Элин Хильдебранд - Сезон любви

– В общем, я опять сбежала.

Маргарита с легкой улыбкой кивнула:

– Понимаю.

Рената думала о том, что сейчас происходит в доме Дрисколлов. Интересно, приехал ли ее отец? Заметил ли кто-нибудь, что ее нет? Сколько пройдет времени, прежде чем зазвонит телефон? Рената надеялась, что, сбежав, ясно дала понять – она не выйдет замуж за Кейда. Не собирается подстраиваться ни под его представление о ней, ни под представление Дрисколлов или отца. У нее свой путь в жизни.

– Я сегодня изменила жениху, – призналась Рената. – Переспала с другим парнем.

Маргарита вопросительно приподняла брови. Затаенная улыбка померкла, и Рената пожалела о сказанном. Вдруг Маргарита ее осуждает? Сама Рената чувствовала себя виноватой, но в основном из-за того, что была с Майлзом в дюнах, когда с Салли произошло несчастье. Сам факт секса ее не очень тревожил, хотя приходилось считаться с чувствами Кейда, а теперь и Николь. Каким-то образом секс с Майлзом предопределил вполне закономерный результат всех странных и необычных событий сегодняшнего дня.

– Если я расскажу, вы не будете меня осуждать?

– Господи, конечно, нет!

Маргарита пригубила шампанское и кивнула, взяв мидию.

– Давай, я слушаю.

Часы все тикали и тикали; они отбили без четверти восемь, потом восемь. Количество мидий уменьшилось, зато на краю блюда выросла горка использованных зубочисток. После того как все мидии съели, Маргарита принесла Ренате ломоть хлеба – вымакать остатки соуса. Время от времени девочка вспоминала о хороших манерах и скромно складывала руки на коленях, но потом забывала, увлеченная собственным рассказом, жадно глотала шампанское и до блеска вычистила миску из-под айоли. Маргарита предвосхищала ее желания – подливала шампанское, подсовывала хлеб или чистую салфетку, – а сама старалась не упустить нить повествования. Рената начала с помолвки, которая произошла всего лишь неделю назад: бриллиантовое кольцо в бокале винтажного «Дом Периньон», ресторан «Зонтики». Невозможно отказаться, кивнула Маргарита. Потом Рената перешла к дому на Халберт-авеню и родителям жениха, Сьюзен и Джо Дрисколлам. Спросила, помнит ли их Маргарита. Она не помнила. Рената подробно описала мать Кейда, Сьюзен: рыжие волосы зачесаны назад и завиваются чуть ниже ушей, большие голубые глаза, костлявые руки с позвякивающими золотыми браслетами. Маргарита не вспомнила никого с такой внешностью; за долгие годы работы и бесчисленные летние вечера много их было, таких дамочек.

Маргарите показалось, что она разочаровала Ренату, не вспомнив людей, с которыми та должна была породниться, однако Рената язвительно улыбнулась, давая понять, что ее это радует.

– А как насчет Робинсонов? – спросила девушка. – Она такая маленькая, темноволосая, весит килограммов сорок. А его зовут Кент, и он носит очки-половинки.

– Нет, милая, не помню, прости. Если бы я их увидела, то…

Еще один взгляд человека, только что заработавшего призовые очки.

Маргарита выслушала о пробежке Ренаты до «Пляжного клуба», свадебном списке Сьюзен и о том, как Рената рассказала отцу о помолвке, а потом решила поехать на пляж Мэйдкьюкама с этим парнем, Майлзом.

– Да, соблазн был велик, – заметила Маргарита.

– Даже не представляете насколько!

Тон повествования изменился. Голос Ренаты помрачнел, темп речи замедлился. Маргарита услышала о девушке по имени Салли, изукрашенной татуировками и пирсингом, как рождественская елка. Салли взяла в машину доску для серфинга, которая случайно ударила Ренату в челюсть, отсюда и синяк. Вначале Салли не понравилась Ренате, но потом они увидели крест, поставленный Маргаритой много лет назад (Маргарита вспомнила, как озябшими руками заколачивала его в землю молотком для отбивания мяса), и Салли была рядом с Ренатой, когда та опустилась на колени и поцеловала крест. Затем Маргарита услышала о бурном прибое, о том, как Салли вручила Ренате свои солнечные очки и поцеловала ее в щеку. О волейбольном матче, бутербродах, помятых бутылками с пивом, о том, как Рената сидела между Салли и Майлзом, испытывая странное чувство, что ей нужно выбрать кого-то одного. Маргарита услышала о том, как Салли попросила Ренату: «Присмотришь за мной?» А еще: «Смотрите, не поженитесь, пока меня не будет».

– Я пообещала последить за ней, но как только она вернулась к морю, пошла в дюны с Майлзом.

Маргарита кивнула.

– Салли чуть не утонула. Ударилась головой о доску и ушла под воду, а когда ее нашли и вытащили на берег, она не дышала.

Маргарита охнула.

– У меня такое чувство, словно это я вызвала несчастье, – призналась Рената. – Сказала, что послежу за ней, а сама ушла и… а теперь чувствую… чувствую, что поступила плохо, и вообще все случилось из-за меня.

– Ты чувствуешь себя ответственной за то, что случилось, – кивнула Маргарита. – Виноватой.

– Господи, да!

Маргарита встала, чтобы поставить спаржу в духовку. Вина, ответственность – о, эта тема знакома ей не понаслышке. Конечно, Маргарита могла бы предложить слова утешения – «в жизни всякое случается», «мы не властны над судьбой», «не надо винить себя в несчастьях других людей», – вот только сама она им не верила. Чувство вины навсегда поселилось в ее доме, неизменное, как часы.

– Я тебя понимаю, – тихо сказала Маргарита.

Она отрезала два куска тарта и поставила на стол. Рената моргнула, по ее щекам покатились слезы. Маргарита подлила ей шампанского, взяла за руку и спросила:

– С этой девушкой все в порядке? Ее отвезли в больницу?

– Да, сначала в здешнюю, а потом на вертолете отправили в Бостон. Я не знаю, что с ней.

Маргарита втянула носом воздух, словно ведьма или экстрасенс, обладающий даром предвиденья.

– С ней все в порядке, – уверенно сказала она.

– Правда? – доверчиво спросила Рената.

На какой-то миг Маргарите стало стыдно. Казалось, разговор с Дэном произошел много лет назад, но она отчетливо помнила его слова: «Марго, ты для нее как Мата Хари. Она тебя послушает».

– Правда. Впрочем, если тебе станет легче, можно у кого-нибудь спросить. Давай позвоним в больницу в Бостоне.

Рената испытующе посмотрела на Маргариту. Глаза девочки снова наполнились слезами, и Маргарита испугалась. Она была не готова к такому повороту событий. Мгновение спустя лицо Ренаты просветлело, она взяла вилку, взглянула на тарт.

– Выглядит вкусно!

Она съела кусочек, потом встревоженно уставилась на темную стеклянную дверь, ведущую в сад, словно ждала, что вот-вот появится чудовище.

Помолчав, Рената снова начала рассказывать: о том, как Кейд потребовал, чтобы она осталась на ужин, о Робинсонах, об их дочери Клэр, бывшей девушке Кейда, о которой никто не удосужился сообщить Ренате, и о совместном семестре Кейда и Клэр в Лондонской школе экономики.

– Семестр перед нашей встречей, – уточнила она. – А мне даже словом не обмолвился!

Маргарита подцепила вилкой кусок тарта. Тесто получилось рассыпчатым, начинка из козьего сыра – кремово-сливочной, и, хотя Маргарита не ощущала вкуса, сомнений не было, тарт удался на славу. Рената с аппетитом съела свой кусок, собрала крошки вилкой. Маргарита отрезала Ренате еще один ломтик, совсем маленький, ведь их ждало горячее блюдо и десерт.

– Ох, тетя Дейзи, спасибо! Спасибо за то, что выслушали. Странный день выдался, все было не так, как я ожидала!

– Что верно, то верно, – согласилась Маргарита.

Рассказ Ренаты поразил ее до глубины души. Надо же, Маргарита думала, что у нее был необычный день: она вышла из дома, посетила давних друзей, заглянула в свой бывший ресторан, съездила на ферму, разговаривала по телефону, чистила серебро и пила чай, рассматривала старые фотографии, пожертвовала историями Элис Манро ради старых и никому не нужных историй из собственной жизни, а еще впервые после смерти Кэндес приготовила полноценный ужин. Ха! Сущие пустяки!

– Я рада, что ты сбежала, – сказала Маргарита, почти не испытывая угрызений совести за то, что хвалит девочку, которая сбежала со званого ужина, никого не предупредив и не попрощавшись. – Здесь ты в безопасности.

– Я еще не сказала о настоящей причине побега.

– Неужели?

– Да.

– Ладно, – кивнула Маргарита.

Шампанское наконец ударило ей в голову. Мысли путались. Вода, подумала Маргарита, и принесла по стакану воды со льдом себе и Ренате, которая уставилась на стакан отстраненным взглядом.

– Так почему ты сбежала?

– Прилетел отец.

– Куда прилетел?

– Сюда, на остров. Сегодня вечером. Кейд собирался ехать за ним в аэропорт, когда я улизнула.

Маргарита вспомнила, что Дэн грозился приехать, если это будет нужно для спасения дочери. «Ты только посмотри, Дэн, – подумала Маргарита, глядя, как Рената, обгоревшая, с синяком на подбородке, руками без колец убирает шелковистые пшеничные волосы со лба, – она сама себя спасла».

– Папа позвонит, как только поймет, что меня нет, – сказала Рената. – Он придет сюда.

– Да, – кивнула Маргарита. Она вдруг панически испугалась, что не успеет рассказать собственную историю. – Боюсь, ты права.

Клэр Робинсон первая заметила отсутствие Ренаты и решила, что та поднялась в свою комнату и дуется: видите ли, никто ей не сообщил о семилетних отношениях Кейда и Клэр. А может, просто прячется – боится, что Клэр расскажет о том, как она ушла с Майлзом в дюны. Клэр хихикнула. Вот повезло! А она еще не хотела идти с родителями, злилась: как они смеют предлагать ей поужинать с Кейдом и его новой пассией? Когда Клэр увидела Ренату, в памяти что-то забрезжило. Да Рената – та самая девица, которую сегодня на глазах всех волейболистов пляжа Мэйдкьюкама Майлз увел в дюны. Эрик Монтроуз так и сказал: «А вон Майлз с очередной телкой!»

Клэр на цыпочках поднялась по лестнице, улыбаясь от глупой радости, что владеет такой скандальной информацией.

Слева виднелась дверь в комнату Кейда. С ней Клэр была очень хорошо знакома. Сколько раз по ночам она туда проскальзывала! Голые, покрытые солью после вечернего купания в море, они спали, сплетясь руками, ногами, волосами, пока кто-нибудь из них не просыпался от рева раннего парома или криков чаек. Клэр вздохнула. Конечно, она никогда не сомневалась, что выйдет замуж за Кейда Дрисколла. А теперь ее ждет магистратура в Йельском университете и изучение творчества Эмили Дикинсон. Наверное, нужно радоваться, что они с Кейдом не поженились. Черт, да Клэр сама бы побежала в дюны с Майлзом, взгляни он на нее дважды! Может, она так и скажет Ренате, пусть это будет их тайной. «Не бойся, я никому не расскажу».

Клэр постучала в гостевую спальню. Из-под двери просачивался свет, но в комнате было тихо. Рената, наверное, спит; Клэр видела, как жадно она пила коктейли. Клэр постучала еще раз. Тишина. Приоткрыла дверь. «Рената?» Клэр ни за что бы не призналась, как ей нравится это поэтичное имя, одновременно мелодичное и чувственное. «Возрожденная».

Клэр заглянула в комнату. Никого. Постель заправлена, но слегка помята; на мягкой белой подушке вмятина от головы. Рядом с кроватью россыпь песчинок, а на ней пляжная сумка с монограммой Сьюзен Дрисколл. Внутри Клэр обнаружила мокрое пляжное полотенце и скомканный листок бумаги. Может, взглянуть? В ванной и на балконе тоже пусто.

Клэр осторожно разгладила листок. Какой-то список, почерк явно Сьюзен. А, предсвадебная дребедень! Дурацкий список – цветы, торт, подарки гостям, – но все же у Клэр защемило сердце. Что это? Сожаление? Ревность? Она вспомнила злополучное воссоединение с Кейдом в Лондоне. Тогда Кейд сказал, что любит ее исключительно по-братски, из былых чувств осталась только привязанность. Клэр торопливо согласилась. «Понимаю, я чувствую то же самое». Ложь чистой воды, зато она сохранила достоинство.

Клэр положила список на комод и вдруг ахнула. Там одиноко, словно забытый ребенок, лежало обручальное кольцо Ренаты. Большой, карата три, квадратный камень в оправе от «Тиффани». Клэр посмотрела кольцо на свет. Бриллиант чистой воды, без изъянов. У нее дрожали руки. Осмелится ли она? А почему бы и нет? Уже понятно (хотя пока только ей одной), что Рената ушла навсегда.

Клэр надела кольцо на палец. Оно подошло идеально.

Пятнадцать минут пути от аэропорта до Халберт-авеню стали сущим кошмаром для Дэниела Нокса, которому пришлось выслушать двадцать доводов, почему он должен разрешить Кейду, юнцу, чьи рубашка, часы и машина были куда дороже, чем у самого Дэниела, жениться на Ренате. Дэниел не отвечал, решив, что молчание – лучший способ поставить Кейда на место. Утром Дэниел в смятении «благословил» Ренату. За те четырнадцать лет, что растил дочь, ему никогда не приходилось использовать реверсивную психологию, однако известие о помолвке буквально требовало подобного шага. Рената ожидала, что он воспротивится, и он специально согласился – это должно было ее напугать. Похоже, сработало, во всяком случае, Рената явно ничего не сказала Кейду о доброжелательном настрое отца. Дэниел ликовал, хотя ему быстро наскучило слушать излияния Кейда. Как ни крути, он знает свою дочь лучше, чем эти люди!