— Эти игрушки для Фионы, — вдруг произносит он, хотя я ничего не спрашивала. — Я трахаю свою сводную сестру и использую на ней вещи, которые ты видела, потому что ей это нравится.

Я коротко киваю, все еще прибывая в полнейшем оцепенении. Думаю, сейчас я не способна адекватно реагировать на подобную информацию, хотя я не удивлена услышанному.


 — Я так долго трахаю ее, что это вошло в привычку, — в упор глядя в мои остекленевшие глаза, признается Джейсон, и я не знаю — то ли он себе душу облегчает, то ли хочет проверить меня.

 — Ты все еще делаешь это? — К моему удивлению, мне удается связывать слова между собой, выстраивая целую фразу. Но мне требуется много сил, чтобы просто говорить сейчас.

 Я хочу узнать, был ли он с ней после меня, и хотя я не уверена, что ответ мне понравится, все же в ожидании смотрю на него.

 Джейсон долго молчит — или мне так только кажется — но мой пульс вдруг учащается, и дышать становится трудно.

Если это и так, то меня это не касается. Он может трахать кого угодно. Мы не давали друг другу обетов верности, и я сама хотела, чтобы это ничего не значило.

Но сейчас, когда он все еще молчит, мой желудок узлом связывает от предчувствия падения...

Чего? Надежды? Но ведь смешно же. Или...

 — Нет. — Наконец он качает головой, по-прежнему не отводя от меня прямого взгляда.

 — Хочешь?

Я решаю быть безжалостной. К нему, себе, нам.

Дай мне повод. Просто дай мне повод развернуться и уйти.

Дай мне возможность спастись.

 И тихое, но твердое:

 — Нет.

Но этого не достаточно. Я качаю головой, растягивая губы в циничной усмешке.

 — Ты сам сказал, что между вами это длиться слишком долго. Что сейчас изменилось? Почему ты больше не хочешь?

Джейсон тоже улыбается — одними губами, глаза же выглядят темными, мрачными. Он приваливается к стене, и наши тела окончательно разъединяются.

 — Что ты хочешь, чтобы я сказал? — в его голосе звучит вызов, но в тоже время странная обреченность.

 — Скажи, что ты сам хочешь, — бросаю в ответ я, — что чувствуешь.

Ох, не доведет нас этот разговор до добра. Но я уже не могу остановиться. И он не станет.

Мы купили билеты в один конец.

Приятной поездки, дамы и господа!

 — Тебя хочу, — пожав плечами, говорит с непривычной покорностью. Коротко смеется и громче повторяет: — Блядь, тебя хочу! Тебя!

 — Не похоже. — Я упрямо трясу головой, игнорируя ликующее чувство внутри. — Тебе было наплевать, когда я ушла, — не спрашиваю, а утверждаю.

Джейсон издает длинный, болезненный стон.

 — Ты, правда, так думаешь?

 — А разве нет? — Я приподнимаю брови, недоверчиво уставившись на него. — Больше недели прошло, а ты только теперь... только теперь...

Мой голос сходит на нет, и я еще раз оглядываю комнату. Идиотка, во всем этом сумасшествии не заметила очевидного.

 — Твой отец умер? — спрашиваю шепотом.

Джейсон ничего не говорит, только молча кивает.

 Я хочу сказать, что мне жаль, но вовремя прихлопываю рот — не думаю, что ему именно это сейчас нужно. Да и судя по всему, их отношения с отцом были далеко не самыми хорошими.

 — Почему ты ушла тогда? Я ведь просил тебя подождать, — устало спрашивает он, и я понимаю, что говорить на тему отца он не хочет. — Я мог бы тебе все объяснить.

 — Что объяснить? Что твои отношения с сестрой немного вышли за рамки?

 Шутка выходит неудачной и злой, и Джейсон морщиться на это.

