Дионов задумался. Знакомых девушек, которые могли бы чисто гипотетически стать его супругой, было у него не так уж и много, и навряд ли бы они согласились на такое странное предложение.

– Давай я свою сестру попрошу двоюродную, – искренне предложил Миха. – Она у меня умненькая, хорошая, прикинь, на улице вообще не гуляет, дома сидит, все учится, в медицинский поступать хочет на следующий год.

– В медицинский поступать? – поднял бровь Александр. – Дебил, ей же еще восемнадцати нет тогда!

– А, ну да, – почесал голову Миха. Больше, по его словам, у него приличных девушек в запасе не было. Были только неприличные, видимо.

– Еще Гальку могу предложить, – сказал он, пока Саша в уме перебирал варианты, – одноклассницу мою. Хорошая девчонка, толковая! Только она щас за границей. А, еще Ленку! А, черт, она же замужем… Или Динку! Точно, Динку! Она, правда, женщина суровая, тяжелой атлетикой занимается, мастер спорта, но…

– Погоди, – перебил его вдруг Саша.

– Чего?

– Я знаю одну подходящую девочку, – почти радостным голосом проговорил Дионов. И как же он раньше не подумал о сестренке? Проезжал ведь сегодня мимо места ее учебы – мимо консерватории.

Марта, малышка Марта. Она может ему помочь. И он не останется в долгу перед ней.

– Ну и кто это? – с подозрением спросил Миха. – Свою сестру, что ли, попросишь? – молодой человек видел Ларису, кузину Саши, и она, если честно, приглянулась ему. Лариса вообще «приглядывалась» большинству мужчин.

– Тебя попрошу, – одарил его холодным взглядом Александр.

– Я ведь тебя тогда сам застрелю, чтобы ты не мучился, – пригрозил консервативный Миха. – Ну, чего молчишь? Кого ты там вспомнил?

– Одну реально хорошую девочку, – улыбнулся вдруг доброй улыбкой брюнет. Он решил вернуться к консерватории.

«Для меня ты хороший», – сказала она один раз, после того как пообещала сыграть на скрипке на его свадьбе.

Пусть лучше она сыграет в ней главную роль.

* * *

После всего, что случилось, Никита не нашел ничего лучшего, как привести Нику на набережную – в то самое место, где он был вчера.

Всю дорогу она молчала.

Не плакала, не заламывала руки, не кричала, а сидела спокойно, с отстраненным лицом – как человек, который сделал свой выбор и не собирался идти назад. Однако было в ее лицо нечто такое, что заставляло Кларского нет-нет да и тревожно поглядывать на девушку. Наверное, ему было бы легче, если бы она расплакалась, хотя Ник понятия не имел, как успокаивать плачущих девиц, да и вообще терпеть не мог слез.

По пути на набережную Нике позвонила мать.

– Ты еще не передумала? – первое, что спросила она. – Или мне стоит звонить приглашенным с нашей стороны и говорить, что свадьба отменяется?

Родственники еще не знали.

– Я сама позвоню, мама, – ответила Ника, и Людмила Григорьевна тотчас заподозрила неладное.

– Что случилось?

– С Сашей только что разговаривала, – призналась Карлова, прижав голову к окну. – Все объяснила.

– И как он воспринял? – почти испуганно спросила женщина, зная о довольно-таки взрывном характере несостоявшегося зятя.

– Отпустил, – просто отвечала Ника. – Прости, – вдруг добавила она. Никита глянул на нее, но ничего не сказал.

– А мне-то чего прощать? – фыркнула Людмила Григорьевна. – Я, конечно, свадьбу твою ждала, но раз ты против, заставлять тебя смысла не вижу. Пусть тебя Саша прощает. Приезжай, пожалуйста, уже домой. Обговорить все надо. Да и Никиту твоего я видеть тоже хочу. И папа тоже.

– Я не знаю, мам, получится это или нет, – осторожно ответила девушка.

– Надеюсь, получится, – отрезала женщина. – Мы ждем вас. А гостям я все-таки могу позвонить.

– Я сама, – упрямо сказала Ника.

Разговор закончился, Карлова вновь зависла в своих мыслях.

– Ника, – мягко позвал девушку по имени Кларский, когда они выезжали из города.

– Что? – спросила она. Взгляд ее хоть и был грустным, но очень нежным.

– Ты в порядке?

– Да.

– Имей привычку говорить мне правду, – вновь довольно-таки мягким голосом сказал ей Никита. – Я не всегда могу точно угадать, что с тобой. Сейчас ты явно не в порядке.

– Не в порядке, – согласилась Ника. – Это естественно. И это пройдет.

– Сожалеешь? – неожиданно спросил молодой человек.

