– Куттер… Если глаза меня не обманывают, это контрабандисты, – весело отозвался Роб. Еще через несколько минут настроение его резко улучшилось. – Надо же! Узнаю́ эту фигуру на носу! «Sweet Mary»![35] Значит, Аргайл до сих пор подельничает с этим старым пройдохой Эдгаром Нешем! Что ж, может статься, сегодня у нас будет другая цель, Дункан! Трюмы «Sweet Mary» наверняка заполнены оружием и боеприпасами, не говоря уже о хорошем французском бренди!


Солнце медленно клонилось к горам Круах, этому природному барьеру между озерами Лох-Эйв и Лох-Файн. Великолепные пейзажи, их окружающие, озарились золотистым светом, усиливавшим яркость осенней природной палитры. Сыновья Роб Роя Макгрегора вернулись из короткого похода, оказавшегося весьма успешным: они раздобыли три довольно большие лодки и две двуколки. Повозки сразу же спрятали в подлеске. Вскоре план нападения был готов. Решено было напасть на оба судна одновременно – две барки отправятся к «Holy Faith» и одна – к «Sweet Mary», которая недавно встала на якорь рядом с первым судном и имела меньший тоннаж. Эдгар Неш, бывалый морской волк, сошел на берег вместе с несколькими членами экипажа. По меньшей мере еще четверо матросов остались на «Sweet Mary».

Дункан отправился по той самой тропе, которую выбрала Марион несколько часов назад. Сумерки стремительно опускались на окрестные холмы. Он ускорил шаг и позвал девушку по имени, но она не ответила. Единственным звуком, оживлявшим тишину, был шум водопада. Туда он и направился.

– Да где же она?

Внезапно в голову пришла мысль, что Марион обманула его и убежала. Дункана прошиб холодный пот. Но уже в следующую секунду он увидел на ветке дерева, возле густого куста, красную курточку. Наверное, она до сих пор спит…

– Марион?

Он обошел куст и оказался на берегу маленького пруда, в который низвергался водопад. Никого…

– Марион! – крикнул он снова, чувствуя, как растет в душе тревога.

И вдруг поверхность воды разорвалась и из нее возникла тонкая девичья фигурка. Спотыкаясь о камни, Дункан поспешил спрятаться за густой порослью сосенок, где и застыл, завороженный зрелищем, представшим его глазам.

Повернувшись к нему спиной, Марион отжимала воду из тяжелых волос. Белизна ее кожи контрастировала с темной водой, доходившей девушке до бедер. Грациозным движением она повернулась лицом к берегу, бесстыдно открывшись перед ним во всей своей великолепной наготе. Ban – dia[36]… Дункан попытался отвести взгляд от этого молочно-белого тела, возникшего из темных вод пруда, но не смог.

«Ей нельзя здесь быть!»

Он начал отступать. Шаг, другой, третий… Споткнувшись о поваленное дерево, он едва успел уцепиться за ветку, чтобы не упасть. Ему было трудно дышать. Дункан выругался про себя. Надо же быть такой неосторожной! Разве можно купаться в озере голышом, когда вокруг бродят Макгрегоры? Любой из них мог застать ее тут, вдали от любопытных глаз, и изнасиловать, наплевав на тот факт, что она – родственница их предводителя, в этом Дункан был уверен. Мужчины, которым нечего терять, привыкают брать то, что им нравится, не задаваясь лишними вопросами!

Марион между тем вышла из воды и направилась к пледу, который лежал на камне рядом со сброшенной в спешке одеждой. Девушка с кожей цвета луны укрыла свою наготу цветами Гленко, и от этого у Дункана еще сильнее заныло внизу живота. И это томление уже начало перерастать в тягучую боль.

«Ополоснуться бы холодной водой!»

Сердце в волнении, тело в огне… Дункан бесшумно прошел несколько метров по тропинке, которая привела его к пруду, и прислонился спиной к дереву. Сердце в груди стучало так, что, казалось, вот-вот разорвется. Он ощущал себя последним мерзавцем. Словно у зверя в период гона, все мысли его были подчинены одному желанию. И это желание, ставшее непреодолимым, болью отзывалось в его напряженном члене и требовало немедленного удовлетворения

– Черт! Черт! Черт! – пробормотал он, распахивая полы килта.

Что ж, оставалось только прибегнуть к старому, верному средству…

Марион показалась на тропинке несколько минут спустя. Дункан, который ждал ее, прислонившись к поросшему мхом стволу, выпрямился.

– Марион!

Девушка вскрикнула от неожиданности, инстинктивно выхватила из голенища свой кинжальчик и бросилась с ним на Дункана. Тот едва увернулся.

