Никита какое-то время с хмурым видом рассматривал видящую сны девушку, чье лицо было очень спокойным и умиротворенным, привел себя в порядок, подышал свежим воздухом – ночью прошел дождь, и сейчас на улице было чересчур свежо и даже прохладно, и даже надел джинсы – служившую одеялом простыню Ника во сне забрала себе, умудрилась завернуться в нее, как в кокон. А потом Ник вновь улегся рядом, полностью расслабившись. Ему было интересно, во сколько проснется девушка, и как она отреагирует на то, что на нее в постели смотрит не будущий законный муж, а тот, кто три года назад уехал, оставив записку с надписью о том, что она должна его дождаться.

Будет ли сожалеть?

Ника проснулась часа через полтора, дав Нику время на раздумье. Когда черные, слегка слипшиеся от туши ресницы девушки дрогнули и распахнулись, у молодого человека было готово предложение, которое он обдумывал с того самого момента, как проснулся.

– Привет, – тихо сказала Ника после почти полуминутного молчания, когда она с глупым видом рассматривала Никиту, словно одно из скифских сокровищ.

Он боялся, что она не помнит событий вчерашней ночи – вдруг стервочка была очень нетрезва, как и в прошлый раз, когда он отнес ее домой, а он этого не заметил в порыве чувств? – и отпрыгнет от него с диким визгом, а после спешно убежит, обвинив его во всех грехах. Однако Карлова все хорошо помнила и, если честно, считала эти воспоминания одними из самых лучших в жизни. Правда, она это осознала потом. А сейчас девушка просто наслаждалась славным моментом. Она давно не просыпалась в таком хорошем настроении, почти счастливая.

«Почему он на меня так таращится? – подумала девушка в некоторой панике. – Что-то не так?»

– Доброе утро, – ответил Никита. – Выспалась?

Тона влюбленного человека у него не получилось, и вновь его слова прозвучали как-то грубовато, отрывисто и довольно холодно.

– Нет, я могу выспаться только у себя дома в своей кроватке.

– Надо было оставаться дома, – тут же посчитал это за оскорбление Ник. Ему хотелось, чтобы Ника сказала, как классно спала и вообще отлично себя чувствует. И что совместная ночь ей понравилась.

– Надо было. К тому же ты громко храпел, – зачем-то ответила ему девушка и приподнялась, прижимая простыню к груди. На лице у нее проскальзывали и ирония, и смущение, и все та же нежность, замаскированная под небрежное безразличие. – С тобой ужасно спать. Ты брыкаешься и забираешь одеяло. Еще ноги на меня складываешь. Кошмар. – Она сладко зевнула.

Никита не ожидал после столь бурной и по-своему романтической ночи такого утреннего разговора. Мало того, Ника парой слов умудрилась его рассердить. Когда он спал и брыкался? Или забрасывал на кого-то ноги? Напротив, он всегда спал чутко, неподвижно, как несущий во сне службу солдат.

– Значит, кошмар? – процедил сквозь зубы Никита, тоже приподнимаясь и опираясь на согнутый локоть.

– Ага, – кивнула Ника, раззадоривая его. – Тебя привязывать надо к кровати. У тебя тремор всего тела, Кларский. Ты сучишь ногами. И разговариваешь во сне.

– И что же я говорю? – Ника не замечала, как ее любимый начинает сердиться, или замечала, но продолжала над ним глумиться.

– Признаешься в любви к какому-то парню, – невозмутимо ответила она и попробовала потереть глаз. Однако тут же спохватилась – на пальце остался след от туши и теней, которые она так и не смыла с лица после вчерашнего.

– Блин! – взвыла девушка, вскакивая с дивана, на котором они провели ночь. – Я же сейчас как чучело! Эй! – прикрикнула она на лежащего Кларского, с мрачным интересом продолжающего разглядывать девушку с всклокоченными со сна волосами. Челка у Ники стояла дыбом, и это забавляло парня.

– Что?

– Хватит на меня так пялиться! – возмутилась Ника, понимая, что выглядит сейчас не так, как хотелось бы выглядеть перед любимым человеком. – Отвернись куда-нибудь.

– В чем проблема? Ты все еще стесняешься? Не строй из себя правильную девочку. – Ник не так понял причину криков Карловой. Посчитал, что она стесняется его. То, что она переживает по поводу своего внешнего вида, Кларский как-то даже не подумал.

– Ты все-таки как был дураком, так им и остался! – топнула босой ногой Ника.

– Правда? – прищурился Никита.