– Нет, – твердо ответила Ника. – Не сожалею, не дождешься. И вообще, я просто задумалась.

Она повернулась к водителю и провела рукой по его коротким светлым и жестким волосам, как будто бы заряжаясь от прикосновения энергией.

Никита не ожидал, что она будет улыбаться. Искренне и тепло.

– Я рада, что ты вернулся за мной. Веришь?

Никита кивнул, не сводя внимательных серых глаз с дороги – в этот момент он обгонял огромный грузовик.

– Я же говорила тебе, что ты хоть и Укроп, – Ника не сдержалась и нервно хихикнула, – но я ничего не могу с собой поделать. Люблю тебя. – Эти слова слетели с ее малиновых губ так легко, что где-то около сердца Ника, возможно, расцвела ромашка. Если бы он сейчас не был за рулем, он бы поцеловал ее, но Ник не мог отвлекаться от вождения. Не потому, что плохо водил, а потому что несоблюдение безопасности казалось ему чем-то очень неправильным. Не его безопасности – ее.

– Какой же ты бесчувственный, – вздохнула притворно Карлова, приходя в себя. – Не сказал в ответ, что любишь меня…

Впрочем, она знала, что слова для Кларского – что-то пустое. Для такого человека, как он, важны в первую очередь поступки и, кажется, если Ника правильно поняла, жесты и прикосновения.

– Куда мы едем? – спросила девушка, не сдержалась и погладила Никиту по плечу.

– На природу. Подышим немного свежим воздухом. И вернемся. Соберешь вещи – много не бери, я куплю тебе потом все, что нужно.

– Мне с родителями попрощаться надо, – мягко заметила Ника. Парень кивнул. – А еще они хотят с тобой поговорить.

– Это проблематично, – отозвался Кларский. – Меня не нужно никому сейчас видеть рядом с тобой или с твоими родными. Разумна мера предосторожности, – пояснил он.

– А Саша? Он видел. Говорил, что хочет отвести тебя к Максу.

– Видел. Это не страшно, – улыбнулся кривовато парень. – Думаю, скоро он забудет об этом. Кстати, а он и правда хорошо относится к тебе, – ревниво заметил он.

– Он – хороший человек, – без тени сомнения сказала Ника. Ей до сих пор было безумно стыдно перед Дионовым. – О чем вы говорили?

– Твой Саша, – назвать врага по имени было не очень просто, – согласился тебя отпустить. Просто так согласился. Благородство – дитя гордыни. Благородными легко управлять.

– Что за странная философия?

– Философия моего старшего брата. Твой бывший играет роль благородного разбойника. Он не скажет о нас Максу. Так, дальше. Тебе надо будет написать заявление об увольнении, – продолжал Никита. – И купить билет на поезд до Питера. Скажешь всем, что уезжаешь работать туда.

– А на самом деле? – не сводила с него глаз девушка.

– На самом деле мы вместе поедем на машине совсем в другую сторону. А после улетим за границу. Возможно, у тебя будут новые документы. У меня есть кое-какие связи, и официально ты будешь работать в Петербурге. Не думаю, что на тебя выйдут, о нашей связи они, – под местоимением «они» Ник имел в виду пристанских, – не знают. Но подстраховаться все равно нужно.

– Мне страшно, – призналась Ника.

– Нормальная реакция, – согласился Никита. – Я не знаю, как тебя утешить. Не люблю утешать. Но я беру тебя с собой, потому что знаю – мой риск скоро станет минимальным. Но ты все еще можешь отказаться.

– Не могу, – ответила Карлова и положила свою ладонь на руку Ника, сжавшую рычаг.

Ей предстояло звонить родным и близким, дабы сообщить, что свадьба отменяется. Кто-то удивленно ахал, кто-то – возмущался. Однако новость восприняли более-менее спокойно. Одна из бабушек ужасно обиделась на Нику, дядя рассердился, что теперь ему придется что-то делать с дорогущим подарком, который он приготовил на свадьбу, подружки явно расстроились, что зря проводили девичник и теперь не смогут побывать на крутой свадьбе на теплоходе и пощеголять новыми нарядами.

– Чувствую себя просто-напросто злодеем, – сообщила Ника все это время молчавшему Кларскому – они уже давно приехали к нужному месту, но сидели в машине, а Ника все звонила и звонила. Правда, дозвонилась она не до всех. Так, Марта все еще ни о чем не знала.

– Это лучше, если бы ты чувствовала себя обманщицей. Пойдем? – открыл дверь Никита и дал ей руку.

Пройдя по все той же гравийной дорожке, пара оказалась на берегу обрыва, открывающего отличный вид на реку, другой берег и горы, над которыми царствовало кажущееся огромным, почти безграничным, небо.

Они сели на траву почти у края обрыва, касаясь друг друга плечами. Ника обхватила руками колени, прижатые к себе. А Никита вытянул вперед ноги, уперевшись руками о землю позади себя.

– У меня вопрос. Саша, правда, сидел из-за тебя? – спросила Ника.

– Правда, – даже не повернул головы Кларский.

– А… почему? – осторожно спросила девушка.

– Началась драка. Серьезная. У меня с собой был нож. Один человек пострадал, а нож принадлежал мне. Поэтому менты меня взяли, – коротко объяснил Никита, который не любил вспоминать эту давнюю и неприятную историю. – Март узнал и решил, – тут молодой человек как-то даже запнулся, не зная, что говорить, – что если его мальчик для битья направится в колонию, ему не над кем будет издеваться.

– Мальчик для битья? – повторила, не поняв, Карлова, проводя ладонью по молодой траве.

– Я.

Нике вдруг вспомнилось, Женя, тот самый школьный друг Саши, рассказывал, что Дионова посадили из-за того, что так ранил человека, что тот стал инвалидом. Выходит, это… в этом виноват не Саша, а Никита?

– Эй, – позвал ее тихим, но твердым голосом Кларский.

– Что? – посмотрела на него девушка.

– Я этого не делал, – словно прочел ее мысли Никита.

– В смысле?

– Я в драке никогда не вытаскиваю… не вытаскивал нож, если на то причины не было. Это была обычная детская махаловка, я и без ножа хорошо справлялся. Дрался с Дионовым. Нож просто в какой-то момент или выпал, или его вытащили. А потом, когда менты уже приехали – они неожиданно приехали, – мы увидели, что этот парень лежит раненый. Раненный моим ножом.

– То есть ты этого не делал? – глаза Ники удивленно распахнулись.

– Не делал. И Дионов не делал, – усмехнулся Кларский. – Март узнал, что на меня хотят повесить дело и принял срочные меры. Саша был ему должен, он отрабатывал долг, беря вину на себя. Андрей еще ему и заплатил, конечно.

– Сколько вас там было человек, на этой драке? – удивленно спросила Ника.

– Немало. Под полтинник. Было темно, все были заняты друг другом и никто ничего не видел.

– А отпечатки? Их разве не было на ноже?

– Не было, – покачал головой Никита. – Их стерли. Тот, кто дрался с тем парнем, стер их. Видимо, понял, что дело запахло жареным, и подстраховался. – Что, девочка, не веришь мне? – Его серые глаза вспыхнули темно-синим. – Думаешь, пытаюсь отмазаться?

– Нет. Нет. Я тебе верю, – улыбнулась ему Ника и легонько поцеловала в горячее, нагретое солнцем предплечье. Она и в самом деле ему верила и чувствовала облегчение от того, что ее любимый человек – не такой монстр, как можно было подумать.

– Успокойся, – продолжала светловолосая девушка.

– Я спокоен.

– Можешь пожевать травинку, – протянула ему Ника тонкую травку, вновь неосознанно провоцируя на какие-нибудь активные действия. Ник посмотрел на шутницу и промолчал. Ему нравилось разглядывать ее лицо. И даже не потому, что оно казалось ему симпатичным – нет, даже красивым, а просто потому что это было ее лицо.

– А откуда ты знаешь Сашу? – спросила Ника, разглядывая далекие-далекие горы, на которых ей тут же захотелось побывать.

– Подрались как-то, – усмехнулся Ник. – Так и познакомились.

– Неудивительно. У тебя знакомство с каждым вторым начинается с драки, да?

– Нет. Нам тогда было еще лет по семнадцать или меньше. Самоуверенные малолетние придурки. Знаешь, тогда мы часто ходили на всякие стрелки, – вдруг вспомнил бойцовское и хулиганское прошлое Кларский. – Иногда компаниями, иногда собирали пацанов со всей школы и шли «стенка на стенку». Иногда бывало, устраивались стрелки «улица против улицы» или «район против района». Все заброшенные стройки района были нашими.

– Вот, наверное, весело было, – покачала головой Ника. Она, всю жизнь прожившая в криминальном районе Южная Пристань, помнила такие драки. Однажды, еще в детстве, она стала свидетельницей стрелки, на которую собралось человек триста, не меньше. Тогда Ника, будучи еще пятиклашкой, гуляла вместе с Дашей и случайно на пустыре увидела всю эту огромную толпу, стоявшую незамкнутым до конца разношерстным кругом, посредине которого дрались несколько человек. Девчонки сразу же свалили оттуда, а после узнали, что туда приезжала милиция, забрав тех, кто не успел сбежать.