– Черти бы тебя побрали! – выругался он, выбираясь из зарослей крапивы, больно ожегшей его голые ноги.

– Ты зачем пришел? – спросила Марион. Ее сердце стучало как сумасшедшее. – Хотел, чтобы я тебя заколола?

– Я бы сломал тебе шею раньше, чем ты бы успела меня ранить, – сердито ответил он.

Дункан старался не смотреть ей в глаза из опасения выдать желание, обуревавшее его тело несколько минут назад.

– Пора! – сказал он, упрямо глядя на носки своих башмаков.

– Уже?

Девушка повернулась и посмотрела на кусочек пруда, просвечивавшего сквозь ветви, которые уже начали понемногу терять листья в ожидании зимы. Дункан рискнул взглянуть на нее. Ее профиль вырисовывался на фоне золотистой глади озера. Марион в задумчивости отжимала волосы, обернув их полой пледа, который накинула поверх красной курточки. Тот же чувственный поворот головы, те же движения… Такой он увидел ее там, в озере! «Будь ты проклята, Марион Кэмпбелл!» – кричало его рвущееся из груди сердце. Если женщины из ее рода и вправду имели дар лишать мужчин их силы, как рассказывал Алан, то эта девчонка им не пользовалась. Даже наоборот…

Но ведь она – дочка Гленлайона! Нет, он не может позволить себе… А как же Элспет? И он вдруг осознал, моментально, в доли секунды, что одного воспоминания о теле этой колдуньи достаточно, чтобы разбудить в нем безумный пожар желаний. Сколько еще пройдет времени, прежде чем он попытается ее соблазнить?

Неожиданно для себя он подумал о том, что Аласдар вполне мог отправить его в эту поездку с конкретной целью – чтобы он унизил дочку Гленлайона, взял ее силой, осквернил и попрал ее честь. Но нет, такого он, Дункан, никогда бы не сделал! И Аласдару это прекрасно известно. Дункан прогнал дурную мысль взмахом руки, чем привлек внимание Марион, и она уставилась на него своими светлыми кошачьими глазами. Их взгляды встретились, и снова пламя обожгло Дункану чресла. Юноша выругался и молча пошел к берегу озера. Марион последовала за ним.


Черная гладкая поверхность воды волновалась сильнее по мере того, как лодка отходила все дальше от берега. Силуэт «Sweet Mary» медленно увеличивался в размерах прямо по курсу. Ночь выдалась тихая. Послышался чей-то смех. Отразившись от воды, звук унесся вместе с бризом. Вслед за первым раскатом хохота последовал второй, и снова воцарилась тишина. Тишина, которую им следовало сохранять, чтобы не лишиться жизни… Даже звук дыхания мог погубить все дело! У моряков тренированное ухо, оно умеет отличить хлюпанье воды о корпус судна от звука, который издает приближающаяся лодка. Но Макгрегоры были опытными ворами и хорошо знали свое дело. Недаром же Роб Роя прозвали Принцем воров!

В маленькой лодке Марион устроилась у ног Дункана и, сама того не замечая, вцепилась ногтями в его напряженные бедра. Их было пятеро: старший сын Роба Джеймс Мор Макгрегор, друг Роба Колин Макнаб, коротышка с круглым толстым животом, который управлял лодкой, Дункан и Марион. Сам Роб взял на себя «Holy Faith».

Дункан волновался. Конечно, ему уже доводилось воровать, но ни разу – на корабле. Они всегда довольствовались коровами Кэмпбеллов и товарными поездами, направлявшимися в Форт Уильям. Ногти Марион еще сильнее вонзились в его плоть, и Дункан поморщился от боли. Он осторожно накрыл ее руку своей ладонью. Девушка разжала пальцы, повернулась к нему и открыла было рот, но он поспешил прижать палец к ее губам, призывая к молчанию, нахмурился и кивнул в сторону кораблей.

Может, и правда лучше было оставить ее на берегу со старым Фергюсом, как советовал Макгрегор? Нет, он бы не смог. Он совсем не знал его людей и не доверял им. Конечно, осмотрительнее с его стороны было вовсе не ввязываться в это дело, но соблазн оказался слишком велик. В конечном итоге Марион будет в большей безопасности с ним, в лодке, чем на берегу.

Тонкий полумесяц луны висел в темном небе над морем, и света от него было мало. Ночь обещала стать их союзницей. Еще на берегу они все до единого вымазали себе лица грязью, чтобы свет не отражался от светлой кожи, и закутались в свои темные пледы.

