Даниэла Стил - Сезон страсти

– Просыпайся, тебе звонят.

– А? Кто?

– Это Стю Уэйнберг, Кейт. Господи Боже мой, что с тобой? Ты гудела всю ночь?

– Да. Вовсю. – Она села на постели, чувствуя себя совершенно разбитой. У нее разламывалась голова, как с дикого перепоя. – Как дела с книгой?

– Делает нам с тобой большие деньги. Именно поэтому я тебе и звоню. Тебе предстоит еще одно шоу.

– Ну нет. Это тоже устроил Ник? – Она пыталась улыбнуться, но лицо не слушалось ее. Что на этот раз задумал Ник? Но Уэйнберг настойчиво отрицал причастность Ника и казался вполне искренним. – Так что на сей раз?

– Неделя в Нью-Йорке. Твой издатель хочет содействия в продвижении книги. Это необходимо, детка, особенно если ты пишешь новый роман и хочешь, чтобы его тоже издали. Тебе лучше оставаться с ними в хороших отношениях.

– Я сейчас не могу. – У нее оказалось так много дел дома.

– Дерьмо собачье, Кейт. Надо. У тебя есть обязательства перед этими людьми. Как-никак они занимаются твоей карьерой. – Он начал перечислять ей все запланированные шоу. Это уж слишком. Предстоит невероятно трудная неделя.

– Я сказала тебе, что не могу.

– Но тебе придется. Я им обещал.

– Как ты мог это сделать? – Она готова была разрыдаться. Она все еще чувствовала себя невыносимо усталой после вчерашней ночи.

– Потому что у тебя нет выбора. Спроси Ника. Он знает, что это значит.

– Ладно. Хорошо, я подумаю. С какого и до какого?

– Ты выезжаешь через три дня. На неделю.

– Постараюсь.

– Так-то лучше, – вздохнул Стю с облегчением.

– Я позвоню тебе позже, чтобы подтвердить.

– Договорились.

Она так ослабела, что больше не могла сопротивляться. Она снова легла и попыталась все обдумать.

– Кто звонил? – спросил Ник озабоченно.

– Уэйнберг.

– Что-то случилось?

Кейт кивнула.

– Он сообщил, что мой издатель запланировал для меня турне в Нью-Йорк на неделю.

– Когда? – спросил пораженный Ник.

– Мне надо ехать через три дня.

– Сукин сын! Я убью его. – Ник сел и почесал затылок. – Ты не можешь поехать.

– Он сказал, что я должна. На этом настаивает мой издатель. – Черт побери, с какой стати Ник будет учить ее, что она должна делать, а что нет.

– Мне все равно, чья это идея. Ты сама отлично знаешь, что не можешь сейчас уехать из дома. Ты ему сказала это, не так ли?

Нет. Что бы ни происходило, она не сказала. Стю дал ясно понять, что от этого зависит ее карьера.

– Что, черт возьми, ты ему сказала?

– Я сказала, что подумаю.

– Ты собираешься ехать?

– Не знаю. Не знаю, черт побери. Я не в состоянии даже думать. Как я могу загадывать на три дня вперед?

– Если у тебя есть здравый смысл, ты поймешь, что эти три дня должна будешь улаживать неразбериху с сыном. Это задача номер один.

– Так оно и есть, но... Оставь меня, черт возьми, в покое.

Долго они будут ездить на ней верхом? Ник со своим представлением об образцовой матери и праведным гневом, Тайг с чрезмерными требованиями и невыполнимыми желаниями. Господи, она тоже имеет право на личную жизнь. Она имеет право на успех, идущий ей прямо в руки.

– Любуешься собой, Кейт, не правда ли? – Она с трудом удержалась, чтобы не дать ему пощечину. – Сейчас не так интересно быть матерью, верно?

– Оставь меня наконец, черт возьми! – выкрикнула она не своим голосом. – Что ты от меня хочешь? Крови?

– Нет, разумного взгляда на жизнь. У тебя есть ребенок, и он сейчас переживает самый большой кризис в своей жизни. Ему не нужны твои развеселые турне.

– Ну а что нужно мне? Как быть с моей карьерой? Как быть со всеми этими годами, которые я отдала ему? Это ничего не стоит? Разве я не имею права на небольшой отпуск за хорошее поведение?

– Ты к этому так относишься, Кейт? Так относишься к Тайгу? Ко мне?

Она чуть было не сказала «да», но вовремя спохватилась.

– Мне просто нужно немного времени подумать, – сказала она очень спокойным голосом, – вот и все. Позволь мне все обдумать самой. – Она села и провела рукой по волосам.

– Мне кажется, у тебя нет выбора.

– У меня его никогда не было. Может быть, только сейчас у меня появилась возможность самой принимать решения.

– Ты приняла решение раньше, Кейт.

