Тарас Мискевич - Ш.О.К.К.

Но девушка его прервала.

— Ничего не изменится, Лёша.

Она взглянула на него очень устало, она уже не злилась, но угнетенное состояние, в котором она была сейчас, оказалось еще хуже. Она продолжила.

— Когда мы поступим, ты станешь слишком занят в институте. Потом — слишком занят на работе. Ты так и будешь к чему-то стремится, постоянно, непрерывно. Времени у тебя не будет никогда. Ты каждый раз будешь говорить, «вот сейчас я доделаю то-то, и начну жить для себя», но после этого всегда будет появляться еще что-то, и еще, и еще. Не знаю, как у тебя там будет с достижениями, но времени на себя точно не останется никогда…

— Посмотрим! Совсем немного осталось и сама увидишь, чего тут уж рассуждать…

— Посмотрю… Но Леш…

Она запнулась, и жалобно взглянула на него. Он опустил взгляд.

— Ты мне ведь то же самое говорил и год назад, и два года назад. И прошлое лето мы хотели провести вместе, а ты взял и уехал в этот свой математический лагерь, звонил мне раз в две недели. Тогда ты говорил, что время будет сейчас, сейчас опять говоришь, что будет потом. Неужели… Блин.

Она прильнула к нему. Не стоило продолжать это обсуждать в сотый раз. Он ведь парень не глупый, он и так все понимает. Но все же ей было обидно.

Парень приобнял ее, и задумчиво уставился в пляшущие на асфальте тени. Он прекрасно понимал чувства своей девушки, но и с собой ничего поделать не мог. Он хотел быть с ней сейчас, и весь день, и следующий день, но его внутреннее требовало идти и продолжать длительный процесс подготовки.

Он был уверен в том, что прав. Еще совсем немного и они целые дни будут проводить вместе. Еще и правда, совсем немного. Ведь после поступления будет еще половина лета — абсолютно свободное время, которое они смогут провести лишь вдвоем, и никто им не сможет помешать. Да и во время учебы в институте будет посвободнее, ведь самое главное и сложное — поступление, уже будет позади.

Он первый поднялся на ноги и нарушил тишину.

— Идем, я проведу тебя домой…

Она поднялась, они взялись за руки, и по наполненному цветущими каштанами двору направились в сторону ее дома. Когда они скрылись из виду, на лавочку запрыгнул пушистый рыжий кот, и, довольно щурясь от солнца, свернулся на ней калачиком. Ему, в отличии от людей, ничего не мешало наслаждаться жизнью прямо сейчас.

Лёша едва слышно зашел в аудиторию, и огляделся. Он нервничал, и все черты его лица излучали упрямую решимость. В аудитории института, за столом, сидел пожилой преподаватель. Парень был на первом курсе, и сейчас проходила его первая зимняя сессия. Он выглядел напряженно, словно старался скрыть свое волнение. Словно он стеснялся того, что может волноваться.

Он прошел через комнату, и сел за стол, прямо напротив преподавателя. Зачет начался. Пока Лёше задавали стандартные вопросы, и он давал на них лаконичные и четкие ответы, все проходило отлично. Однако на двух открытых вопросах он так старался выложить абсолютно весь материал, который знал, так сказать «продемонстрировать широту знаний», что, то и дело отклонялся от темы, и учителю приходилось направлять его в нужное русло.

Он хитро, хоть и с безразличием, наблюдал за студентом, и задал несколько дополнительных вопросов. Ведь чаще всего студенты начинают отклоняться от темы как раз в тех ситуациях, когда не знают ее, и стараются незаметно «съехать» на что-то другое. Однако этот парень знал все идеально, так что преподаватель не особо им заинтересовался, и, не дослушав, молча и устало потянул к себе его зачетную книжку.

Это был последний зачет, и в графе с оценками, в зачетке молодого человека, преподаватель увидел ровную колонку, в каждой ячейке которой стоял высший балл. Парень заметил, что учитель смотрит на его оценки, и выжидательно перевел свой взгляд на его морщинистое лицо. Он словно ожидал какой-либо реакции на содержимое своей зачетки, похвалы, однако ее не последовало.

