– Стас, это не прикол. Ты же меня знаешь. Если я говорю, что это не шутка, значит, это не шутка, – твердо сказала Юля и жестом пригласила осматривающегося Феликса и сестру сесть на огромный, занимающий много места шикарный серый, недавно купленный диван.

В гостиной, кроме дивана, журнального столика на колесиках, плазменного экрана на стене и стоявшей под ним стереосистемы ничего больше не было, даже штор и жалюзи на большом трехстворчатом окне, и это придавало комнате этакий урбанистический шарм. К тому же цветовое оформление было выполнено – скорее всего, случайно, нежели специально – в трех тонах: черном, белом и сером. В этом плане даже стены и пол не подвели. Первые были белоснежными, покрытыми каким-то специальным составом, второй – светло-грифельным. А вместо дверей в зале были две арки: одна вела в прихожую, другая – в коридор.

У парня, к большому счастью, первый шок прошел достаточно быстро, и Стас, который в принципе неплохо знал английский, дружелюбно поговорил с гостем. Визард, видимо, впечатлил его, и Стас, улучив момент, шепнул Юле: «Мне до сих пор кажется, что меня разыгрывают! У меня в доме сидит парень, которого я вижу по телеку, и у которого один концерт стоит дороже, чем все мое имущество и я, проданный в рабство».

Феликсу, кажется, в квартире понравилось: тут не было излишеств типа ковров, картин и хрусталя и присутствовал незримый дух творчества.

Одна из трех комнат была оборудована под домашнюю звукозаписывающую студию, небольшую, конечно, но неплохую – Стас в свое время потратил на нее немало денег. Да и о том, что хозяин квартиры увлекается музыкой, свидетельствовали такие вещи, как висевшая на стене небольшая коллекция гитар, синтезатор в углу, не вместившийся в студии со своим собратом, валяющиеся листки с нотными записями и текстами, разложенные всюду медиаторы и струны. На двери, ведущей в спальню, кто-то из друзей Стаса, увлекающийся граффити, баллончиком нарисовал крутого зеленого инопланетянина, показывающего рокерскую «козу», и написал над ним: «Моя жизнь – это музыка!»

Да и вид на город, как и предполагала Юля, английского гостя впечатлил. Кажется, стереотипы о том, что на самом деле представляет собой одна из бывших стран Советского Союза, у него ломались, громко, с хрустом, как тонкий лед, и это музыканту нравилось.

Ему, видимо, вообще нравилось все новое.

Несколько часов молодые люди сидели вчетвером, на квадратной просторной лоджии перед столиком, на котором стараниями хозяина квартиры появились напитки и пицца – Стас не особо утруждался готовкой, покупая полуфабрикаты, а также кальян, привезенный одним из друзей из Ирана. Марта, до этого кальян не курившая, пару раз вдохнула сквозь длинную синюю трубочку ароматный терпкий дым и на этом успокоилась, ибо ее это не особо впечатлило. Юля в кальянах в принципе прелести не находила. Поэтому курили только молодые люди. Стаса кальян успокаивал, а Феликсу, видимо, просто было интересно.

Чем больше они общались с Визардом, тем все более отчетливо понимали, что он – не суперстар с капризным поведением, а обходительный, вежливый человек, со странностями, конечно, с другим непонятным им мышлением, но интересный и обаятельный, с отличными, воистину английскими манерами и завораживающими жестами. И Марта, и Юля подметили, как мило он изредка поправляет длинные волосы, откидывая темные, тронутые чуть заметной волной пряди с высокого бледного лба, или как сцепляет пальцы под подбородком, или как жестикулирует открытой ладонью, когда неспешно рассказывает что-либо.

От Феликса исходила какая-то теплая, мягкая, вкрадчивая энергия, которая обволакивала и снимала напряжение. Может быть, поэтому они общались так легко, не заморачиваясь на том, что с ними сидит известный во всем мире человек, буквально чудом попавший в этот дом.

Марта все еще находилось под властью восторга от такой встречи, Стас тоже был немало впечатлен, но он, как музыкант, пусть неизвестный и начинающий, был совсем не прочь пообщаться с таким именитым коллегой, а вот Юля продолжала чувствовать себя несколько странно.

Да, определенно, она, как и сестра, чувствовала долю восхищения от столь неожиданного знакомства, но что-то ее все-таки смущало, когда она смотрела на точеное узкое длинное лицо, обрамленное темными волосами. Ее не слишком смущало, что она сидит на мягких подушках рядом с рок-звездой. Она не понимала, почему ее тянет к нему? Действительно ли виновато любопытство?