Почему он так на нее давит? Какого черта не хочет от нее отстать? Но Кейт не стала произносить вслух то, что думала. Она запуталась в собственных мыслях.

– Да. Я приняла решение раньше. – Как уже сделала однажды, ничего не сказав Тайгу о Томе. Это оказалось очень важным решением.

– Что тебя гложет, Кейт? Ты снова чувствуешь себя виноватой?

– Конечно, черт возьми! – крикнула она, вскочив на ноги. В ее глазах была ярость. – Да, я чувствую себя виноватой. Тебе стало легче, что я тебе это сказала? Да, я чувствую, что весь этот скандал с Тайгом – моя вина. Знаешь что? Я перестала его за это любить так, как раньше. Теперь мне хочется только убежать. Сбежать от вас обоих. Он на меня надулся, не желая понять, ты тычешь мне этим в лицо. Что ты думаешь об этом, Ник?

– Все простовеликолепно. – Он резко повернулся и вышел из комнаты, а она кинулась в ванную, а когда появилась оттуда через десять минут, то была прибрана, но все еще растеряна.

Тайг спал, а Ник сидел за столом в кухне и пил кофе. Она налила себе тоже и повернулась к нему. Он выглядел черт знает как.

– Извини, я сорвалась.

– Не важно, – сказал Ник подавленным голосом, но посмотрел на нее изучающе, как пришелец с другой планеты. – Ты едешь?

– Не знаю.

– С тобой это случилось, Кейт.

– Что? – Но она и сама поняла, что он хотел этим сказать.

– Звездная болезнь. Синдром «как я великолепна». Ты можешь делать для своей карьеры, что считаешь нужным. Но ты представляешь себе, что сейчас делается с твоим ребенком? – снова вскипел Ник.

– А ты представляешь себе, что делается со мной? Как меня раздирает на части?

– Извини, но ты уже взрослая. Ты можешь с этим справиться, Кейт. Он не может. Я знаю, ты много пережила, но это не повод переносить это на мальчика. Он не виноват. И сейчас он в полном смятении из-за своего отца.

– Но я не могу ничего изменить. Я не могу взмахнуть волшебной палочкой и сделать Тома снова здоровым. А в такомвиде Тайгу незачем с ним встречаться. Эта было бы ужасно для них обоих! – закричала она в ответ.

– Я понимаю, – сказал Ник, с трудом сдерживая себя, – но Тайг нет. Я просто не могу поверить, что ты поедешь в Нью-Иорк в такое время.

– Я еще не сказала, что поеду.

– Нет, но скажешь.

– Откуда, черт возьми, ты знаешь? – Ей хотелось вылить на него свой кофе. Она его ненавидела.

– Я знаю, что ты поедешь, потому что ты уже включилась в эту навозную игру в успех. Шоу, интервью, деньги, бестселлеры и тому подобное. Я вижу, что с тобой происходит, Кейт. Признаюсь, я виноват, что способствовал этому. Жаль, что они поставили тебя в шоу.

– Какое это имеет отношение к делу? Знаешь, сколько я заработала за четыре месяца? Больше четверти миллиона долларов. Я, лично я, заработала своей книгой, с помощью или без помощи твоего несчастного шоу. Благодаря этому Тайг пойдет учиться в колледж, а сейчас ходит в хорошую школу. У него есть все, что нужно.

– Кроме матери.

– Иди ты...

– Знаешь что? Мне плевать, что ты делаешь. Мне просто не хочется присутствовать при сцене, когда ты сообщишь ему, что отправляешься в Нью-Йорк.

– И не надо. Я скажу ему, когда тебя не будет дома.

– Ты все-таки едешь? – Он давил, и давил, и давил... – Да!

Атмосфера злости окружила их. Оба были в бешенстве, особенно Кейт. Она не была еще уверена, что поедет. По крайней мере ей хотелось это обдумать, хотя на самом деле она все уже решила. Как только Уэйнберг упомянул, насколько это важно для ее следующей книги, Кейт захотелось, чтобы она имела еще больший успех, чем предыдущая. Оставшись одна на кухне после того, как Ник молча вышел, она подумала, что он, может быть, прав. С ней что-то происходит. Звездная болезнь... Но не за счет Тайга... только не Тайга.

Кейт попыталась объяснить ему днем про свои книги, про работу, про то, что случилось с Томом, но Тайг не хотел разговаривать. Мальчику было всего семь лет. Он многого не мог понять. Сейчас он думал только об отце. Кейт дала ему альбом со старыми вырезками золотых лет успеха. Тайг не притронулся к ним. Тогда Кейт позвонила Тилли.