Андрей Викторович, как величали преподавателя на работе, молча и с безразличием, дописал в зачетку свой предмет, выставил максимальный бал, и поставил элегантную подпись тонкими буквами. Он продублировал оценку в ведомость, и протянул зачетную книжку студенту, однако тот не особенно спешил уходить.

— Спасибо большое… Послушайте, Андрей Викторович, у меня к вам… небольшая просьба.

Он на секунду замолчал, ожидая какой-либо реакции со стороны учителя, однако тот даже не поднял взгляд от документов. Парня это несколько покоробило, однако он продолжил, соблюдая некоторый пиетет, и держась почтительного тона.

— Видите ли, вы возможно уже знаете, что я после этой сессии подаю заявку на повышенную стипендию…

Он опять сделал небольшую паузу, наблюдая за преподавателем. Андрей Викторович почесал нос, поправил очки, и посмотрел на парня, при этом, по-прежнему не произнося ни слова. Лёша продолжил говорить.

— Да, и я хочу попросить вас… Для заявки мне нужна дополнительная оценка за общественную деятельность. У вас есть что-либо на примете, в деканате?

— Молодой человек, я думаю, что вам это не пригодится.

У Леши внутри что-то упало, он почувствовал неприятный холодок в груди. Студенты шептались между собой, говоря, что повышенную стипендию в их ВУЗ-е дают только «своим», однако он это считал обыкновенной отговоркой, и не верил в это. Он взглянул в уставшие серые глаза своего учителя.

— Почему вы так считаете?

Андрей Викторович взглянул на своего студента. На минуту Лёше показалось, что в его глазах промелькнуло неодобрение. Но тут преподаватель заговорил, медленным и низким голосом.

— Молодой человек, ваш уровень знаний действительно впечатляет. Коллектив преподавателей это увидел и оценил. Я говорю, что вам не пригодится дополнительная общественная деятельность, просто потому что решение про выдачу вам повышенной стипендии имени ректора уже принято. Смею вас заверить в том, что оно положительно.

Алексей кивнул в ответ.

— Спасибо большое.

Парень хотел улыбнуться, однако считал что это неуместно. Во-первых, студент должен быть серьезен и сосредоточен, во-вторых он боялся, что со стороны это будет выглядеть льстиво.

Лёша попрощался, и вышел в коридор, тихо прикрыв за собою дверь. Словно вихрь, на него налетела добрая половина потока первого курса их факультета. И пока очередной счастливчик зашел в аудиторию, остальные студенты пытались выведать у Леши максимальное количество информации. Таким образом тут встречали каждого, кто выходил из кабинета.

Когда вопросы, наконец, иссякли, ребята обменялись взаимными пожеланиями удачи, и попрощались. Зимой темнеет рано, и когда парень вышел из корпуса, на улице было уже совершенно темно. Его путь вел по заснеженной дороге, которая шла мимо корпусов других факультетов, и вела непосредственно к ближайшей остановке метро.

Лёше обычно хорошо думалось именно на ходу. Бывало, что он не мог сосредоточиться, и тогда он просто начинал ходить кругами. Это успокаивало, и помогало сосредоточиться. Так получилось и в этот раз, парень впал в глубокую задумчивость, идя по залитой мерцающим оранжевым светом аллее.

Сессия была закончена. Закончена «на отлично». Причем, он с первого же семестра умудрился проскочить на повышенную стипендию. Стоит упомянуть, что «повышенной» ее называли только лишь для галочки. По сути, она была больше обычной буквально на 10 процентов.

Но смысл ее для парня был не в деньгах. В институте царила более серьезная и жесткая атмосфера, нежели в школе, и парень хотел сразу расставить все точки. Первое впечатление играет очень значительную роль, и парень приложил все усилия, для того чтобы произвести его, заявить о себе в нужном ключе. Это касалось как преподавательского состава, так и однокурсников.

Однако, были и вещи, которые серьезно грызли парня изнутри. Ровные шаги по снегу успокаивали его, давали возможность сосредоточиться. Он вспоминал — и пытался произвести внутренний анализ сложившейся ситуации. С одной стороны весов, находилось все, упомянутое выше. Студент, который с первого же учебного семестра получает стипендию имени ректора, причем в одном из лучших учебных заведений страны — это было действительно нечто.