– Нет, вру. Естественно, правда, Укропина! – сказать что-то дальше Ника не успела – ее неожиданно повалили на диван. Не больно, естественно, но очень властно. Сердце у нее тут же забилось сильнее. И почему бы ему не забиться, когда ее прижимал к дивану такой парень, как Кларский?

– Почему ты меня так называешь, идиотка? – навис над ней Никита. Парня и правда интересовал этот вопрос.

– Отпусти меня! – потребовала девушка, чьи светлые волосы разметались по дивану, и попыталась вырваться, но с физической силой Ника совладать она, естественно, не смогла.

– Не придуривайся и отвечай! – рявкнул он.

– А ты горячая штучка, – насмешливо сказала Карлова, поглаживая его плечи. Ник, почувствовав прикосновения ее теплых рук, замер. Он запоздало понял, что она разводит его на эмоции.

– Хорошо. Потому что. – Ника чуть приподняла голову – так, чтобы ее губы оказались около правого уха Ника. – Потому что…

Ее дыхание защекотало кожу парня.

– Потому что…

– Говори уже, – потребовал Никита.

– Потому что так получилось, – заявила Ника оглушительно громко. Никита, если честно, ожидал более логичного ответа. – Помнишь, я зарегистрировала сим-карту на имя Зои Укроповой, а потом звонила тебе и прикалывалась?

– Как не забыть, – процедил сквозь зубы Никита, который, в общем-то, не очень любил, когда над ним издевались.

– Вот с тех пор как-то и повелось, – хихикнула девушка. – И вообще, я укроп, петрушку и прочую зелень терпеть не могу. В детстве у меня даже аллергия на него была.

Она медленно погладила нависшего над ней парня по спине.

– Ты меня так бесил, словно я тонну укропа и петрушки съела, – продолжала Карлова.

– Бесил? – вспомнилось Никите их знакомство в машине.

– Просто вымораживал! – призналась девушка. – Ты казался тупым, агрессивным и жестоким хамлом, – улыбнулась Ника, одновременно умудрившись легко поцеловать Никиту в шею.

– Да и ты не идеал женщины, – отвечал ей Никита, глядя прямо в глаза. – Все такая же несерьезная. В твоем возрасте пора уже браться за ум.

– А ты чересчур серьезный. Ты такой серьезный и взрослый, что тебя, наверное, два раза по отчеству называют, чтобы показать, какой ты солидный? – спросила Ника нахально. – Так все странно сложилось, да? Я боялась тебя и ненавидела. И ты ужасно раздражал меня, – продолжала она с легкой грустной улыбкой, которая постепенно исчезала. – Иногда я просто ненавидела тебя. Когда ты грубил мне, когда заставлял играть роль твоей подружки. – Она отвела глаза. – Ты ведь хотел пожертвовать мной ради той девушки. Как ее звали? Ольга?

– Вот как. Понятно. – Ник без единой эмоции на лице встал, и это немножко расстроило Нику, которая, кажется, специально провоцировала парня. Она тут же вскочила следом, глядя на спину, и прикусила губу. Закутавшись поплотнее в свою простыню, она пошла следом за ним на кухню, где не было ничего, кроме раковины, холодильника, микроволновки и плотно задернутых горизонтальных жалюзи, из-под которых пытался пробиться свет.

В полутемной кухне Кларский пил холодную воду прямо из-под крана.

– Никит, – несмело начала девушка, встав в арке, ведущей на кухню, – ты что, обиделся? Ау-у-у!

– Не в лесу, – коротко ответил ей парень, оторвавшись от большой стеклянной кружки. Ника обратила внимание на его спину – она лишь однажды видела парня без одежды, когда перед его отъездом из города они ночевали в квартире ее знакомой, и перед сном он снял майку. Тогда ей стало безумно его жаль. И сейчас, глядя на то, как много шрамов у него на теле, она вновь испытала это же острое чувство. Наверное, он многое повидал.

Ника часто думала, как тяжело было Нику. А он не сломался. Не пал духом.

Может быть, поэтому он так привлек ее внимание?

Подойдя ближе к Нику, она осторожно коснулась рваного шрама у него на боку.

– Как? – только и спросила она.

– Кастет, – коротко ответил Кларский.

– Больно было?

Молодой человек молчал, и Ника поняла, что он не ответит. Да и глупый вопрос. Наверняка ему было больно. Только захочет ли гордый Никита признаваться в этом?

– Никит, ты меня не дослушал. Не уходи посредине разговора, пожалуйста, – попросила Ника тихо. – Я просто хочу быть честной. И прекрасно понимаю, что и я тебя раздражала. Надеюсь, сейчас все не так, – вымученно улыбнулась она. И парень нахмурился.

