– Только мы вдвоем, ты да я.

– Наверное, я не смогу, – ответила Маргарита.

– Я уже заказала билеты. Едем.

– Поезжай с Дэном.

– Ты посылаешь меня искать место для ресторана с Дэном? Думаешь, он справится?

Вообще-то нет, Маргарита так не думала. Просто считала затею с рестораном совершенно безумной и не скрывала своего отношения.

– Собственно, я и не хочу ехать с Дэном, – добавила Кэндес. – Только с тобой. Девчачья поездка. Лучшие подруги и все такое. Мы никуда с тобой не ездили.

– Я не могу.

– Почему?

– Портер обещал мне Париж, – призналась Маргарита. – После прошлогодней поездки в Японию он поклялся на стопке библий.

– Да ну? – не поверила Кэндес.

На стопке Маргаритиных библий: гастрономической энциклопедии «Ларусс», первом издании рецептов Мери Френсис Кеннеди Фишер и книгах Джулии Чайлд. В конце августа, перед отъездом в Нью-Йорк, Портер положил руку на стопку кулинарных книг и торжественно произнес: «Весной в Париж».

– Этого не будет, – пожала плечами Кэндес. – Он отвертится. Придумает какую-нибудь причину, чтобы не ехать.

Маргарита вздрогнула. Глядя на дотлевающие угли в камине, она чуть было не попросила Кэндес уйти. Да как она смеет!.. Хотя, может, это своего рода месть. Кэндес считает ее, Маргариту, безумной.

– Прости, – сказала Кэндес, впрочем, голос у нее был совсем не извиняющийся. – Я просто не вынесу, если тебе опять будет больно. Он мой брат, и я его знаю. Он пообещал поездку в Париж, чтобы ты от него отстала, но вряд ли он сдержит слово. Поедем лучше в Марокко!

– Я тоже его знаю. Он пообещал Париж. У меня нет причин не верить.

Кэндес оторопела.

– Нет причин не верить? – переспросила она.

Маргарита встала, пошевелила кочергой остывшие угли.

– Портер повезет меня в Париж.

– Хорошо, – согласилась Кэндес. – Как скажешь.

Маргариту взбесил ее покровительственный тон. Маргарита никогда не ссорилась с подругой, но сейчас еле сдерживалась, и то лишь потому, что в глубине души боялась, что Кэндес права.


На следующей неделе, когда Портер позвонил, Маргарита сразу взяла быка за рога.

– Твоя сестра хочет, чтобы я поехала с ней в Марокко.

– Все мечтает открыть ресторан?

– Угу.

– Она чокнутая, храни ее Бог. Так ты едешь?

– Нет, я сказала, что мы едем в Париж.

Портер рассмеялся. Маргарита собралась с духом. Она ясно представила себе, как Портер хохочет, прищурив глаза и запрокинув голову, но не понимала, что означает его смех.

– Ты уже разобрался со своим расписанием? Выбрал неделю? – спросила она. – Если мы хотим жить в отеле «Плаза Атене», то пора бронировать номер.

Последовало молчание.

– Дейзи…

Дальше Маргарита почти не слушала. Портер говорил что-то о докладе, который нужно сделать, о предложении Метрополитен-музея поработать неделю приглашенным куратором, о грядущей научной конференции в Колумбийском университете. Маргарита отвела руку от уха, ей хотелось бросить трубку. Бог с ним, Парижем, она согласна и на отель «Рэдиссон» неподалеку от Бостона, лишь бы получить доказательство, что для Портера их отношения больше, чем просто летнее времяпрепровождение. В результате у Маргариты хватило сил только на то, чтобы оборвать Портера на полуслове.

– Ничего страшного. Зато Кэндес обрадуется. Значит, Марокко.


Пока Маргарита делила тесто на части, формировала батоны и выкладывала на смазанный маслом противень для багетов, пока делала на них надрезы кухонными ножницами и сбрызгивала водой, чтобы поверхность хлеба блестела, когда его вытащат из печи, она думала о том, что восемь дней с Кэндес в Марокко были лучшими в ее жизни. Тогда-то все и изменилось.

Они начали путешествие с портового города в семи часах езды на автомобиле от Касабланки. Город назывался Эсауира. На великолепном серпо-образном пляже с серебристым песком погонщики в развевающихся одеждах предлагали покататься на верблюде всего лишь за десять дирхамов. Кэндес, ратовавшая за любой «аутентичный» опыт, считала, что нужно попробовать. Маргарита была против, но кончилось тем, что она оказалась в восьми футах над землей, прижатая вместе с Кэндес к горбу дромедара по кличке Чарли. Как вскоре выяснилось, кататься на верблюде – все равно что сидеть на кресле-качалке без спинки. Маргарита мертвой хваткой вцепилась в Кэндес, с каждым шагом Чарли по берегу их бросало то взад, то вперед. От верблюда дурно пахло, мокрый ил вперемешку с песком у кромки воды тоже вонял. Маргарита зарыла лицо в волосы Кэндес.