 — Ты сказал ей, что я Блисс. Просто махнул в мою сторону и бросил «Это Блисс», — даже не пытаясь скрыть обиду, с горячностью говорю я. Всю неделю это проедало мой мозг, не давая покоя. — Будто я соринка, которая прилипла к твоему ботинку!

Он в ужасе смотрит на меня — ожидал ли он, предполагал ли, что я чувствовала себя так по его вине? И насколько униженной я была тогда? Хватило всего нескольких слов, долбанных нескольких слов и пренебрежения, чтобы причинить мне боль.

 — Сара, я не... — Он запускает руку в волосы и с шумом выдыхает. — Черт, прости. Я не думал, что это так выглядело.

 — Я не хочу быть третьей лишней! — восклицаю я, поднимаясь с пола, с блеском в глазах глядя на Джейсона. — Я не знаю, что между вами происходит, но не втягивай меня в это дерьмо!

Волны гнева по новой захлестывают меня. Хорошо, Сара, давай, злись. Злость придает сил и решимости. А она тебе понадобится, если хочешь покончить с этим раз и навсегда.

 — Что за херню ты несешь?! — срывается на крик Джейсон.

Я жестко усмехаюсь.

 — Херню? Правда? Но почему-то ты вспомнил обо мне лишь неделю спустя. Только когда тебе самому стало хреново!

На этот раз мне даже удается выйти из квартиры. Кипя от раздирающих эмоций, я шагаю по коридору к лифту, плотно стиснув челюсти. Глаза печет от подступивших слез, но я не собираюсь плакать.

Не собираюсь, черт возьми!

Джейс


 Я не верю, что она взяла и ушла. Несколько секунд отупело пялюсь на долбанную дверь, потом подрываюсь и несусь за ней.

Блядь, Сара! Нет! Нет! Нет!

Я знаю, что охереть как обидел ее в тот раз, и сегодня ее глаза буквально кричали о разочаровании. Я облажался. Снова. Но не могу допустить этого, в который раз. Не с ней.

С ней я хочу сделать все правильно.

 — Сара! — кричу ей вслед, не беспокоясь, что могу привлечь внимание соседей.

Похер. Просто похер. Главное остановить ее, не дать уйти. Не хочу терять ее.

 — Не надо, Джейсон. — Она оборачивается и со сталью в глазах качает головой.

 — Просто остановись! — Я хватаю ее за плечо и разворачиваю к себе — она уже успела нажать кнопку лифта. — Почему ты все время пытаешься сбежать? — Моя грудь ходит ходуном от волнения. — Давай поговорим.

 — О чем? — Она коротко, зло смеется. — Чего ты вообще хочешь от меня, кроме того, чтобы трахать? — Подступает ближе, заглядывая в глаза. — Я для тебя просто новое развлечение, еще одна куколка, которой можно засадить несколько раз?

Она такая сердитая, но в глубине глаз отчетливо виднеется обида, жгучая, плотная. И это моя вина.

 — Если бы это было так, я бы отвел тебя к своим друзьям?! — рычу я, хлопая ладонью по стене над ее головой. Сама мысль, что она вбила себе это в голову, выводит меня. — Ты сама едва не в панику впала, когда поняла, что это больше, чем просто трах! — Распаляюсь  еще больше. Хлопок. Еще один. Ладонь жжет, но мне насрать.

 Сара вздрагивает. Сжимает губы. Молчит. Тяжело сглатывает, и я слежу за движением ее горла.

Все смешалось. Моя ярость на отца, которого больше даже нет в живых. Отношения с Фионой, ставшие порочным кругом, который я не знаю, как разорвать. Сара, такая противоречивая, притягивающая магнитом, выводящая из себя. Желанная.

Хочу. Ее. До помутнения.

 — Ты мог просто позвонить, — едва слышно, на выдохе отзывается она. Ее плечи поникли, и запал потух. — Я бы не чувствовала себя куском грязи, который ты так легко отфутболил, — не глядя мне в глаза, бормочет она.

