уже нет. И в то же время – когда в ней жила великая нежность к отцу ребенка.

Это дитя не было зачато в похоти. Говорить так было бы ложью. Была близость, была нежность. И ничего некрасивого в этом не было, несмотря на то, что она наговорила ему тогда. Вторая рука Эллен легла на живот поверх первой.

Эллен была счастлива, увидев играющее красками лицо и сияющие глаза Дженнифер, когда та возвратилась после поездки за покупками с барышнями Эмери. Кажется, впервые за долгое время девушка так же радуется жизни, как и прежде.

– Вы хорошо провели время? – спросила Эллен. – Купили что-нибудь?

– Я купила гребенку, она совершенно подходит к той черепаховой щетке, которую папа купил мне в Брюсселе, – сказала Дженнифер. И больше ничего, Эллен. Ведь до следующего лета мне ничего больше и не понадобится, не так ли?

Нет, до следующего лета им ничего нового не нужно, у них траур.

– Вы ни за что не догадаетесь, кого я встретила. – Дженнифер схватила Эллен за руки, щеки ее вспыхнули еще ярче.

– Кого же? – улыбнулась ей Эллен.

– Лорда Идена! – Для пущего эффекта девушка сделала паузу. – И выглядит он совершенно великолепно, Эллен, даже несмотря на штатское платье. Но он сказал, что заезжал сюда и не застал никого из нас. Вы куда-нибудь уходили?

– Нет, – отвечала Эллен. – Видно, я стала трусихой, Дженнифер. Я не могу встретиться с ним лицом к лицу.

– Ну конечно же, – сказала девушка, сжав руки Эллен и глядя на нее с нежностью. – Я бесчувственная, да? Вам трудно видеть его – слишком много мучительных воспоминаний, да?

– Но завтра он заедет снова, – сказала Эллен. – Я наберусь храбрости, и мы встретим его вместе, не так ли, Дженнифер?

– Он пригласил меня на прогулку, – сказала девушка. Она улыбнулась. – А вы, Эллен? Вы ведь всегда гуляли с нами в Брюсселе. Он представил меня двум его родственникам. Анна Кэррингтон очень красива, Эллен. Ее вывезли в свет этой весной. Она сказала, что собирается выйти замуж за лорда Идена, а ее брат рассмеялся и объяснил, что она носится с этой идеей с десятилетнего возраста. Они мне понравились, Эллен. Кажется, к жизни эти люди относятся без унылой серьезности. И так часто смеются. И оба сказали, что рады будут видеть меня снова – думаю, искренне.

– Я в этом уверена, – кивнула Эллен. – Уверена, Дженнифер, что вы с ними еще встретитесь. Пора вам понемногу начать выходить из дому. Хотя, разумеется, пока не на званый вечер или в театр.

– Мне нисколько не хочется этого, – заметила Дженнифер. – Ах, Эллен, как это горько, что папы нет! Он пошел бы с нами завтра в парк, и вы вдвоем шли бы впереди, а мы с лордом Иденом следом. Вы бы разговаривали и смеялись, а я бы на вас смотрела. О, как это ужасно, что папы нет с нами… Ах, простите. Я не должна была говорить этого. Не огорчайтесь, Эллен. Я большая эгоистка.

Эллен улыбнулась, поцеловала ее и попросила показать новую черепаховую гребенку.

Однако на следующий день лорд Иден не приехал на Бедфордскую площадь. Он прислал записку, в которой сообщал, что его мать получила из Дувра письмо от Мэдлин – сестра едет домой, ее ждут в течение дня.

Мэдлин приехала к вечеру в экипаже мистера Септимуса Фостера, кузена лейтенанта Пенворта, у которого тот должен был остановиться в Лондоне. Выглядела она утомленной, но тем не менее счастливой.

– Мама! – вскричала она, бросившись в объятия матери. – Мне кажется, что прошла целая вечность. О, как хорошо очутиться дома! И Эдмунд с Александрой тоже здесь. А дети? – Она крепко обняла их обоих и затем повернулась к брату-близнецу:

– Домми! О, несносный вы человек! Выглядите вы совершенно здоровым. Но как же вы напугали меня там, в Брюсселе!

Она бросилась к нему, и он, как ребенка, убаюкал ее в своих объятиях.

– Вы держитесь молодцом, – сказал он. – После трех месяцев, проведенных в роли сиделки, я думал встретить вместо вас вашу бледную тень. Вы же выглядите как барышня в середине весьма успешного сезона.

– Мы с Алланом обручились, – выпалила она. – Вес решилось перед нашим отъездом. Официально мы объявим об этом, как только он переговорит с вами и Эдмундом. мама. Конечно, он вовсе не обязан делать это, я ведь давным-давно совершеннолетняя, но он собирается поступить именно так. Пожелайте мне счастья! – Она оглядела комнату с радостной, но несколько неуверенной улыбкой.

Лорд Эмберли встал и обнял ее за плечи.

– Вы и без пожеланий кажетесь весьма счастливой особой, дорогая, – сказал он. – А вообще я всегда желал вам только счастья. Если вы избрали Пенворта, стало быть, ему повезло.

– Лучше бы я и не сумела сказать! – воскликнула вдовствующая графиня Эмберли, с умилением глядя на дочь.

– А где же он сам? – спросила леди Эмберли. – Знай я весной, что он станет вашим мужем, Мэдлин, я бы гораздо внимательнее отнеслась к нему. А так я могу себе представить только очень молодого человека в алом мундире.