Когда женщины спустились на землю, Кэндес попросила погонщика их сфотографировать. Маргарита сдержанно улыбнулась и сказала, что ей необходимо выпить.

Они устроились с бутылкой очень холодного вина «Сансер» на террасе маленького кафе. Подняли бокалы.

– За Марокко! – провозгласила Кэндес. – За нас двоих в Марокко!

Маргарита выдавила улыбку. Как жаль, что здесь не Париж!

– Грустишь, что не поехала в Париж? – угадала ее мысли Кэндес.

Маргарита посмотрела на подругу. В голубых глазах Кэндес читалась тревога.

– Ты была права, – сказала Маргарита, и от этого признания на душе сразу стало легче. – Насчет Портера и насчет Парижа. Как же ты была права!

– Лучше бы я ошиблась. Ты же понимаешь, что я бы предпочла ошибиться?

– Понимаю.

– У меня такое чувство, что я заставила тебя сюда приехать. А ты предпочла бы остаться дома.

Остаться на Нантакете, где пляжи превратились в замерзшую тундру и где она, Маргарита, только бы и делала, что страдала, опасаясь новых разочарований? Ну уж нет!

– Дома? Не говори глупости! – сказала она Кэндес.


Сердцем Эсауиры были базары и лабиринт извилистых улочек, переулков и аллей, окруженный белыми крепостными стенами. Четыре дня Кэндес и Маргарита бродили по городу, терялись и вновь находили дорогу. Тут какой-то человек продавал шкатулки для украшений, лампы, вешалки, низкие столики и доски для нард из бесценной древесины марокканской туи. Там располагалась лавка, где можно было купить те же самые товары, но уже вычеканенные из металла. Здесь продавали берберские ковры, и чуть поодаль тоже продавали ковры. Все торговали коврами! Маргарита искала продуктовые рынки и обнаружила целую площадь с дарами моря – кальмарами и сибасом, большими и маленькими креветками, осьминогами, трепангами и огромный ящик с неизвестными ей членистоногими и моллюсками, тварями с флуоресцентными плавниками и доисторическими на вид раковинами. Наверняка Дасти Тайлер никогда не видел подобной живности. В Марокко за покупками ходили женщины, все в черных или кремовых бурках. Большинство женщин почти полностью закрывали лица, «одни глаза видны», как говорила Кэндес. Они косились на Маргариту (которая покрывала волосы шарфом «Эрме», подарком клиента), и та вздрагивала от их взглядов. Маргарите особенно понравился рынок специй – десятки прилавков с возвышающимися пирамидами шафрана, куркумы, порошка карри, кумина, пажитника, горчичных семян, кардамона, паприки, мускатного ореха. Любой бы захотел открыть ресторан, имей он доступ ко всем этим пряностям. Не говоря уже о маслинах. Или взять орехи – теплый подсоленный миндаль по двадцать пять сантимов кулек, а еще сортов тридцать фиников, вязких и сладких, как конфеты.

По утрам Кэндес бегала, иногда исчезая часа на два. В первый день Маргарита встревожилась из-за долгого отсутствия подруги после того, как выпила за чтением путеводителя шесть чашек кофе и съела три круассана и липкий финик. Она нашла управляющего отелем – невысокого лощеного араба – и попыталась объяснить ему на своем малопонятном кухонном французском, что ее подруга, блондинка американка, пропала. Маргарита опасалась, что Кэндес свернула не туда и заблудилась (что было бы совсем несложно) или ее украли. Она не была похожа на мусульманку и, в отличие от Маргариты, отказывалась покрывать голову чем-либо, кроме старой красной бейсболки Дэна. Наверняка Кэндес похитили по политическим причинам или для секса. Наверное, прямо сейчас ее тащат в чей-то гарем.

Едва до управляющего начали доходить слова Маргариты и он понял, что речь идет о Кэндес, на которую не раз бросал восхищенные взгляды, вошла она сама, разгоряченная и потная. Кэндес тяжело дышала, и ее переполняли впечатления от увиденного: рыбацких лодок с гирляндами разноцветных флагов, крепости с пушками на вершине холма, маленького мальчика с шестью стрекозами, насаженными на стебелек травы.

Маргарита привыкла к тому, что по утрам Кэндес надолго оставляет ее одну. Когда подруга возвращалась, они шли в Старый город на поиски ресторана. В Эсауире процветал ресторанный бизнес – французские рестораны, марокканские, пиццерии, закусочные, кафе-мороженое, а вдоль берега тянулся целый ряд палаток с рыбой, где жарили выбранных рыбешек прямо на глазах у покупателей.