– Да, ты казался мне моим личным проклятьем. И жутко раздражал с первого взгляда – серьезно, ты поступал, как козел, хотя и мое поведение было не идеальным. Помнишь, что мы друг другу наговорили в машине мальчика, который нас познакомил? Как его звали? Денис, верно? Как же давно это было… – вздохнула Ника. – И да, я боялась тебя. Боялась, что ударишь или сделаешь что-нибудь. И твоего брата я тоже боялась. А когда притворялась твоей девушкой, боялась и ненавидела каждую секунду.

Ника вздохнула. Если ночью ею владела страсть и нежность, то сейчас она должна была сказать все-все, что чувствовала с самого начала, без утайки.

– И знаешь, потом вдруг что-то изменилось. Сильно. На все сто восемьдесят градусов. Ты оставался все таким же грубым и жестким типом без крыши. По крайней мере, ты казался мне таким. А я вдруг стала много о тебе думать. В какой-то момент я хотела узнать о тебе все. Какую еду ты любишь, какую слушаешь музыку, какие планы у тебя в голове. Каким ты бываешь с той девушкой, которую любишь… – Ника улыбнулась далеким воспоминаниям. А Никита смотрел сквозь стену, словно видел где-то за границами мира собственное прошлое.

– И страх прошел. Вообще прошел. – Девушка откинула со лба прядку светлых длинных волос. – Мне нравилось бывать с тобой. Мне даже редкие поцелуи на публике нравились. И я с нетерпением ждала встреч. Мне даже начало казаться, что я понимаю тебя. Для себя я решила – ты хороший. Не такой, каким хочешь казаться. Не чудовище. – Ника хотела коснуться Никиты, но тот так посмотрел на девушку, что ее рука нерешительно замерла в воздухе.

– А если за три года я стал чудовищем? – спросил вдруг он, отвернувшись к окну. – Ты ведь не знаешь, чем я занимался. Чем жил. Что делал.

Девушка покачала головой.

– Я чувствую, что ты не такой, – сказала она твердо. – Ты не сломался.

– Но это всего лишь твои личные субъективные переживания! – воскликнул Никита. – На них нельзя полагаться!

– Но ты ведь положился, – вдруг огорошила его Ника.

– Откуда тебе знать?

– Может быть, ноги во сне ты на людей и не складываешь, и одеяло не отбираешь, но я же сказала – разговариваешь, – рассмеялась невесело Карлова, которая действительно проснулась от его тихого голоса. Никите явно снилось что-то странное, и он несколько раз произнес, что послушал ветер, и голос в его голове оказался прав, а после замолчал.

На это Кларский ничего не ответил.

– Ты – хороший человек. И я буду думать так, даже если ты забыл меня, встретил случайно и решил развлечься. В любом случае, я рада, что вновь встретила тебя и именно таким, – договорила приглушенным голосом девушка, впившись ногтями в ладонь, чтобы не заплакать. Она даже голову вверх задрала, чтобы казаться более сильной. – И… И не надо обижаться на правду. Я все рассказала тебе честно о своих чувствах.

– Я не могу, – отозвался Никита. Он даже не повернулся, только лишь поставил в раковину стеклянную кружку, из которой пил.

– Почему же?

– Потому что ты права. Я не обижаюсь на твои слова о том, что вначале ты ненавидела меня и боялась, хотя, – он усмехнулся. – Я бы ничего тебе не сделал. И не сделаю никогда.

– Но в чем тогда дело? – прошептала Ника.

– Ты точно попала в цель словами про Ольгу. Пытаясь защитить ее, я поставил тебя под удар, – видимо, эти слова нелегко дались Кларскому. – Я не должен был так делать. Следовало просто оставить ее. А я вцепился, как за последний шанс остаться человеком. Верил, что любовь меняет, – он улыбнулся криво, глядя в окно.

– Все мы ошибаемся, – мудро заметила Ника. Про его бывшую слышать было неприятно, но раз уж она хотела правды…

– Не у всех на кону стоит жизнь или счастье другого человека, – отозвался молодой человек. – Мне было плевать на твое счастье. Да вообще на всех плевать было. Да и на Ольгу по большему счету – тоже. Если бы действительно к ней что-то было, я бы понял, какая она настоящая. Из тени так хотелось попасть на солнце, – сказал он зачем-то и замолк, поняв, что сболтнул лишнего.

– Это ведь легко, – отозвалась Ника, подбирая волочившуюся следом за ней простыню.

Она подошла к окну и открыла жалюзи, а следом и окно.

Солнечный свет ворвался в комнату вместе с легким ветром.

Тени отползли в углы.