– Путешествие далось Аллану нелегко. – Мэдлин погрустнела. – На пути из Дувра я трещала, кажется, не умолкая ни на мгновение, хотела отвлечь его от смущения и боли. Мы поехали прямо к мистеру Фостеру, а потом уж я направилась сюда… Так непривычно оказаться одной, без него, после стольких месяцев. – Она вновь с некоторой неуверенностью взглянула на брата и взяла его за руку.

– Вы счастливы, Мэд, – сказал он, – значит, я рад. Вас это устраивает?

Она кивнула.

– Что ж, – заметил граф Эмберли, усаживаясь рядом с женой, – весьма приятно наблюдать столь поразительное согласие между нашими двойняшками, Алекс. Хотя уверен, не пройдет и дня, как у них начнутся потасовки – и все вернется на круги своя.

Вдова дернула за шнурок звонка, давая знак, чтобы подали чай.

– А теперь, – весело проговорила Мэдлин, – расскажите мне все, что случилось после того, как мы расстались. Все. Дети выросли, Александра? Кэролайн все так же не улыбается никому, кроме Эдмунда?

– Когда Эдмунд вернулся домой из Брюсселя после столь долгого отсутствия, она встретила его с большим недоверием, – отвечала графиня с улыбкой. – Но, увидев, как Кристофер бросился ему на спину, а я схватила его за руку, она тут же успокоилась. И улыбнулась ему так, как не улыбалась все эти дни. Разве это справедливо? Кто, в конце концов, родил и кто кормит этого ребенка?

– Просто, увидев красивого мужчину, она понимает, что это хорошо, – заметил граф.

Им много нужно было еще сказать друг другу, но они, не сговариваясь, решили, что Мэдлин слишком устала. Через полчаса под руку с братом-близнецом она поднялась по лестнице в свои комнаты.

– Ну, как дела, Домми? – спросила она, едва дверь ее гостиной закрылась за ними.

– Сами видите. – Он развел руками. – Как новенький, Мэд. И в гражданском облачении, чему вы должны быть очень рады.

– Я рада. – Она подошла к нему и погладила отвороты его фрака. – Я объявила бы вам настоящую войну, если бы вы не продали свой патент.

– Уф, – сказал он, – я спасся лишь по счастливой случайности.

– Но спросила я о другом. Я имела в виду ваши сердечные дела, Домми.

– Вас интересует Эллен Симпсон? Что ж, я собирался повидаться с ней сегодня. Впервые. И только потому, что обещал Чарли позаботиться о его жене и дочери, коль скоро в этом будет надобность. После Брюсселя я не видел ее, Мэд. Это все прошло. Всего лишь игра воображения времени великого кризиса. Тогда – сладостная, но теперь – прочно забытая. – Он улыбнулся.

– Забытая? – недоверчиво переспросила она. – Но тогда все казалось таким настоящим. Вы выглядели таким счастливым. Что случилось, Домми?

– Мы очнулись, – ответил он. – Только это и случилось. И неизбежно должно было случиться. – Он пожал плечами. – Это был мираж. Посреди пустыни страха и тоски. Он развеялся. Но есть нечто посерьезнее, что я должен выяснить у вас. Пенворт сделал вам предложение? Или это вы сделали предложение ему?

Она покраснела и хмыкнула.

– Как вы понимаете, он не мог сделать мне предложение. До сих пор он не очень хочет жить, но теперь-то, я полагаю, он понял, что ему придется жить, хочет он того или нет. Разумеется, ему кажется, что он пропащий человек. Не желает никого видеть. И не поедет домой, в Девон. Говорит, что не вынесет жалости со стороны своих родных. Конечно, это все чепуха. В конце концов я уговорю его. Но потребуется время.

– Стало быть, это вы просили его о браке. Вы любите его, Мэд? Или это жалость?

– Я люблю его, – сказала она. – Он наполнял собой весь мой мир в течение трех месяцев, Домми. Теперь я не могу представить себе жизни без него. Вы ведь не станете возражать, Домми… только потому, что он потерял ногу и глаз?

– Нет, я не собираюсь возражать. – Он взял ее за плечи и мягко качнул вперед-назад. – Вы такой же взрослый и разумный человек, как и я, хотя это весьма относительный комплимент. И если вы говорите, что будете счастливы за Пенвортом, я осмелюсь сказать, что, может быть, так оно и есть.

Она крепко обняла его и припала головой к его широкому плечу.

– О, Домми, – прошептала она, – как хорошо дома! Как хорошо, что вы живы и наконец в безопасности! А я так устала! Мне кажется, будто я не спала ни одной ночи все эти месяцы.

– В таком случае не засните у меня на плече, – усмехнулся он. – Уверяю вас, в кровати вам будет гораздо удобнее. Вы постойте или присядьте, а я позвоню горничной.

Мэдлин зевнула громко и неизящно, тяжело опускаясь в кресло.

* * *

Эллен сидела внизу, в утренней гостиной, кончая послание своей подруге миссис Клири, которая все еще оставалась в Париже. Дома никого не было, кроме слуг. Дороти и Дженнифер ушли вскоре после завтрака – отправились с дамами Эмери в библиотеку и по магазинам.

Эллен сообщала подруге, что и она сама, и ее падчерица – обе пришли в себя. Муж обеспечил ей независимое существование, и она надеется вскоре купить себе дом где-нибудь в деревне и поселиться там. В отношении Дженнифер пока ничего не известно. Девушка может остаться с теткой. А может перебраться и в дом к деду.

Действительно, в этом вопросе не было никакой определенности. Дороти больше не упоминала о встрече с сэром Джаспером Симпсоном. Может быть, она вообще больше не будет об этом заговаривать… Возможно, упрямец откажется принять Дженнифер, даже если из-за этого ему придется отказаться от встречи с вдовой сына.