Кэндес с Маргаритой бродили по городу и делали покупки. Маргарита купила эмалированный горшок с конической крышкой для тажинов и серебряное, ручной работы блюдо для рыбы. Подруги обедали в час дня, обычно выбирая полутемные марокканские ресторанчики с низкими потолками. Располагались на цветастых подушках на застеленном коврами полу и ели кефту из баранины, кускус и бастилу, марокканский пирог с курицей.

После обеда они возвращались в отель и там у крохотного бассейна во внутреннем дворе пили мятный чай из серебряных чайников. Прислуга в белых, похожих на пижаму одеяниях подавала чай и убирала посуду, предлагала ежедневные газеты – «Гералд трибюн» и «Ле Монд», а также марокканскую газету на арабском, – приносила полотенца, холодные и подогретые. В отеле наверняка жили и другие гости, но Маргарита видела их довольно редко и мельком: шикарную французскую пару, британку со взрослой дочерью. Казалось, Маргарита и Кэндес существуют в мире, созданном лишь для них двоих. Маргарита вдруг поняла, что получает удовольствие, воспринимая жизнь всеми органами чувств. Хорошо, что она здесь с Кэндес, а не в Париже с Портером, но кто бы мог это предвидеть? Маргарита признала Марокко раем на земле и не хотела уезжать.


За неделю в Марокко Маргарита несколько раз вспоминала первую встречу с Кэндес, когда та под руку с Портером вошла на кухню в «Зонтиках» и поцеловала Маргариту в губы. «Портер по секрету сказал мне, что вы – волшебница». Чем больше времени они проводили вдвоем в далекой экзотической стране, тем явственнее Маргарита ощущала, что это Кэндес волшебница. Она была не просто красивой, она излучала красоту. Где бы они ни оказались в Марокко, люди кланялись Кэндес словно богине. Бейсболка, за которую осудили бы любую другую американку, на Кэндес выглядела милой провокацией.

– Ох уж эти американки, – заметил один из таксистов. – Хотят, чтобы все знали, как они свободны.

На пятый день Маргарита с Кэндес перебрались в Марракеш. Отель там оказался еще роскошнее, чем в Эсауире. Он назывался «Оранжери» в честь картинной галереи в Париже и, казалось, весь состоял из арок, затейливых изразцовых орнаментов, открытых внутренних двориков с великолепными садами и фонтанами, укромных уголков с шелковыми диванами за ниспадающими занавесями и чашами с холодной водой, в которой плавают лепестки роз. Подруги поселились в двухэтажном номере с двумя спальнями, летним душем и террасой с обеденным столом на крыше, откуда открывался вид на знаменитую марракешскую площадь Джема-аль-Фна. Каждый вечер площадь Джема-аль-Фна, объятую духом космопотилизма, заполняли люди: жонглеры, заклинатели змей, акробаты, карманники, музыканты, сказители, разносчики воды, уличные торговцы, предлагавшие апельсиновый сок, финики, оливки и миндаль, а также туристы, которые расхватывали товар подчистую. Каждые несколько часов с минарета огромной мечети Кутубия раздавался усиленный динамиками призыв к молитве, и Маргарите тоже хотелось упасть на колени и помолиться. Марракеш возымел действие, она обрела веру. Начала делать наброски меню – наполовину французского, наполовину марокканского. Мечтала приготовить бастилу с креветками, тажин из цыпленка с имбирем, маринованными лимонами и оливками. Она заглядывала во все двери в поисках подходящего места для ресторана.

Чем сильнее воодушевлялась Маргарита, тем быстрее теряла запал Кэндес. Ее беспокоил желудок. В первый же день за ужином она была необычайно тиха, а на второй ушла спать в восемь часов вечера, и в базарной сутолоке Маргарите пришлось бродить одной. Она хмуро сутулилась, торговцы едва удостаивали ее взглядом. Маргарита считала, что Кэндес захандрила потому, что скучает по Дэну, даже собиралась позвонить ему со стойки регистрации в отеле. «Вот тебе и девчачья поездка, – уныло думала она. – Лучшие подруги и все такое». Впервые жизни ей удалось выйти из-под влияния Портера Харриса, однако без Кэндес все кончилось тем, что она купила ему ковер. Роскошный рабатский ковер глубоких цветов и с вытканными символами; у Маргариты было слишком плохое настроение, чтобы торговаться, хотя продавец настойчиво спрашивал: «Сколько дадите? Ваша цена?» Маргарита назвала сумму всего лишь на пятьдесят долларов меньше первоначальной, и продавцу пришлось согласиться. Неслыханное дело, такую ценную вещь продали всего за полминуты! В придачу к покупке продавец дал Маргарите феску, красную бархатную шапочку без полей и с кисточкой. «Подарок для уважаемой покупательницы». Шапочка оказалась такой маленькой, что налезла бы только на ребенка или на обезьянку.