— Доброе утро, Мария! Вас зовут к завтраку! — девушка постучала в двери, и с опаской посмотрев на меня, быстро протараторила и сбежала.

Но я то уже хорошо знала — явился мой благоверный. С досадой прикрыла опухшие от слез глаза, и прикусила щеку, чтобы прийти в себя.

"Ну же, Маришка! Соберись! Мы что-то придумаем!", — я схватилась за браслет на руке, и мне опять захотелось разрыдаться.

Только вот что толку в слезах, если несмотря на веру в то, что с Шином всё в порядке, я прекрасно понимала, что моего второго побега он мне простит. И побега после чего… После того, как мы с ним стали словно единое целое. В то утро, когда я должна была приласкать его, сказать наконец насколько люблю, я просто опять сбежала. Вся эта история с самого начала видимо была именно о моем побеге от себя. Сперва я как трусиха прыгнула в неизвестность, вместо того, чтобы бороться за свою семью. Потом убежала из-за обиды и страха, опять же как последняя трусливая дурочка. Ну а последний раз был самым глупым.

Я вошла в гардеробную и достала траурное платье. Да, именно его я и напялила в это утро. Черный гипюр красиво обрамлял мою фигуру, но был мрачен настолько, что совершенно точно показывал всё мое отношение к собственной семье. Продали… Меня все продали. Подруги, которым верила и доверяла, и те оказались продажными с самого начала.

Я спускалась по ступеням в широкую светлую гостиную, и мне было противно. Смотрела на роскошь, которая меня окружала и хотелось блевануть. Что она мне дала? Любовь? Счастье?

Что эти деньги дали моим родным? Ширму счастливой семьи, за которой алкоголичка мать, и одержимый деньгами отец.

— Доброе утро!

За шикарным сервированным столом у панорамного окна в наш сад, сидело трое людей. Ожидаемо это были родители, и естественно это был Заремский.

— Судя по тому, что на тебе, Мария, не такое уж оно и доброе, — съязвил отец, а я отодвинув стул, села за стол.

Позади сразу появилась тетя Глаша, и хотела наложить мне еды в тарелку, на что я остановила её руку над блюдом с супом, и мягко погладила.

— Не нужно, теть Глаш. Я сама!

Женщина поджала губы, а моя мать офигела, и так на нее посмотрела, словно несчастная женщина совершила смертный грех.

— Посмеете сказать хоть слово Глафире Степановне, останетесь без повара. Я заберу ее с собой! Можно ведь, милый? — я подняла наиграно-томный взгляд в сторону Заремского, а он лишь прищурился и кивнул:

— Конечно можно, дорогая. Все что ты пожелаешь…

— За мои же деньги? — осекла его, а отец застыл и перевел на меня грозный взгляд.

— Мария!

— Помолчи, папа! Это мой супруг, и у нас семейные разборки, — у отца выпала вилка из рук, а я ухмыльнулась.

— Тогда мы поговорим дома, дорогая! Тем более, тебя давно ждет свекровь, чтобы познакомиться, — я только окинула взглядом этот самодовольный кусок дерьма, как тут же вздрогнула.

Если сынок такая дрянь, то какая мать? Мне уже было страшно это представить.

— Что за безвкусный браслет у тебя на запястье? — вдруг взвизгнула мама, а я быстро спрятала руку под стол.

— Зачем тебе носить какие-то камни непонятные, когда у тебя прорва украшений? Ты опозорить наш ювелирный дом решила? — мама с таким возмущением это говорила, словно то что на мне надето, повысит уровень продаж побрякушек на всей планете.

— Это вас не касается! — опять отрезала, но на этот раз меня осёк супружничек.

— Мария, Алина Геннадьевна права! Ты лицо нашей компании. Твое исчезновение итак ударило по имиджу и репутации в целом. Одинцовы так и ждут нового скандала с твоим участием. Поэтому лучше тебе снять это… — он ухмыльнулся и продолжил, — …и отдать мне!

— Если только с трупа! В противном случае этого не случиться, — хохотнула в ответ, и принялась есть божественный суп тети Глаши.

— Нам нужно решить, где будет проходить церемония, — отец прервал нашу перепалку, и посмотрел на мать.

— Я уже договорилась с ксёндзом римо-католического храма Св. Петра. Венчание должно пройти в шикарной обстановке. А лучше католической церемонии не выбрать.

Мать прямо сияла, когда это говорила. Видимо предвкушение шикарного веселья поубавило её негодование по поводу того, кто мой муж.

