Марта желала стать профи в мире классической музыки, а Юля интересовалась музыкой совершенно иной и хотела играть не в залах консерваторий, а на рок-концертах. Нет, Марта тоже обожала рок – тех же «Красных Лордов», к примеру, но считала, что с таким талантом, как у Юли, на подобное размениваться не стоит. Она не имеет на это никакого права! Она должна постоянно работать над собой и своей техникой, а не ездить по всяческим фестам и концертам, разбазаривая чудесный и редкий дар.

Кстати говоря, Юля после школы не хотела поступать в консерваторию – не то что в Московскую, даже в их, имени С.С. Прокофьева, а возжелала пойти учиться на звукорежиссера. Ошарашенные мать и отец стали уговаривать дочь не совершать такой, как они считали, ошибки. В доме Крестовых бушевала настоящая война, и, казалось, целеустремленную Юлю ничего не могло остановить, – доходило до того, что она уже решила собрать вещи и покинуть отчий дом. Но потом в их семье случилось несчастье – скончалась бабушка Юли, мать Константина Власовича, которая безмерно обожала эту внучку, и Юля вдруг переменила свое решение. Она все-таки согласилась выучиться на профессионального музыканта, что, собственно, сейчас и делала, не прикладывая к этому каких-то особенных усилий, но все равно став одной из самых талантливых и известных пианисток их консерватории, вечно побеждающей на разных конкурсах.

О ней говорили, ею восхищались и даже завидовали. Из зависти о ней распускали множество слухов, нелепых и обидных. То она уличалась в подозрительных связях с преподавателями, например, с тем же Иваном Савельичем (кто-то видел, как она садилась к нему в машину!); то становилась незаконнорожденной дочерью одного из богатейших людей города, который якобы оплачивал все ее победы; то ее вообще нарекали представительницей сексуальных меньшинств – из-за независимого внешнего вида и некоторой похожести на парня.

Когда Марта слышала очередные слухи про сестричку, то только фыркала, но, к своей чести, никогда не занималась их дальнейшим распространением. Она просто на расстоянии продолжала не любить Юлю и Константина Власовича.

* * *

На следующий день после того, как мама рассказала Марте о странном поведении отца, у той состоялся странный разговор с Юлей, которая вновь умудрилась рассердить Марту и одновременно вогнать ее в краску.

Карлова поднималась по высоким ступеням к дверям консерватории, когда к ней подошла Юля и, остановившись напротив, стоя на одну ступеньку выше, проговорила негромко, засунув руки в карманы простых джинсов:

– Привет. Я хотела бы тебе кое-что сказать.

– Что же? – одарила ее хмурым взглядом Марта. Она не выспалась и была не в духе из-за того, что мама сообщила ей об отце. И с чего он вообще взял, что она вышла замуж?! Ха-ха-ха, это очень смешно! У нее-то и парня даже нет, и тут такое заявление. Увидев сестру, Марта вдруг подумала: а не она ли виновата в том, что их общий – к сожалению – папочка вчера потревожил ее маму таким глупым звонком? Наплела какую-нибудь ерунду, например, про Сашу, – она ведь думает (тут Карлова хмыкнула), что Александр – ее, Марты, парень. Решила поиздеваться и брякнула такое.

– Передай своей сестре, чтобы она была осторожна, – негромко сказала Юля.

– Что? – не поняла Марта и недовольно скрестила руки на груди. – Слушай, это что семейное у вас, – выделила она интонацией последнее слово, – нести чушь?

Юля улыбнулась ей, как старой подруге, и около ее орехово-зеленых глаз появились лучики. Когда произошла вся эта катавасия с сообщением придурка Криса и звонком отца Эльвире Львовне, Юля, желая узнать, что же на самом деле происходит, еще раз напрягла друга детства, который уже приехал домой и собрался предаться праведному сну после веселья в клубе с компанией Стаса. Крестова позвонила Крису, хмуро назвала его не слишком хорошим человеком на букву «м» и велела перезвонить сейчас же Стасу и еще раз разузнать о Марте. Крис, конечно же, сначала ругался и вопил, что его все это достало, а после, все же поняв, что легче Юлькину просьбу исполнить, нежели пытаться отвязаться от нее, перезвонил Стасу. Только тогда парни выяснили, что говорили о разных девушках: Крис – о Марте Карловой, а Стас – о Нике Карловой.

– Не понимаю, почему тебя так это тревожит, приятель, – с недоумением проговорил сонный Стас, у которого сегодня был выходной.

– Да просто вот одному человеку понадобилось кое-что узнать, – весьма туманно отозвался Крис, возлежа, как король, на мягкой родительской кровати. – Мы, оказывается, девушек перепутали. Думали, что твоя эта бессовестная Ника – наша Марта. Ну, та длинноволосая, что в магазине скрипку покупала. Короче, сэнкс тебе за помощь!

– Не за что, – усмехнулся Стас, который тоже уже валялся на диване с гудящей после громкой музыки, сигаретного дыма и небольшого количества алкоголя головой. – Завтра встретимся, как планировали, обговорим детали. Я почти дописал слова.

– Конечно. Не проблема, договорились же.

– Слушай, – чуть помолчав, сказал молодой человек, вытянув вперед руку и рассматривая темную татуировку-надпись на предплечье. – А твоя подруга…

– Юля? – перебив, уточнил Крис.

– Она самая. Юля не согласится играть на синтезаторе?

– Не-е-е, не согласится.

– Для нее есть только мир классической музыки? – вспомнил вдруг Стас выступление странноватой, уверенной, похожей на мальчишку Юлии в магазине. Она и синтезатор, казалось, были единым целым. Не зря ведь зрители хлопали тогда Юле – ее игра их восхитила.

– Не-а, – откликнулся второй парень. – Напротив. Просто у нашей Юльки табу на все это. Только фортепиано. Ладно, Стас, пока. – И молодые люди распрощались.

После Крис вновь перезвонил Юльке и как-то сконфуженно принялся ей по-новому объяснять ситуацию. Поняв, что Александр Марте никто, Юля даже как-то успокоилась. А еще ей было смешно, что сестричка решила ее так вот развести по поводу своей личной жизни, а она попалась на это. Интересно, Марта будет злиться, если узнает, что она, Юля, в курсе всего происходящего? Наверное, да. У нее это еще так смешно получается – прямо как у отца. Оба они как вечные дети порой.

– Марта, ты такая глупая.

– Следи за языком! – вспыхнула Карлова.

– Я серьезно. Не следует лгать или придумывать истории. Мне безразлично, встречаешься ли ты с кем-то или нет. Правда. Хотя если твой парень будет хорошим человеком, я буду за тебя рада. И скажи кузине, чтобы поменьше путалась с вашим Александром. – Юлия позволила себе наклониться к сестре и прошептать ей на ухо: – Он не слишком хороший парень. Опасный. Поверь.

Длинноволосая девушка отпрянула от сестры, почувствовав, как щеки ее заливаются алым румянцем смущения – как Юля узнала, что Саша никакой ей не парень, а друг Ники?! Как так? Откуда? Она что, решила над ней поиздеваться, унизить?

– Какое тебе дело? – только и спросила Марта, опустив глаза и сжимая крепче пальцами футляр со скрипкой.

– Не хочу, чтобы из-за него вы попали в неприятности. Вернее, – тут Юлька хмыкнула, вспомнив небольшую ложь сестренки, – твоя Ника.

Нику, кузину Марты, Юля знала и даже пару раз виделась с ней. В отличие от Марты Ника была настроена по отношению к Юле куда более лояльно, хотя, конечно, доброжелательной ее тоже назвать было сложно. В глазах всех родственников Марты и ее мамы Крестовы казались чудовищами.

– С чего ты взяла, что Саша опасный? – рассердилась Марта, плюнув на то, что ее ложь оказалась раскрытой, хотя девушке было дико стыдно. И зачем она тогда решила выпендриться?

– С того. Я не говорю непроверенных вещей. Поэтому, будь добра, предупреди Нику. Она ведь еще не замужем за ним? – вспомнились Юле слова Криса о том, что Александр – муж Ники, за которой он следит. Но все это девушка посчитала чушью. Этот парень с самодовольной рожей не мог сидеть. Тогда, когда он должен был находиться, по словам Стаса, в тюрьме, она видела его в баре – и не одна, а вместе с Крисом. И именно тогда она поняла, что он собой представляет, а потом увидела рядом с сестрой.

– Слушай, ты мне надоела, – произнесла Марта, не зная, что еще сказать. Ей было очень неловко, и за грубостью она скрывала смущение.

Юлия, нахмурившись, хотела было ответить что-то колкое, потому что Марта стала напрягать ее, но не успела – обе девушки услышали позади себя ехидный неторопливый женский шепот:

– Смотри-ка, наверное, наша знаменитость Крестова клеит себе подружку.

– Точно-точно. Это ведь концертмейстер оркестра младшекурсников, да? Крестова не разменивается на мелочевку. Сама звезда и подружка нужна под стать. – Второй голос приглушено хихикнул.

– Фу-у-у, как ей вообще могут женщины нравиться? Аж противно… Я и не думала, что эта девчонка тоже такая, как Крестова. С виду, конечно, простушка, но…

– Тихо ты, не так громко! Вдруг услышат?

Но было уже поздно. И Юля, и Марта обладали не только превосходным музыкальным слухом, но и очень тонким обычным, а потому моментально обернулись на источник шепота. Марта – с еще больше порцией смущения, которое смешалось с праведным негодованием и недоумением, Юлия – с хорошо скрываемой холодной, прямо-таки ледяной яростью в немигающих глазах и кривой полуулыбочкой, готовой вот-вот превратиться в самый настоящий оскал. Когда друзья видели на лице Крестовой такое вот выражение, они понимали, что Юля начинает злиться и что лучше ее не трогать, а дать время остыть. Эта барышня была не из робких и умела за себя постоять.

Сестры смотрели прямо на двух хорошеньких девушек с вокального факультета, стоявших неподалеку и свободно их обсуждавших. Студентки: одна черненькая, чьи длинные, абсолютно прямые волосы блестели, как после недавно проведенного глянцевания, а вторая рыженькая, с ямочками на щеках и похожая на нарядную фарфоровую куколку, явно не ожидали, что Юля и Марта услышат их разговор, и поэтому замолчали. Обладательница рыжих волос даже закусила губу, явно пребывая в замешательстве. Она жалела, что говорила не так тихо, как могла бы.

– Можно еще раз и погроме? – попросила Юля с таким серьезным видом, будто брала интервью у президента страны. – Я плохо слышала, кого я себе клею.

– Да ладно, – медленно проронила рыженькая сплетница, думая, как бы половчее выкрутиться из ситуации. – Мы ничего такого не имели в виду.

– Правда? – взглянув на нее исподлобья, спросила Крестова, потирая жесткие ладони с тонкими длинными пальцами. Марта почувствовала, как сестра злится, да ей и самой было не по себе. Ее распирало от возмущения и смущения.

– Э-э-э, конечно! – рыженькая мило улыбнулась.

– Что-то я сомневаюсь, девочки. – Сказано это было Юлей негромко, но жестко, и многие стоящие на крыльце студенты удивленно взглянули в их сторону. – Вы думайте, что говорите и про кого.

– А что нам, разговаривать нельзя уже? – вдруг рассердилась черноволосая, глядя на Юлию. – Что хотим, то и говорим. Тебе-то что?

Вместо Крестовой ответила ее сестра, которая хоть и была обычно милой и спокойной, но при малейшем проявлении несправедливости или глупости загоралась, как тонкая церковная восковая свеча. И горела хоть и не ярко, но долго и искренне.

– На твоем месте я была бы осторожнее в выражениях, – произнесла Марта чуть дрожащим голосом.

Ее тут же смерили презрительным взглядом.

– А на твоем я бы встречалась с парнями, – парировала «глянцованная» брюнетка.

Рыженькая попыталась одернуть подругу, но та сердито взглянула на нее и дернула плечом.

– Я буду говорить то, что хочу.

– Да? Правда, девочка? – поинтересовалась Юля, слегка повернув голову набок и насмешливо разглядывая воинственную брюнетку.

– И не надо называть меня девочкой! – вскинулась та. – Девочками своих подружек называй. Или что, думаешь, никто не знает, какая ты? Или ты, – тут брюнетка кинула презрительный взгляд на нервно сглатывавшую Марту, которая сто раз обругала себя за то, что остановилась для разговора с Юлей. Вечно от нее одни неприятности! Но эти девки… зачем они такое говорят? Они так уверены в своей правоте? Или в своем праве говорить гадости и за спиной, и в глаза?

Марта хотела сказать об этом наглой брюнетке, даже рот уже открыла, но Юля опередила ее. Она, медленно поднявшись на пару ступенек вверх и оказавшись на одном уровне с черноволосой, положила ей руку на плечо, крепко, до боли, сжав его.

– Отпусти, дура! – прошипела брюнетка. Теперь уже все находившиеся поблизости студенты смотрели в их сторону, почуяв разборку. Марте и рыженькой сплетнице даже показалось, что Крестова может девушку и ударить – сил у нее явно хватит. – Отпусти меня! Не хочу, чтобы такие, как ты, ко мне прикасались! Или, может быть, я тебе нравлюсь?

– Ты следи за язычком, – сказала Юля тихо, но очень зло. – Иначе все узнают, что в консерваторию ты попала только потому, что твой отец дал кое-кому нехилую взятку. Видишь ли, девочка, в этом месте не любят бездарностей, поэтому не заставляй меня сообщать об этом прискорбном факте всем и каждому.