Это было то, чем можно было гордиться. Однако, гордится было некому. В институте к нему обращались обычно только по поводу учебы, свободное время с однокурсниками он не проводил, потому что у него попросту свободного времени и не было. С Виталием они не общались с лета.

А с Лизой он расстался несколько месяцев назад, в сентябре. Он мучительно вспоминал.

Да. Он тогда поступил — да еще и как. Один из самых высоких рейтинговых балов, и один из лучших ВУЗ-ов страны. Но ведь теперь просто необходимо было произвести впечатление еще и внутри самого института, выделится. Ведь конкуренция в таком солидном месте, не идет ни в какое сравнение с всякими тем мелкими институтами…

Так что все лето, после поступления, он безвылазно сидел за изучением учебной программы первого и второго курсов. Он нахмурился, вспоминая об этом. Быть лучше однокурсников, сразу и для всех расставить все на свои места — вот что им двигало. И сейчас, достигнув таки поставленной перед собою задачи, он старался убедить себя в том, что это было единственно верное решение. И что оно было оправдано.

Тогда Лиза не выдержала. Еще во время вступительных экзаменов, она отказалась от семейной поездки с родителями в Грецию — специально, что бы как только с Леши спадет его вечная окова, подготовка к поступлению, они смогли, наконец, посвятить время друг другу.

Она была на седьмом небе от счастья, когда пришло сообщение о том, что его зачислили в солиднейший ВУЗ. Она радовалась даже больше него, больше его родителей — ведь это означало избавление. Это было искреннее и чистое девичье счастье, ведь раньше его все время грызло поступление, важность этого момента, а теперь он должен был стать свободным от этого всего. Они оба так давно этого ждали.

А потом он засел за учебники опять… Он вспомнил ее лицо, когда видел ее в последний раз. Она не злилась, не была рассержена или раздражена. Она была спокойной и уставшей. Она просто смотрела на него, из-под пряди рыжих волос, и глаза ее неестественно блестели. Но, она уже ничего не говорила. Это было спокойствие, равнодушное и грустное спокойствие человека, который перестает сражаться со стихией, и дает ей себя захлестнуть.

«Давненько такого не было». Именно такая мысль пронеслась в голове у Алексея, когда он вышел из дома и направился к зданию школы. Настроение у него было на подъеме, он даже насвистывал себе что-то под нос.

Сегодня был очень интересный день, сегодня он шел на встречу выпускников. На пятилетие выпуска, было решено встретится в школе, выпить немного вина, предаться ностальгии, а затем отправиться в небольшое, но уютное, местное кафе. В котором они, между прочим, и школьный выпускной отмечали.

Парень прошел через центральную калитку на территорию школы, и замедлил ход, рассматривая до боли знакомое место. Достал из кармана пачку сигарет, чиркнул зажигалкой, и стал внимательно изучать глазами старый школьный двор, выпуская в теплый вечерний воздух клубы ароматного табачного дыма.

Сколько же всего здесь было, сколько же всего. Вон те самые тополи, под которыми он когда-то очень давно стоял вместе с мамой, перед тем как впервые в жизни войти в это здание. Во дворе школы мало что изменилось. Однако парень воспринимал все это словно сквозь пелену. Прошедшее время притупило воспоминания, лишило их красок, высосало из них эмоции. Теперь для него это быль лишь пустые картины прошлого.

У человеческой памяти есть одно коварное свойство — она очень избирательна. Остаются лишь отдельные воспоминания, обычно люди запоминают лишь самое важное и значимое. Некоторые люди замечают, что с возрастом время начинает лететь быстрее. Однако это утверждение напрочь лишено истины. Просто у многих людей с возрастом становится в жизни совсем мало ярких моментов, которые они могли бы запомнить. А серые и однотонные будни постепенно начинают сливаться в одну сплошную пелену.

Открывая школьную дверь, парень подумал, что ему действительно есть что вспомнить. Та самая формула, которую ему внушали с самого детства, оказалась верна. Образование, послушание, и поменьше инициативы, особенно если тебя о ней никто не просит.

Перед его глазами словно мелькали фрагменты жизни, его жизни, и это были лучшие ее моменты. Он вспомнил выпускной в институте. Красный диплом, специальная грамота. Он ставил перед собой цели, и последовательно достигал их, отсекая все то, что считал лишним, все, что могло ему помешать.