— Насколько я помню, господин Заремский православный, мама. Как и мы. Разве это не грех? Почему не наш храм?

Мать скривилась и сказала то, чего я и ожидала:

— Это безвкусно и не модно. Лучше уже тогда выездную церемонию сделать, если вы не хотите в храме.

— Это не проблема, Алина. Храм так храм, — Заремский промокнул салфеточкой рот, а я подавила в себе желание загнать эту тряпку ему в глотку.

— Тем более у нас как раз будет возможность задобрить нашего конкурента из Китая. Он изъявил желание побывать на нашем производстве, хотя их фирма к ювелирке вообще не имеет никакого отношения.

— Это кто? Почему я об этом не знаю? — отец подобрался, а я покачала головой.

Папа уже и компанией не управлял, и не ясно было чем вообще это закончиться.

— Я еще не вникал, но они очень быстро начали скупать все акции на бирже, мало того если не провести с ними переговоры, мы потеряем Китай, как рынок сбыта самоцветов, — пояснил Заремский, а я продолжила есть.

Нужно что-то делать. Если так пойдет, папа совсем скоро превратится в управляемую марионетку Заремского. И тогда мне не выбраться из этой петли никогда! А жить я с ним по-прежнему не собиралась.

— Нужно их пригласить на бракосочетание. Пусть посмотрят на то, как это проходит у нас, — кивнул отец, и повернулся ко мне, — А ты даже не смей чего-то выкинуть, Мария!

— Конечно, папочка! Как я могу посрамить-то вас! — ехидно ухмыльнулась и встала, — Благодарю за завтрак. Мне пора!

— Куда это ты собралась? — грозно рыкнул отец, а Заремский лишь хохотнул.

— Рад, успокойся. У нее сегодня примерка платья. Так ведь, дорогая?

— Так, дорогой! — я словно выплюнула ему это в лицо, и направилась на выход.

Естественно со мной поехало пять жлобов из охраны моего благоверного, не считая водилы, и мама. Поэтому сбегать было бесполезно. Я спокойно доехала до свадебного салона в центре, и вышла на широкую площадь в окружении братков.

Только сейчас я заметила насколько это были разные места. Я уже не ощущала себя здесь, как дома. Мне не хватало тумана и запаха дождя в воздухе. Мне не хватало смеха парней в саду, и я хотела увидеть цветы…

Интересно, они уже проросли и распустились? Надеюсь, Карина не бросит их, и они не погибнут.

С этими мыслями я переступила порог салона и чуть не оглохла от визга подруги моей матери. Но они быстро обо мне забыли, начав выбирать моё свадебное платье, за меня, и без меня.

Наверное, это уже был десятый по счету белый мешок, который я просто надевала, а потом снимала.

— Вот! Это шикарный вариант. Алин, посмотри. Малая будет, как принцесса Уэльская в этом. А шлейф какой! Мама Мия!!! Берите! — снова взвизгнула Ленка и начала обходить меня по кругу.

Я стояла на высоком подиуме прямо перед зеркалом в раме из ламп, которое больше напоминало "голливудское трюмо". Вокруг носились консультантки и кучи людей, а я продолжала видеть перед собой совершенно другую картину в зеркале. Синий атласный ханбок с серебристой вышивкой в красном орнаменте. Самая красивая вещь, к которой я когда-либо прикасалась. И самое болезненное воспоминание.

Потом начался другой виток безумия, но радовало одно — до церемонии Заремский оставил меня в полном покое, видимо продолжая прибирать к рукам заводы и бизнес отца.

Мне не хватало Петьки. Я даже не представляла, что можно так соскучиться за братом, но это было правдой. Я очень ждала его, и настолько боялась за него, что услышав в это утро слова отца, буквально слетела по ступеням в гостиную дома.

— Как это пропал? — я схватила отца за руку, и развернула к себе лицом, — Что значит Петю не могут найти?! Вы в своем уме?!

— Успокойся, Мария, и продолжай готовиться! Ты еще не одета, а пресса уже под воротами дома! — отец вырвал свой локоть, а мать всхлипнула и схватилась за голову, но все же повела меня к лестнице обратно.

— Ты в своем уме? Какая свадьба, когда пропал Петя?! Вы рехнулись?

— Его найдут, Мария! Он совершенно точно садился на рейс из Берлина вчера вечером! — отчеканил отец, и поправив свой фрак, начал кому-то звонить.

И только я собралась остановить это всё. Влетела в комнату и разогнала всех к чертям, на мой сотовый пришло сообщение из неизвестного номера.

"Ятеп, ивкрец в удуб я. Анйокопс ьдуб."

