Тарас Мискевич - Ш.О.К.К.

Это история о людях. Об их пороках и стойкости. О молодых парне и девушке, которые встретились случайно и неожиданно сильно привязались друг к другу. О высших силах, которые стремятся повлиять на их отношения и параллельно стараются понять, что же нами всеми движет. И о жестоких боях, которые ежедневно происходят внутри каждого человека.

Неожиданно в город пришла осень. Ну, не то чтобы совсем неожиданно, событие это вполне можно было предвидеть, но все же как-то слишком быстро грозовые тучи принесли ее на главную улицу. Осень захватила с собой и своего постоянного и верного спутника — теплый осенний дождь, с чуть слышными раскатами грома, где-то высоко, выше голов людей и даже выше крыш высотных зданий. Дождь радостно приветствовал людей этим громом, но они не воспринимали этого, и, озираясь по сторонам, старались скорее спрятаться от потоков воды, которые все равно настигали их, стекали по волосам и лицу, размывали на лицах девушек тонны штукатурки. Вода оставляла за собою свежесть, и удивительный аромат влажного асфальта и земли, которые даже после отхода водяной стихии долго еще будут блуждать по улице, вместе с продрогшими пешеходами.

По главной улице города, между старыми каштанами, перемещались по брусчатке толпы людей. При чем, действительно, «перемещались», это наиболее подходящее слово, которым можно описать характер их движения. Дождь всегда разделяет людей на два потока, которые растекаются в разные стороны, и с разной скоростью. Первый, и наибольший поток, активно и отчасти хаотично перемещается по улице, в поисках любого возможного укрытия. Они прикрываются всем чем только могут, прячутся под зонты, становясь похожими на грибы, если взглянуть на них с высоты птичьего полета. «Внизу грибки бегут, они совета не дадут» — как оно писалось в стихотворении одной милой девушки, которое прочитано было автором очень давно, но удивительно сильно и на долго врезалось в память. Эти «грибки» словно соревнуются друг с другом, в своих попытках добежать до укрытия. Ведь это же ужас настоящий — водичка с неба падает, вы только посмотрите, прячьтесь от нее поскорей!

Второй поток людей двигался намного медленнее. Он состоял из тех, кому дождь не доставлял ни малейшего дискомфорта, они воспринимали его просто как климатическое явление, которое происходит вокруг них. Просто такие вот внешние помехи. Погода у них всегда в душе и в сердце, своя собственная погода, на которую не оказывают ни малейшего влияния ни дождь, ни ветер, ни прочие климатические условия. Некоторые отдельные личности из этого потока встречают дождь как своего друга, улыбаются ему, и получают удовольствие от его свежести, и особого, свойственного лишь одному дождю запаха. Они шагают под ним размеренно, и не спеша. Они шагают с гордостью. А другие просто не обращают на дождь внимания. Им безразличен дождь, точно так же как и самому дождю безразличны эти люди. Он просто продолжает идти.

Александр, Саша, который по непонятным даже ему самому причинам с детства именовался именно «Алексом», сидел в машине и наблюдал за потоками людей на улице. Через открытое окно в машину проникал запах дождя, смешанный с некими трудно опознаваемыми хлебо-булочными нотками, которые долетали из небольшого кафе, у которого стояла его машина. Из динамиков был слышен голос ведущего радиостанции, который пытался развлекать слушателей большим количеством юмора. Юмор был странным и не особо смешным, с легкой примесью обыкновенной тупости и пошлости. Ведущий судя по всему это прекрасно понимал, поэтому весьма поспешно начал озвучивать SMS сообщения, которые приходили в студию, с просьбами от слушателей передать привет разным людям, которых Алекс не знал, да и по правде говоря не особо стремился узнать.

Среднего телосложения парень машинально провел рукой по своим светлым волосам. Легонько поморщился — он почти все 26 лет своей жизни носил длинные волосы, практически до плеч, и лишь пару месяцев назад решил их состричь, и оставить короткую прическу. Волосы как-то совсем не подходили к цвету его глаз — в то время как первые были светлые и короткие, глаза были очень необычного цвета, трудно их было с чем-то сравнить, но больше всего они были похожи на светлый мед.