Юля задумчиво посмотрела на профиль музыканта, невольно залюбовавшись им, а после резко встала и, ни слова не говоря, скрылась в кухне, где долго пила холодную воду прямо из-под крана. Она хотела, было, вернуться, однако хозяин квартиры и его гости переместились в кухню вслед за Крестовой.

– Слушай, Юль, куда бы свозить нашу почти домашнюю звезду? – шепнул довольный Стас девушке, когда как Марта, почти уже не стеснявшаяся, учила Феликса говорить по-русски «спасибо», «пожалуйста», «привет» и «пока». Он медленно за ней повторял, и было видно, что такие мини-уроки доставляют ему удовольствие.

– Я думаю над этим. Пока светло, можно просто покатать его по городу, а после отвезти куда-нибудь на природу и устроить пикник, – сказала чуть хрипловато Юля. Она знала, что сегодня Стас свободен – парень взял недавно отпуск и в музыкальном магазине, и в тату-салоне.

– План мне нравится, но у меня нет тачки, – развел руками Стас.

Как Крестова и предполагала, он был рад Феликсу куда сильнее, чем обычному гостю. А гости в квартире этого парня были явлением частым, а потому привычным. Общительный Стас часто знакомился с людьми через Интернет, и когда они приезжали в город, то останавливались у него. К тому же он не против был принять у себя и тех приятелей, которым временно негде было жить.

– Знаю, – кивнула Юля. – Но ее можно достать.

– Я достану, – пообещал парень, со скрытой нежностью глядя в лицо девушки.

Она не была в его вкусе – ему нравились девушки женственные, веселые, с формами, желательно блондинки, но тут его сердце словно дало сбой. Стасу начала нравиться Юля. Сначала она привлекала его внимание своим талантом. После он нашел в ней интересную собеседницу, с которой они могли часами разговаривать о музыке. И с каждым разом все больше и больше привязывался к Крестовой, сам того не замечая.

Кстати, к нему девушка относилась очень даже хорошо.

Он не был бездельником: работал в музыкальном магазине и тату-салоне, а еще много репетировал. Стас занимался музыкой куда более серьезно, чем многие – работой, хотя, конечно, никаких доходов она не приносила.

К тому же он был без дури в голове, не казался обделенным манерами и чувством ответственности, не злоупотреблял алкоголем и не видел вдохновения в наркотиках, не менял девчонок, словно перчатки, и умел поднять настроение.

Поначалу Юля относилась к нему прохладно, но постепенно она оттаяла и свободно общалась со Стасом, заставляя по-дружески ревновать Криса, иногда ведущего себя так, словно ему было пять лет. Со Стасом Юля чувствовала себя спокойно и даже как-то уверенно, зная, что если они вместе гуляют по ночному городу, не ей придется в случае чего разбираться с гопниками или пьяными, решившими к ним пристать. Да-да, и такое бывало! Однажды Крестова сдуру потащилась на улицу под утро вместе с Крисом и его приятелем. К ним неожиданно из какой-то подворотни подкатила компания ребят в спортивных костюмах, принявших Юльку за парня, и начавших требовать то закурить, то позвонить. Юля, смачно обозвав парней несколькими нехорошими словами, и, даже и не надеясь на мальчишек, молниеносным движением вытащила из сумки, перекинутой через плечо, перцовый баллончик и смело распылила его прямо в глаза неприятелям. Тогда им удалось убежать.

А еще ее умиляло, что Стас не видел в ней «своего в доску парня». Не давал таскать тяжести, не называл Юльком – только Юлей, не предлагал ей на посиделках пива, смешанного с водкой, или другие ядерные коктейли, и даже открывал перед ней двери! Крестову это как-то даже впечатлило.

Стас казался ей хорошим другом, на которого можно было положиться. Крис как-то намекал подруге, что они со Стасом смотрелись очень даже круто, но девушка так далеко послала парня, что тот обиженно замолчал. И дулся рекордное для себя количество дней – целые сутки. Юля, которая терпеть не могла ссоры с близкими, все же спросила, почему друг так обиделся – неужели она его раньше никогда не посылала? На это Крис ответил, что ему обидно не за себя, и разговор замял, больше к теме о ней и Стасе не возвращаясь. Нечуткая к намекам и воспринимающая только открытые понятные действия Юля так и не поняла ничего.

И сейчас, словно не замечая нежности в глазах парня, она ответила:

– Не беспокойся, я сама найду.

– Юля, – позвал ее Стас. Она вопросительно посмотрела на него. – У тебя к щеке что-то прилипло, – сказал он, приблизился к ней и осторожно коснулся ее щеки, делая вид, что смахивает ресничку.

Ее губы были так близко, что он не мог отвести от них взгляд.

Парень почти наяву видел, как впивается в них своими губами, однако в реальности все пошло иначе.

– Нас ждут, – произнесла Юля и первой вышла из кухни.

– Юля, может, согласишься? – выкрикнул ей вслед парень.

– На что? – обернулась девушка.

Стас слишком поздно понял, что сказал.

– На один концерт с нами, – нашелся Стас. – Я – квартиру для иностранца, ты – один концерт для моей группы.

– Прости, нет, – вынуждена была отказать девушка.

Стас рассерженно взлохматил волосы.

* * *

Таким образом, с Феликсом вскоре познакомились еще и Крис с Лешей. Биатлонист как раз недавно купил себе хорошую машинку – внедорожник, правда, не самый новый, но все-таки мощный и просторный. И с просьбой покатать их по городу Юля позвонила именно ему. Логически мыслящая девушка помнила, что ближайшие пару недель ее друг будет находиться в городе и только потом уедет на какие-то сборы на север страны.

Леша легко согласился. Он любил поездки на природу, да и вообще был таким человеком, который мог спокойно подорваться и поехать куда-нибудь. Правда, в это время он находился в компании Криса, с которым не виделся уже очень давно, поэтому хипстер тоже оказался в этой небольшой компании, со своей собственной звездой. Естественно, когда Крис узрел на кухне у Стаса одного из музыкантов «Красных Лордов», он обалдел – по-другому и не скажешь, и, наверное, целый час едва ли не скакал вокруг гостя из Англии с блаженной улыбкой на лице, веселя девушек. Леша, как человек, несколько далекий от современной музыки, так не восторгался, но тоже впечатлился. Тот факт, что его подруга детства и ее сестра умудрились где-то найти известного музыканта и притащить его домой к Стасу, казался несколько странноватым – и Леше все чудилось, что его надули.

Когда Феликса повезли в город, чтобы покатать по улицам и показать основные местные достопримечательности, Марта, спохватившись, убежала на репетицию оркестра, строго-настрого наказав, чтобы на природу не смели уезжать без нее. Даже общество ненавистной Юли ее уже не так сильно волновало – ради Визарда она готова потерпеть и ее, и ее друзей.

В результате за город компания приехала только к девяти вечера, поскольку неистовый Иван Савельевич долго не отпускал свой студенческий оркестр, ругаясь и крича громче обычного – волновался, как бы его раздолбаи плохо себя не показали во время выступления на фестивале. Если в концертмейстере он почти не сомневался, то тромбоны вызывали в нем все тот же праведный гнев, смешанный с отчаянием.

Когда нервничающая Марта, наконец, вырвалась из здания консерватории, где проходила репетиция, то ее уже поджидал внедорожник Леши и стоявшая около него Юля.

– Мы решили ехать на природу с ночевкой, – сообщила она Марте. – Палатки и спальники у нас есть. Сейчас мы завезем тебя домой, и ты возьмешь нужные вещи.

– Нужные для чего? – изумилась девушка, не ожидавшая такого сообщения.

– Для ночевки на природе. Возьми белье, теплую кофту, джинсы. В платье, поверь, тебе там не понравится, – насмешливо окинула фигурку сестры, облаченной в все то же летнее сине-голубое платье, перехваченное на талии тонким черным пояском, Юля. – Едой и выпивкой парни затарились. А, ты же не пьешь, – припомнила она. – Зато весь апельсиновый сок будет твоим.

Карлова растерялась.

– Кто решил ночевать на природе? – спросила она.

– Парни. Ну что, садись в тачку.

– Мама не любит, когда я не ночую дома, – нехотя призналась Марта. Ей не хотелось говорить нелюбимой сестре таких вещей, но пришлось. Эльвира Львовна действительно не одобряла подобного, переживая за дочку. Если Марта ей сейчас скажет, что хочет поехать на природу вместе с Юлей и четырьмя незнакомыми, вернее, плохо знакомыми молодыми людьми, та немедленно запрет единственную дочку на все замки.

– И что, только потому, что твоя мать этого не любит, ты не поедешь? – негромко спросила Крестова. Она, привыкшая к свободе, не воспринимала таких детских ограничений всерьез.