Анна Джейн - Северная Корона. Против ветра

Последние дни для Марты выдались нереально суматошными. Честно говоря, девушка и не думала, что такое с ней может произойти: подобные вещи бывают только в книгах да в кино, и при этом не романтических, а в комедийных. И как все это угораздило приключиться с ней, уму непостижимо! Даже Саша, в последнее время не покидающий ее мыслей, плавно ушел на второй план.

Началось все пару месяцев назад – с грандиозной новости о том, что в родном городе Марты будет проходить музыкальный фестиваль отечественных молодых исполнителей «Штрихи гармонии». Его несколько лет подряд проводили при поддержке министерства культуры, кучи видных деятелей современного искусства, радеющих за продвижение классики в массы, а также нескольких известных политиков и бизнесменов. Фестиваль, на который съезжались молодые талантливые исполнители, проходил то в одном городе, то в другом, собирая в дни своего проведения полные залы. Разбросанные по всему свету юные музыкальные таланты, уже успевшие обрести определенную известность как в узких, так и не очень, кругах, охотно съезжались на «Штрихи гармонии» и демонстрировали свои умения.

Родная консерватория была в восторге. Да и сама девушка пребывала почти в эйфории. Во-первых, для культурной жизни города это станет воистину грандиозным событием, во-вторых, на фестивале будут выступать самые талантливые ученики консерватории, в ряды которых Марта тоже попала, а, в-третьих, на «Штрихи» приедет и Феликс – ее друг, которому девушка очень симпатизировала. Естественно, это не могло не радовать Марту, которая в последние дни частенько переписывалась с Феликсом.

Удачному шансу встретиться вновь пианист был рад не меньше, чем сама Марта. По крайней мере, он так писал и говорил в редкие минуты общения по скайпу. Ей даже казалось иногда, что она нравится Феликсу, и тогда Марта думала – а вдруг, если он приедет, то ее чувства с Александра перекинутся на него, ведь, по сути, приятель из Лондона является для нее идеалом. Талантливый пианист, симпатичный парень, интересный собеседник. Он, будучи всего лишь немного старше самой Марты уже умудрился сделать себе имя, выигрывая международные конкурсы и выступая вместе со знаменитыми оркестрами.

Феликс был для Марты просто идеальным вариантом. И понимали они друг друга с полуслова, с полустрочки… И какого же черта она, такая же помешанная на музыке скрипачка, отдала всю любовь своей полной противоположности. Дионов музыку не ценил. Был из тех, кто может слушать, и не слышать.

Как же так вышло?

Девушка и сама не понимала этого.

Она просто ждала начало фестиваля, усиленно к нему готовясь, и прилета Феликса, искренне надеясь, что, увидев лично, сможет полюбить его всем сердцем.

Накануне фестиваля и прибытия друга случилось неожиданное.

Сначала Марте позвонили из консерватории, экзамены в которой она успешно уже сдала, и пригласили в группу встречающих Феликса. Обрадовавшаяся такой перспективе Карлова разговаривала с представительницей деканата, отвечающей за организационные мероприятия. А после с ней связался и глава группы встречающих – преподаватель и дирижер студенческого оркестра младшекурсников Иван Савельич. Пребывая в неимоверно хорошем расположении духа, он сообщил, во сколько и где встречающие должны собраться, чтобы приехать в аэропорт, в котором нужно будет встретить не только Феликса, но и еще нескольких прибывших из-за границы музыкантов, спешащих на фестиваль.

– А почему именно я буду в группе встречающих? – удивленно спросила в конце разговора девушка.

– Ты же одна из лучших студенток, – скупо обронил Иван Савельич. – Не тромбониста-бездарника Иванова нам посылать встречать важных гостей, а, Карлова?

– Наверное, вы правы, – отозвалась обрадованная этой новостью девушка.

– Я всегда прав, – самодовольно заявил преподаватель. – Что ж, тогда встречаемся завтра у стен нашей альма-матер, – сказал дирижер и повесил трубку.

Марта, кстати говоря, стала одной из его тайных любимиц – так хорошо она показывала себя концертмейстером в последнее время. Еще и такой важный конкурс выиграла. Если честно, Иван Савельич болел за студентку, правда, вида не подал и при встрече лишь сухо поздравил, сообщив при этом оркестру, что их концертмейстер теперь – важный человек. Музыканты потом долго подшучивали над Карловой, называя ее именно так.