— Что "зябра-козябра"? — я нахмурилась и встала посреди комнаты, когда в неё вбежала мать.

— Ты что творишь? У нас через час венчание, Мария! А ты ещё в нижнем белье! — мама завела всю прислугу обратно, и когда я лишь рот раскрыла, посмотрела на отблеск телефона в настенном трюмо.

— Твою мать! Вот же засранец, малый! — прошептала, и пока все начали опять носиться с платьем, обернула дисплей к зеркалу, — Ты явно не с нашей семейки!

"Будь спокойна. Я буду в церкви."

Я улыбнулась во все тридцать два, и что-то внутри с легкостью отпустило, подарив ощущение покоя. Значит, Петька придет в церковь и с ним всё хорошо. Но тогда зачем эта конспирация?

Мы сели в белый тонированный "линкольн" к полудню, и всю дорогу я пыталась смотреть куда угодно, но не мать, которая очевидно начала таки переживать за собственного сына. Я не могла ей ничего сказать, ведь Петя не даром отправил именно такое сообщение. Значит ли это, что брат мог что-то придумать? Но что может семнадцатилетний парень, против такого как Заремский.

Сотни мыслей роились в моей голове, и я теребила браслет на руке всё сильнее.

— Господи! Сними немедленно это! Ты из ума выжила? — мать так взбеленилась, что я подпрыгнула на сидении, и чуть не оторвала себе клок волос на затылке, сев на фату.

— Если это попадет в журналы, нас засмеют, Мариш! — она потянулась к моему запястью, а я одернула руку и процедила:

— Не трогай! Никогда не прикасайтесь к этому, мама! И ко мне тоже!

— Ч-что? — мне было жаль говорить ей подобное, но моя боль была настолько сильной, что я не нашла другого выхода ей.

— Мама… Просто оставь меня в покое, — прошептала и почувствовала, как слезы застилают мне глаза.

— Мария… — мать на миг застыла, а потом отвернулась и приложила руку к кончику носа, пытаясь остановить и свои слезы.

Возможно, когда-то мы снова станем близки. Но не сейчас… В этот момент между нами образовалась пропасть. Я не смогу стать прежней, а ей слишком трудно изменить себя.

Высокие своды храма встретили нас осенними лучами солнца. Толпы журналистов следили за тем, как из машин выходит весь бомонд. Они то и дело пытались прорваться на территорию храма, но плотный кордон охраны, не пропускал никого постороннего.

Зато пропустил нашу машину, и как только я ступила на каменную кладку у костёла, поняла, что вот здесь мы с Шином расстанемся навсегда, и все что мне останется на память о нём — проклятый браслет на моем запястье.

Красная нить упала у моих ног, а я нахмурилась и подняла её, начав оборачиваться. Вся территория сада вокруг костела была обвешана красными нитями так, словно их кто-то здесь разбросал намеренно. Все клумбы и цветы в них, выглядели привязанными и прошитыми алыми линиями.

— Какого хрена здесь твориться? — шикнула Ленка и пихнула мать в плечо, указывая на клумбы и себе под ноги.

"— Что такое "красная нить судьбы"? — я присмотрелась к Шину, который стоял у широких деревянных ставней в этом своем кимоно, или ханбокэ.

— Зачем тебе эти пережитки прошлого, сайрен? — отчетливо расслышала его смешок, а сама спрятала браслет подальше под рукав, и сжала в руке.

— Ну-у-у… Любопытно. Красивая сказка, — ответила опять скорчив из себя круглую дурочку.

— Сказка? — он повернул ко мне голову, а я вздрогнула от настолько холодного, но с тем искреннего взгляда, что мне стало не по себе, — Значит ли, что для такой чудной девушки, без манер, без воспитания… и уж прости, такой неумёхи, любовь это сказка?

— А при чем тут мои умения?

— Ты даже суп сварить не можешь, чтобы кухню нам не поджечь и самой не пораниться, — Шин хохотнул, а я прикусила от досады губу и надулась.

— А что?! Если девушка не поварёшка, не умеет мыть пол или этот ваш татами, то всё! Её любить нельзя?

Он застыл, на лице словно что-то мелькнуло, но мои слова попали точно в цель.

— Можно… — спокойно ответил, — Даже нужно.

Я вскинула в удивлении брови, ведь ждала вообще другого ответа.

— Ты меня запутал! — отмахнулась и хотела подняться, чтобы продолжить эту адову уборку, больше похожую на пытку, но только обернулась, как мне в спину ударился совершенно спокойный ответ: