— Я согласна, Кирилл Геннадьевич.

Мужчина задержал на мне взгляд и прищурился, словно взглянув по-другому. Он подошел к широкому письменному столу, и открыл папку, достав оттуда белый конверт. На миг застыл с ним в руках, но словно быстро собрался с мыслями и протянул его мне.

Натуральная кожа мягкого кресла заскрипела подо мной, и я приподнялась, взяв в руки свою новую жизнь. Раскрыла конверт и достала два паспорта. А когда открыла документы, мои руки начали дрожать ещё сильнее.

— Теперь ты Мари Йесон, уроженка Риги с латвийским гражданством. Тебе двадцать пять и ты трудовой эмигрант. Именно такая виза открыта на твоё имя. Я не хочу знать, куда ты подашься, Мария, но советую уехать подальше. Зная Заремского… Он одержим тобой, и не остановится пока не найдет тебя. Чему будет способствовать твой слепой родитель.

— Мари Йесон… — прошептала и прошлась взглядом по фото девушки, которая была очень похожа на меня, но и не я вовсе.

У неё были рыжеватые, почти медные волосы, которые обрамляли совершенно точно моё лицо.

Именно такой я пила кофе на старинной площади в Риге, и куталась в парку, постоянно оборачиваясь по сторонам.

Именно такой: перепуганной, с безумным взглядом и страхом в каждом движении меня встретили Вера и Карина.

Именно такой я приехала в старый, дождливый и хмурый Лондон, доверившись им спустя два месяца.

Именно такой я увидела его самый опасный квартал.

Место, где казалось соединился весь мир в одну спичечную коробку.

— Добро пожаловать в Северный квартал, Маришка, — хохотнула Карина и положила свою руку на моё плечо, пока я стояла посреди многолюдного переулка, где с каждых сторон слышались казалось бы все языки мира.


— Квартал для всея эмигрантов посреди старушки Англии, — Вера встала по другую сторону от меня и сложила руки на груди.


— Это дерьмовая идея, Кариш, — я прошептала и скривилась, когда меня плотоядным взглядом окинул какой-то мужик в кепке и засаленной куртке.

— Другого выбора нет, крошка. Либо мы селимся сегодня в этом гадюшнике, либо спим в метро.


— По мне так лучше лавка в самом старом метро в мире, чем вот это! — Вера указала на то, как здесь выглядели дома.

Это были словно серые коробки с металлическими пожарными лестницами по всему фасаду.

— Да, согласна! Так дерьмово не было даже в Париже. Я то думала именно он самый грязный город. Ан нет! Есть места и покруче, — я нахмурилась и предвкушала новые острые ощущения от новой жизни.

— Ладно, хватит трепаться! Нам ещё квартиру искать. Пошли.

Карина прихватила свою сумку удобнее, и подмигнула нам с Верой, сдув белесую челку со лба.

Они вместе пошли вперед, а я смотрела в их спину, медленно собирая силы в кулак. Это были самые ужасные два месяца в моей жизни, которые наконец позволили увидеть её истинную цену.

И это не деньги, как мне казалось до этого. Это не достаток, и не беззаботность.

Это страх потерять то, что у тебя есть. И страх пойти на риск, чтобы получить большее.

Сегодня я удвоила ставки на шахматной доске своего отца. Я приехала в Англию нелегально.

Теперь я не просто эмигрант, а преступница, которую в любую минуту могут схватить констебли и тогда моя игра будет окончена.

Пешка сбита на пол пути, чтобы стать ферзём.

Они искали меня… Об этом кричали все СМИ:

"Семья Вишневских объявила о вознаграждении в миллион рублей за любую информацию о местонахождении их пропавшей без вести дочери Марии Вишневской. Напомним, девушка исчезла в ночь на пятое июня две тысячи девятнадцатого года в районе поселка Измаильское, что в Подмосковье. Именно там её автомобиль видели в последний раз в два часа сорок три минуты по московскому времени…"

Но сюда им не добраться, ведь никто не сможет догадаться, что глупая дурочка, которая не знала даже как стиралку включить ещё два месяца назад, умудрится пересечь границу самой закрытой для эмиграции страны.

2

— Это всё херня, девчонки! — Карина опустила сотовый и схватилась за голову, сидя на диванчике у стены.

Начинать, наверное, нужно было не с того, чтобы ехать черт знает куда, а с того, чтобы найти в этом "черт знает где" работу. Мои подруги по нелегкой эмигрантской доле, были явно умнее меня в плане вот такого "питстопа" по всей Европе. Но и они просчитались.