До корабля осталось несколько метров. На корме, по левому борту, виднелся силуэт первого часового. Второй наклонился над мачтой бушприта. Но где двое остальных? Дункан посмотрел вверх, на марс фок-мачты, и увидел то, что искал, – безвольно свисающую руку, освещенную слабым светом луны. Осторожно толкнув Джеймса Мора в бок локтем, он указал ему на марс. Парень с такой же черной, как и у него самого, шевелюрой кивнул и удовлетворенно улыбнулся. Оставалось выяснить местопребывание еще одного матроса. Может, он на правом борту? Но теперь они находились слишком близко к кораблю, чтобы можно было это проверить. Хотя он вполне мог быть и на внутренней палубе, и в трюме. Рано или поздно это все равно выяснится…

Лодка уже находилась под фок-вантами. Коротышка попытался закинуть на борт абордажный крюк, изготовленный из крепкой раздвоенной ветки с привязанной к ней веревкой, но он только чиркнул по такелажу и тяжело упал ему в руки. В лодке никто не шевельнулся. Марион прижалась к нему еще теснее, и Дункан почувствовал, как часто стучит ее сердце.

– Эй, Вилли! – послышался окрик у них над головами. – У тебя еще осталось?

Марион снова вцепилась ногтями Дункану в ногу. Напряжение участников рейда достигло предела. Пистолеты и кинжалы они спрятали под одежду, чтобы их блеск не привлек внимание моряков. Дункан осторожно вынул из-за пояса пистолет. Они договорились стрелять лишь в крайнем случае, и если обстоятельства вынудят прибегнуть к оружию, то предпочесть огнестрельному кинжал. Это и понятно: звук выстрела переполошит часовых на берегу и начнется всеобщая тревога…

– Подожди, я посмотрю, – ответил другой голос. – Проклятый Неш наверняка снова запер свои запасы «огненной воды»!

По внешней палубе прогрохотали шаги, и голос второго матроса постепенно затих.

– Это несправедливо! Остальные празднуют на берегу, а мы торчим тут, как…

– Перестань ныть, Бичем! Лучше уж здесь, чем в тюрьме! Если бы Неш тебя не нанял, там бы ты и оказался! И могу заверить, что приятнее сидеть под открытым небом с пересохшей глоткой, чем делить в камере протухшую воду с крысами!

– Катись ко всем чертям, Вилли, со своими проповедями! У меня борода поседеет раньше, чем они меня поймают и посадят в камеру!

– Ты бы поменьше болтал! Иди и принеси нам бутылку!

Второй моряк пробормотал себе под нос что-то невразумительное, и на корабле стало тихо. Четвертый часовой так и не объявился. Мужчины в лодке переглянулись, и абордажный крюк еще раз взметнулся вверх. На этот раз он крепко зацепился за канат вантов. Чумазые от грязи лица осветились улыбками. Одна только Марион отказалась от «маскировки» и теперь попросту окаменела от страха.

Коротышка, который забросил крюк, взобрался на ванты первым и притаился за леером. За ним последовали Макнаб и Джеймс Мор. Дункан закрепил веревку от крюка за специальное кольцо на носу лодки и присел перед Марион на корточки.

– Ляг на дно лодки и лежи тихо, – прошептал он, касаясь ее уха губами.

Девушка тут же вцепилась в его рубашку.

– А что мне делать, если с тобой… ну… если с вами что-то случится? – срывающимся от волнения голосом спросила она.

И снова ее ногти вонзились ему в тело, хотя она этого даже не заметила. Взгляд, последние несколько секунд неотрывно устремленный на лицо Дункана, поднялся к лееру. Ее лицо находилось в нескольких сантиметрах от его лица. Он протянул руку и после секундного колебания легонько погладил ее по щеке.

– Ты бы тогда огорчилась?

Он уловил ее запах – смесь ароматов моря, водорослей и сладковатого дыхания – и улыбнулся. Внезапно дрожащие губы Марион сжались, а глаза сузились. Пальцы Дункана медленно оторвались от ее шелковистой кожи и скользнули по мягким волосам.

– Ты должен отвезти меня к Бредалбэйну, Макдональд, не забудь!

Дункан улыбнулся, понюхал прядь волос, которую все еще держал в руке, а другой рукой вынул из сапога Марион ее sgian dhu, нарочно задев при этом ее колено. Девушка вздрогнула, но ногу отодвигать не стала.

– Разве я могу об этом забыть?

Она тяжело сглотнула и на мгновение закрыла глаза. Странная слабость, какой она никогда не испытывала раньше, охватила ее тело, и Марион вздрогнула так же, как там, на вереске, несколько недель назад, когда он сорвал у нее с губ поцелуй… Прикосновение металла к ладони привело ее в чувство: Дункан вложил ножичек ей в руку.

– Не сомневаюсь, что при случае ты им воспользуешься не хуже, чем своим языком, но было бы лучше, если бы этого делать не пришлось.