Наигранно бодро вещающий голос ведущего из приемника, запахи дождя и свежей выпечки ввели светловолосого парня в некое полу-трансовое состояние — он уткнулся невидящим взглядом в изящно изогнутую букву «L» на руле. Из такого состояния его вывел внезапно зазвонивший мобильный телефон. Транс отошел на задний план, и, вернувшись в реальность, он лениво потянулся рукой за каким-то доисторическим мобильником, который уж никак не вписывался в интерьер столь дорогого автомобиля. Он ответил на звонок, параллельно оглядываясь по сторонам и пытаясь понять успел ли он получить штраф за его столь «оригинальную» парковку, ведь отлично знал, что подобного рода оригинальности сотрудники дорожной полиции воспринимать не могут ну совсем никак. Потому что у них не настолько много фантазии и воображения, для того чтобы все это уловить.

В телефонной трубке он услышал бойкий девичий голос.

— Могу ли я поговорить с Шараповым Александром Сергеевичем?

— Ну, я даже не знаю…

Александр Сергеевич вздохнул, пытаясь понять, может ли девушка с ним сейчас поговорить или нет. Возможность такая у нее, безусловно, была, однако основная проблема состояла в том, что он прекрасно понимал, по какому поводу ему звонят, что ему будут говорить, и какие вопросы задавать. А ответить на них он в данный момент был еще не готов. Решение было уже почти принято, но все-таки это самое «почти» играло немаловажную роль. Побегав глазами по улице, и не найдя там ни одного прохожего который бы горел желанием дать ему хоть какой-то совет, он чертыхнулся про себя, но в итоге был вынужден признаться девушке в том что он и есть Александр Сергеевич, и что он готов дать свой ответ.

Разговаривая по телефону, он невольно словил на себе взгляд прохожего. Молодой черноволосый парень неспешно проходил по тротуару мимо, не обращая ни малейшего внимания на идущий дождь, и внимательно смотрел на Алекса, словно пытался своим взглядом что-либо прочитать в его лице. Прохожий был худой и бледный, со впалыми щеками и прямым носом, чуть больше среднего размера. Он медленно скользнул своим темным взглядом на номер его машины, после чего опять посмотрел прямо на него. Это был очень странный взгляд. Парень почувствовал некое дэжавю, пока незнакомец его рассматривал — было странное ощущение, он был уверен что этот человек ему абсолютно ни разу не знаком, однако же взгляд его он словно уже видел неоднократно.

Однако незнакомец вскоре потерял всякий интерес к Алексу. Он прошел мимо автомобиля, прохожие не обращали на него никакого внимания, а его внимание в это время было приковано к зданиям, которые располагались по обеим сторонам улицы. Он видел просто неимоверное количество различных архитектурных сооружений, разных эпох, и в разных странах, но каждый раз не уставал удивляться всей их необычности и изящности. Вот сколько всего эти люди могут придумать! А он — нет. Его черные глаза чрезвычайно заинтересованно шныряли по стенам зданий, фасадам и колоннам. Стоит упомянуть, что глаза у парня были действительно не темно-карие, а полностью черные. И эти два холодных колодца очень ярко выражали любые его эмоции. Такого же угольного черного цвета были и волосы. Кожа же наоборот была бледной, и никакой загар к ней не приставал.

Сколько фантазии, сколько оригинальности у этих людей. В каждой стране, в каждом городе, они придумывают что-то новое и оригинальное, такое, какого еще не было до этого нигде. И эти здания, многие из которых построены несколько столетий назад, продолжают притягивать к себе взгляды людей, точно так же, как ранее притягивали взгляды тех, которые истоптали всю улицу вдоль и поперек на протяжении десятков лет назад, и которых уже нет в живых.

В конце улицы парень направился к подземному переходу, с явным намерением продолжить свою прогулку по парку. Поднимаясь по лестнице наверх, он галантно помог пожилой женщине, которая все никак не могла вытащить по лестнице свою тележку, со всякой утварью, которую везла незнамо откуда и незнамо куда. От морщин лицо старушки было похоже на высохшее яблоко, и он про себя отметил теплоту ее глаз, которые на него смотрели, пока он одной рукой легко выносил наверх тележку. Видимо худоба в парне отлично уживалась с необыкновенной физической силой.