Пока я стояла на балконе, и пыталась понять, какого черта соседние окна, которые были прямо напротив наших на расстоянии всего лишь каких-то десяти метров, полностью заклеены газетными вырезками, за моей спиной пространство начала мерять тяжелыми шагами и Вера.

Двухкомнатная квартира, с засаленными деревянными дверями на пятом этаже обошлась нам в сто фунтов за месяц. И это были огромные деньги, если учитывать, что приехали мы сюда с пустыми карманами.

Деньги. Теперь у меня к этому слову было совершенно диаметральное отношение. Я стала ценить каждую копейку и это меня вгоняло в такую депрессию, что выть хотелось.

Обернулась и оперлась о перила, всматриваясь в то, где я теперь должна была жить. Коробка "четыре на четыре" была гостиной. Стены в каких-то непонятных узорах, тогда как кухни в этом оазе цветущей жизни вообще не было. Уголок с электроплиткой, а над ним несколько шкафчиков. Вот и весь сервис. Справа от него пошарпанный диван, а перед ним телек, больше похожий на памятник электронным приборам.

Не к месту вспомнилась моя комната дома, которая была в три раза больше всей этой квартиры.

— В любом случае, нужно что-то делать! Если мы за неделю не найдем работу и нормальное жильё, человеческое, у нас одна дорога — обратно в Ригу, — скривилась Вера, и стоя у настенного зеркала начала скручивать в пучок свои ярко-красные волосы.

Ей было всего двадцать два как и Карине, и я всё задавалась вопросом, зачем им такая жизнь? На что от девочек неизменно получала ответ — work and travel!

И ради чего? Чтобы жить в таком… Господи!

Я прикрыла глаза и вспомнила Париж. Именно туда мы поехали прямиком из Риги. Сперва конечно я с опаской относилась к двум непонятным девушкам, которые подобрав меня испуганную на площади, накормили ужином в забегаловке рядом. Противнее всего мне было из-за того, что в моем состоянии они разглядели совершенно дикую вещь.

Первой фразой, что я услышала из уст Карины было:

"Слушай, а ты случайно не от сутенеров сбежала?"

Это настолько меня задело, что я чуть не обматерила людей, которые в последствии удивлялись ещё больше, но молча терпели мои выходки.

Я до сих пор была словно склеенная фотка, которую разорвали. С одной стороны была Мария Вишневская, а рядом словно суперклеем приклеили другую половину снимка — испуганную незнакомку Мари.

И приклеили её именно девочки, которые с интересом наблюдали эту мою трансформацию в "свою деваху". А именно так меня и назвала Вера, когда я впервые поняла, что ни хрена не умею делать сама. Я не могла элементарно чайник вскипятить, потому что не знала, как включается плитка. И когда разобралась сама, Вера сказала, что я стала на шаг ближе к простому люду.

Они же не дуры, и хорошо видели что со мной творилось. Тихо наблюдали и не лезли с расспросами, но я почему-то знала — и Карина, и Вера догадывались, что я не простушка, и щи варить уж точно не умею. Но молчали. Все эти два месяца они молчали и не задавали мне ни единого вопроса.

— И что ты предлагаешь? Это не Франция, где хостами берут всех подряд, потому что там полно эмигрантов. Это Англия, Верка, и тут мы оказались в полной заднице, — Карина откинулась на спинку дивана и положила ногу на ногу.

— Есть конечно один вариант, но вряд ли вам он понравится, — продолжила она, и в первую очередь посмотрела на меня, — Особенно он "придется по душе" нашей мисс "я не буду опускаться до этого уровня".

Я закатила глаза и прикусила губу, парировав с досадой:

— Ты долго мне будешь вспоминать ту подработку?

— Конечно долго! — хохотнула Карина, а я покачала головой, — Это ж надо было превратить всё белье из президентского люкса в решето! А потом с невинным видом, так его и постелить в номере: "авось обойдется и не заметят!" Тот посол из Италии чуть дух не испустил, когда увидел на чем ему спать предложили.

— Так что за работа? — Вера отмахнулась от слов Карины, и обернулась от зеркала, поправляя футболку и надевая джинсовку.

Карина выпрямилась и пролистав что-то в сотовом, обернула к нам.

— Ночной клуб? Ты это реально сейчас? — я охренела от того, что было на экране.