Она попросила ее приехать и пожить неделю, пока ее не будет. Это снимет нагрузку с Ника, которого она почти не видела до отъезда. Обе ночи он приходил поздно, когда она уже крепко спала, а утром сразу уходил. Кейт старалась объяснить Фелиции свой поступок, но подруга тоже не проявляла сочувствия. Никто ее не понимал. Даже Тилли была холодна, но Кейт решила, что это с непривычки к городу. Кейт была ей страшно благодарна, что она откликнулась на ее просьбу. Тайг пришел в восторг, увидев Тилли. Кейт вдруг обнаружила, что Тайг предпочитает быть с Тилли, чем с ней.

– Хочешь, я провожу тебя в аэропорт? – холодно спросил Ник.

– Я возьму такси. Не велико дело.

– Не строй из себя мученицу. Я отвезу тебя.

– Я больше не выдержу речей. – Между ними пробежала кошка, и это пугало ее, но она не хотела показывать своего испуга.

– Я уже произнес все речи, которые собирался. Кроме одной. Ты выглядишь усталой, Кейт. Постарайся не перенапрягаться в Нью-Йорке.

Последние два дня были трудными. Для всех. Она обернулась к Нику и увидела, что его глаза смягчились.

– Только не забывай, что я люблю тебя, Золушка. – Впервые за последние дни он говорил дружелюбно. – Во сколько твой самолет? – Его губы медленно растянулись в улыбке, когда она ответила. Они посмотрели друг на друга с сожалением.

– Проклятие.

Кейт влезла в платье, он застегнул ей молнию, и через пять минут они вышли к машине. Они спокойно доехали до аэропорта, и она пожалела, что у них не было времени заняться любовью. Это пошло бы на пользу обоим. Как напоминание о том, что их связывало. Мирная связь перед пушечным выстрелом в безумие Нью-Йорка. Когда он поцеловал ее на прощание, она поняла, как сильно он ее любит:

Она помахала ему с трапа самолета и почувствовала, что никогда в жизни не была такой одинокой. Она выпила слишком много вина в дороге, ей это помогло скрасить одиночество, и последние два часа хорошо поспала. Добираться до Нью-Йорка было сущим адом. Медовым месяцем это не назовешь. В огромном городе она сразу почувствовала себя беспомощной, когда пришлось бороться за такси. Лимузин, который послали за ней, не пришел, к тому же она не могла найти одну из своих сумок. Это было превосходное начало, однако потом все пошло лучше.

Вконец обезумев, она согласилась сесть в такси с очень миловидным, хорошо одетым мужчиной около пятидесяти лет, оказавшимся архитектором из Чикаго. Он тоже направлялся в «Ридженси».

– Как удобно. Вы всегда там останавливаетесь?

Он не делал попыток узнать ее имени, и они мило болтали всю дорогу до города. Время от времени она поворачивала к нему голову. У ее спутника были седые волосы и изможденное лицо, несмотря на то что оно было гладко выбрито и хорошо ухожено. Однако фигура стройная и молодая. Этого архитектора можно было назвать привлекательным. Он не выглядел здоровым и спортивным калифорнийцем, немного бледный, но тем и интересный.

– Я останавливалась здесь прошлый раз.

– А я бываю раз в месяц. – Он посмотрел на нее и улыбнулся.

Они говорили о Нью-Йорке, о Сан-Франциско, и как-то неожиданно у нее вырвалось, что она писательница.

– Какая замечательная профессия. Вы, должно быть, ее очень любите.

Он посмотрел на нее с искренней завистью, и Кейт рассмеялась. В его устах все звучало намного лучше, чем обстояло на самом деле.

– Да, мне очень нравится. – Он каким-то образом втянул ее в беседу, и она стала рассказывать о новой книге.

– Знаете, у меня такое ощущение, что она напоминает мне по настрою замечательную книгу, которую я только что прочел. «Последний сезон».

Кейт начала хохотать.

– Вы тоже ее читали? – спросил он радостно. Что за черт? Почему не признаться ему?

– Да, уже давно. Это я ее написала.

Он не сразу сообразил, а потом уставился на нее с изумлением.

– Вы? Это же дивная книга! – Он был ошеломлен.

– Тогда я пришлю вам экземпляр следующей.

Она сказала это шутя, но он немедленно достал свою карточку и с улыбкой подал ей:

– Надеюсь, вы выполните свое обещание, миссис Харпер. Теперь он узнал ее имя. Она положила карточку в сумку, потому что они уже подъехали к отелю.

Эта поездка в Нью-Йорк даже отдаленно не напоминала пребывание здесь с Ником. Больше не было лимузинов, экипажей, запряженных лошадьми, тайных приключений, ленчей в «Лютеции» и обедов в «Каравелле». Не было и поддержки в виде его любви. На этот раз Нью-Йорк предстал перед ней во всей своей суровой реальности. С борьбой за такси, давкой, рваными газетами под ногами.