Марте даже казалось какое-то время, что Иван Савельич терпеть ее не может и хочет, чтобы она померла прямо на репетиции в обнимку со скрипочкой. Однако взрывной и грозный преподаватель, постоянно орущий на своих студентов, никогда открыто не показывал своего внутреннего расположения тем ученикам, которых считал талантливыми. Напротив, сдирал с них три шкуры, заставляя репетировать до посинения, или ругал даже за самые мизерные ошибочки.

Кстати, то, что преподаватель следил за успехами Карловой, имело и еще одну причину: Иван Савельич был тесно знаком с ее отцом, которого девушка терпеть не могла, впрочем, как и сестру. Еще со времен студенчества Иван Савельич и папа Марты были хорошими приятелями, и тот, естественно, был в курсе семейной истории друга, а также его отношений с дочерью от первого брака. А еще он был крестным Юли, правда, об этом мало кто знал. Приглашая Марту в группу встречающих, дирижер преследовал еще одну цель, тайную, – хотел таким образом сблизить сестер. Марта Юлю терпеть не могла. А та сестренку любила и, по словам отца, даже страдала из-за того, что Марта ее игнорирует. Правда, Юлия, как и ее крестный, отличалась железным характером – только что не была такой взрывной, а скорее невозмутимой, и потому свои переживания напоказ не выставляла, предпочитая держать их при себе. Увидеть плачущую Крестову было делом почти невозможным. Хотя и Марту рыдающей никто никогда не видел.

В общем, Иван Савельич позвал скрипачку не просто так. По его плану, одобренному отцом Марты и Юли, сестры должны были оказаться в одной группе встречающих. Если почаще их сталкивать, вдруг Марта начнет общаться с Юлей?

Дирижеру его план казался просто-таки гениальным! Двух зайцев убьет – встретит несколько гостей, прилетающих в город из разных стран почти в одно время, и поможет Косте, своему другу-раздолбаю, у которого растут сразу две талантливые дочки.

Если об этом плане узнала Марта, она бы просто покрутила пальцем у виска, заявив, что ничто не заставило бы ее общаться с противной Юлей. Однако ни Иван Савельич, ни Марта, ни ее папа не знали, как развернутся события.

У стен консерватории девушка оказалась ранним утром, довольная и веселая. Вместе с группой встречающих, среди которых было несколько преподавателей, в том числе, Викентий Порфирьевич, а также студенты-пятикурсники, она села в одну из любезно предоставленных министерством культуры машин, и поехала в аэропорт «Купцово». Участников решили встречать с размахом. Полицейские машины их, конечно, не сопровождали, но для каждого из гостей, пребывающих сегодня утром почти в одно время, ибо открытие фестиваля начиналось уже вечером, была выделена специальная машина с двумя сопровождающими. Им же заблаговременно были вручены огромные букеты цветов и ключи от удобных номеров в гостинице «Кедр», куда следовало перед началом «Штрихов» отправить гостей.

Марта точно знала, что она будет сопровождать Феликса – Иван Савельич был в курсе их знакомства и рассудил, что будет правильнее, если англичанина встретит именно Карлова.

Феликсу о том, что она будет встречать его, девушка ничего не сказала, решив сделать сюрприз. А сам он по Интернету последний раз связывался с ней днем ранее, сообщив, что с нетерпением ждет встречи, и вылет его состоится уже через несколько часов. Марта тоже очень ждала их встречу, правда, ее личную бочку с медом все же подпортила ложка дегтя: с ней в одном автомобиле ехала Юля Крестова, которая вызывала в Карловой лишь желание отвернуться и молчать. Юлия тоже не знала о плане отца и Ивана Савельича, а потому удивилась, увидев среди встречающих сестру. Правда, в отличие от нее, Юля была более чем любезна и даже предложила не позавтракавшей Марте шоколадку, когда они ехал по трассе.

– Не буду, – скупо ответила та и уставилась в окно, а после завидовала Юле, которая с аппетитом, ни на кого не обращая внимания, ела вкусный батончик. Крестова заметила, что изредка сестричка оглядывается на шоколадку, и великодушно предложила угощение еще раз, но Марта вновь отказалась, надменно махнув головой.

– Ведешь себя, как ребенок, – заметила коротко стриженная девушка.

– Молчала бы уж, – задрала нос Марта.

– Тебе не кажется, что в тебе очень уж много гордости? – прямо спросила Юля.

– Не кажется, – буркнула Карлова.

– Зато мне кажется. Откинь уже ее подальше, – Юля посмотрела на сестру. – Кстати, отец был бы рад видеть тебя у нас в гостях.

Марта хмуро повела плечиком. Ага, рад, как же. Он был рад ее бросить ради другой дочери много лет назад. Вот чему он был рад.

– А твоя мать, думаю, не была бы в восторге, – попыталась сказать она как можно более ядовито.

– Моя мать нормально относится к тебе, если что, – ровно отозвалась пианистка, которая больше походила на рок-музыканта, нежели на музыканта, исполняющего классику и делающего это очень и очень блестяще.

– Ага, нормально, – вспомнила красивую и надменную вторую жену Константина Власовича Марта. Они виделись несколько раз, и отлично помнила холеное и несколько стервозное лицо Софии Николаевны, обрамленное черными прямыми волосами. Вторая жена отца выглядела не на свой возраст, а лет на пятнадцать моложе. А вот мама Марты такой яркой ухоженной красавицей не была и из-за поступка своего мужа страдала немало, поэтому Марта ненавидела отца и за каждую морщинку своей матери. Нет, Эльвиру Львовну нельзя было назвать какой-то там несимпатичной неухоженной женщиной, напротив, она была очень привлекательной, стройной, и выделялась из толпы расправленными плечами и чуть гордо поднятой головой, просто выглядела она на свои годы.

– Думай, как хочешь, – устало провела по коротким ярким волосам Юля ладонью, на запястье которой виднелась маленькая татуировка в виде замысловатых китайских иероглифов. Марта, увидев тату, даже позавидовала – ее-то мама была против всяческих подобных штучек. А у Юли мама, видимо, многое ей позволяла – выглядела Крестова так, как хотела, и делала с собой все, что хотела.

До аэропорта они доехали молча.

Иван Савельич уже отдавал четкие указания, кому, кого и откуда встречать, не забывая при этом раздавать таблички с именами прилетающих.

– Крестова, Карлова, и вы, Викентий Порфирьевич, – кивнул он на пожилого преподавателя истории музыки, – будете отвечать за пианиста Феликса Грея из Лондона. Вам – в международный терминал. Табличка при вас?

– При нас, – отозвался пожилой мужчина, поигрывая ярко-желтой табличкой, на которой почему-то английскими буквами было написано: «Felix Grey». – Почему надпись-то на английском, – изумился он, вспомнив пианиста. – Феликс же этот и по-русски шпарит хорошо.

– Потому, – сурово взглянул на него коллега, которому было поручено встретить гостей фестиваля. Почему – он и сам не знал. Намудрил кто-то из организаторов, подумав, что раз имя-отчество иностранные, то их нужно написать на английском. Дураков много, всех не перечислить и не упомнить.

– Давайте, я нормально напишу, – потянулся Викентий Порфирьевич к листу формата А4, вставленному в прозрачный карман, который был прикреплен к древку.

– Не надо! – остановил его дирижер. – Пусть уже так будет. Испортите еще.

– Не надо, так не надо, – обиженно пробурчал его коллега.

– Так, этот ваш Феликс прилетает еще только через час, так что ждите его в зале ожидания международного терминала.

– Через час? – охнул Викентий Порфирьевич. – А что же мы так рано приехали?

Иван Савельич строго на него взглянул и невозмутимым голосом сообщил номер рейса, на котором должен был прилететь пианист.

– Потому что все в разное время прилетают. У моего гостя сейчас будет посадка, – помахал он своей желтой табличкой с надписью «Василиса Курочкина». – Прилетает через 10 минут. А у них, – кивнул преподаватель в сторону двух других коллег, – через полчаса оба гостя. Так что вы уедете последними из «Купцово».

– А почему все встречают гостей по двое, а мы, – въедливый Викентий Порфирьевич кинул взгляды на Марту и Юлю, – втроем?

– Потому что так надо, – рявкнул на него дирижер, воспламеняясь, как спичка. – Все, я – в терминал для внутренних рейсов. Вы все – для международных! И только попробуйте не встретить того, кого надо! – Он даже кулаком пригрозил, словно услышал, как в его оркестре кто-то берет на полтона ниже.