— Им нужны официантки. Всё законно, но… Судя из того, что пишут о них на сайте наших, там не всё так чисто, как на первый взгляд. В любом случае это единственное место, на которое мы сейчас можем рассчитывать. В Букингемский дворец нас горничными не возьмут.

— Тут ты права, рожей ты на леди явно не похожа, — хохотнула Вера, а я подхватила, заметив как Карина скривила аккуратный носик, в углу которого торчал пирсинг.

Серебристое крохотное колечко, придавало мягким чертам девушки некой вульгарности. Я вообще ужаснулась, впервые заметив какая дыра в носу остается, когда Карина снимает серьгу.

— Пожалуй, выбора у нас нет, — выдохнула Вера, а я скисла.

У меня в этом коллективе право голоса хоть и было, но я им вообще не пользовалась. А всё потому, что куда мне что-то решать, если каждый раз мне словно в спину смотрел цепкий взгляд прозрачных глаз.

Поэтому уже вечером, вооружившись хоть какими-то средствами защиты, мы вышли из пыльного парадного, в котором на первом этаже гремела музыка, в промозглую темень.

Карина осмотрелась и вложила руку в карман. Первое правило эмигранта на новом месте, никогда не носить с собой документов, а только копии для полиции. Второе: всегда держать в кармане средство защиты и ни за что не таскаться по чужому городу в ночное время.

Это раньше катаясь по миру, как дочь президента, я могла улыбаясь ходить по улицам той же Вены, наслаждаясь вечерним воздухом. Это было тогда, когда рядом была мама и брат, и мы не жили в самых злачных мечтах во время путешествий. Заграница опасное место, и отнюдь не столь романтично, как с экранов телевизоров, или из окна арендованной тачки или такси.

Сейчас мы шли сквозь толпу по одной из старых улочек, минуя витрины магазинчиков, которые давно были закрыты. Любой огромный город в этом мире имел два лица — дневное и ночное. И каждое из них было словно "кривым зеркалом" друг для друга.

Вот и сейчас улицы Северного квартала наполнялись ночными жителями. Мы же с девочками сбились в кучу, и были похожи на тройняшек. Еще одно правило — не привлекать к себе внимания. Чем меньше людей тебя замечает, тем безопаснее тебе. Ведь мы не туристы, и нас не просто могут захотеть обобрать или облапошить. Мы такие же эмигранты в поиске лучшей жизни.

А большинство из этих людей бросало семьи, бежало от войны и нищеты. За время пребывания в Париже я уяснила ещё одну вещь — нет ничего хуже, чем стать беженцем из собственной родины, где льются реки крови.

Мы шли вдоль улицы, и я всматривалась в яркие неоновые вывески, которые пестрели названиями пабов и забегаловок.

— Кариш! — шепнула подруге, чтобы она отошла в сторону, когда из одного такого заведения под руки выводили бухого в хлам "джентльмена".

Что этот мужик забыл в "чайна тауне" этого квартала видимо одному Будде и было известно.

И вот когда мы были уже почти у цели, я вдруг остановилась, и придержала девчонок.

— Вы уверены? Мне здесь вообще не нравится!

И это было чистой правдой. Под моей паркой черного цвета, гуляла дрожь по всему телу, не смотря на то, что куртка была слишком теплой. А ведь я и не заметила, как покрылась испариной от волнения. Впервые за все два месяца мне было настолько тревожно.

— Мариш, у меня в кармане сто пятьдесят фунтов, у тебя вообще ветер, а про Верины сбережения я вообще молчу. Если мы доберемся до них, нам даже на билеты в Ригу обратно не хватит. Я не для того таскалась по всей Европе, чтобы сейчас остановиться на пол пути.

Карина нахмурилась, а Вера продолжила:

— Если ты не хочешь, мы вернемся и проведем тебя домой. Но… — она посмотрела мне прямо в глаза, и я поняла:

— Вы не остановитесь?

— Нет, потому что отсюда легче всего попасть в Канаду. А именно там мы и хотим остаться. Поэтому, сейчас решение за тобой, крошка.

Я опустила глаза вниз и мой взгляд зацепился за браслет. Странным и совершенно не объяснимым образом он словно охранял меня всегда. Вселял надежду и успокаивал. По какой-то дебильной причине лишь взглянув на эту вещицу я становилась слишком смелой.

— Хорошо! Пошли! — ответила, и мы опять взялись под руки.