— Спасибо тебе, милок, дай Боженько здоровья тебе и… Ой!

Он улыбнулся, и так и не услышал, что еще кроме здоровья он должен получить в благодарность, ведь бабуля испуганно отшатнулась, запнулась о ступеньку и чуть не упала. Он поддержал ее, однако та очень ловко высвободилась и уставилась на парня своими карими глазами, которые теперь излучали лишь настороженность и испуг. Он испугал ее. Испугал собой. Когда он улыбнулся, черты его лица изменились, глаза стали блестеть и лицо стало напоминать собой лицо восковой фигуры. Словно оно было не живым, неестественным. Сложно было сказать, из-за чего именно складывалось такое впечатление, но оно определенно складывалось. Улыбка была и искренней, и какой-то неестественной одновременно, а вечно излучающие эмоции глаза внушали страх — ведь для этого лица они были слишком живыми. Неестественно живыми. И по непонятной причине, вызвали в ней резкую волну страха, потому она и чуть не упала, когда слишком резко отшатнулась от молодого человека.

Тонкие и длинные пальцы постарались придержать ее, но лишь еще больше испугали своей холодностью. И сейчас она внимательно всматривалась в лицо парня, который, впрочем не слишком удивился такой реакции на его помощь. На его памяти так было всегда, и его это не смущало абсолютно. Он наклонился к старушке, и начал тихо что-то ей говорить. У него был низкий и чистый голос, без намека на хрипотцу. Голос был спокойным. После чего он молча донес ее тележку до конца лестницы, глядя на женщину сверху вниз (она так и осталась стоять на лестнице, упершись рукой о поручень), склонил голову в знак прощания, и продолжил свой маршрут, загадав себе не забыть задать брату вопрос на счет здоровья, которым его хотела наградить бабуля.

Дождь постепенно прекратился, в парке было тепло и даже немного душно. Конечной точной его маршрута, оказалась одна из деревянных лавочек, точными клонами которой был заставлен весь парк. Он хотел сесть там, откуда сможет видеть город — а эта лавочка была единственной свободной, которая подпадала под это его требование. Парк находился на холме, и на краю его можно было лицезреть панораму города, который раскинулся внизу.

Он оглянулся. На соседней лавочке сидела пара влюбленных, парень и девушка, по виду им было около двадцати лет. Они сидели в обнимку, теребили пальцами руки друг друга и молчали — и молчание это было для них слаще любой беседы. Они не смотрели друг на друга, но при этом чувствовали себя единым и неделимым существом. Им было хорошо и тепло, вот так просто сидеть, просто находиться рядом, просто дышать в унисон — он мысленно попытался вспомнить, как это явление называется. Слово вертелось у него на языке, но прошло секунд пятнадцать пока он его, наконец, вспомнил. Любовь.

Эту человеческую натуру он понять не мог, как ни старался. Любовь. Что это такое? Вот сидят они, влюбленные, любят друг друга, им хорошо. И каждый из них свято убежден, что его вторая половинка единственная и неповторимая, что он жить без нее ну совсем никак не сможет, и вся прочая чепуха подобного рода которую они сами для себя и придумывают. А ведь судя по возрасту, каждый из них влюблен далеко не первый раз. То есть, у них обоих уже были «вторые половинки», без которых они «жить не могли», и которые были «неповторимы и не такие как все», и с которыми каждый из них собирался жить вечно. И естественно на эту тему была написана уйма песен в стиле «Я никогда тебя не забуду». Ну да, примерно так.

Но как-то все прошло, и теперь они в очередной раз, возможно уже сбившись со счета всех своих влюбленностей, продолжают тешить себя все теми же иллюзиями что и раньше.

Он вспомнил, как его брат многократно пытался ему втолковать что-то про это чувство, объяснить его суть и природу. Брат старался, а он все никак не понимал. Не понял, да и не поймет, скорее всего, никогда. И он даже словил себя на мысли что как-то и не особо переживает по поводу своего незнания в вопросах любви и прочей чепухи, которую люди сами же себе и придумывают. А потом начинают страдать, от того, что они сами себе и придумали. Забавные создания.

От подобного рода размышлений его внезапно оторвали мужчина и женщина, которые, наигранно улыбаясь, подсели к нему на лавочку.