 — Ты могла остаться, — придвигаясь к ней ближе, так, что между нашими лицами остается пара сантиметров просвета, так же тихо опровергаю я. — Я хотел, но сначала решил дать тебе время все обдумать на ясную голову. Кажется, что я слишком давил на тебя, — вздохнув, признаюсь я. — А потом позвонила Белль, моя мачеха и сказала, что отца отключат буквально через день, и... я не знаю, будто из реальности выпал.

С ней так легко быть искренним, честно признаваться в своих слабостях. Потому что чувствую — она сможет понять. Она знает как это — быть неидеальной, даже когда ожидания окружающих слишком завышены.

Мы молчим довольно долго и, судя по нахмуренным бровям Сары, она что-то обдумывает. Что-то, что действительно является важным.  А потом, к моей неожиданности, тянется ко мне, обхватывает меня руками за пояс и утыкается в мою грудь.

И это почти лишает меня дыхания.

Поднимаю руки и зарываюсь пальцами в ее волосы, делая длинный, жадный вдох. Вдох ее. В себя. До самых краев. Пусть там и остается.

Всегда во мне.

 — Что теперь? — растерянный, неуверенный вопрос, на который у меня нет четкого ответа.

 — Посмотрим по обстоятельствам, — выдыхаю смешок в ее волосы.

Сара приподнимает голову и мягко улыбается.

 — Это будет катастрофа.

Беру ее лицо в ладони и чуть наклоняюсь назад, чтобы лучше видеть ее глаза.

 — Ты не знаешь этого, — возражаю я.

Она хмыкает.

 — Знаю, потому и говорю.

Я внимательно смотрю на нее. На ее лице улыбка, но взгляд печальный, обреченный. Не то, что хочешь увидеть в девушке, которую...

Я обрываю мысль, не давая ей развиться. Так Рид, притормози. Медленно. Мы будем делать это медленно. Вместе с ней.

Возможно, и нам, наконец, выпали хорошие карты.

 — Посмотрим, — целуя ее в висок, решаю закончить спор, — может, ты еще удивишься.

Блисс


 — Как Хоуп? — спрашиваю я, вертя в руках бокал с темно-красным вином.

Мы сидим в гостиной Джейсона, где в камине потрескивает огонь, и все кажется таким сюрреалистичным. Мы вместе, не ругаемся, не угрожаем друг другу. Просто разговариваем в полголоса, и вроде как недавно решили, что мы...

Меня все еще передергивает при мысли, что мы пара.

Пара. Фу.

 — Неважно. Но все будет хорошо. — Он улыбается, но я вижу тень беспокойства в уголках синих глаз.

 — Как так получилось, что ваш отец был разным родителем для вас?

 — Не знаю. — Джейсон пожимает плечами — думаю, он и сам не раз задавал себе этот вопрос. — До того, как Хоуп родилась, нам с Фионой... — он осекается, но я лишь закатываю глаза и качаю головой — мы не можем все время игнорировать тот факт, что у него есть сводная сестра, с которой у них не совсем традиционные отношения. — Нам часто доставалось. Престон Рид называл это «воспитанием», — он делает кавычки в воздухе, кривя губы. — После ее рождения он вроде как стал спокойней, или мне так только кажется, потому что я ушел из дома и был избавлен от его влияния. Мы после того не слишком часто встречались. К тому же, я вырос, и ему стало сложнее давить на меня своим авторитетом.

Мужчина безрадостно хмыкает.

— Я не понимаю, как можно так относиться к своим детям, — нахмурившись, признаюсь я.

Джейсон с интересом смотрит на меня.

 — Тебе повезло с родителями?

Невольная улыбка растягивает мои губы.

 — Очень. Они замечательные. Мама — типичная мама, — смеюсь я, думая о своей миниатюрной, полной энергии матери. — Заботливая, любящая командовать, беспокоящаяся. А папа... Он понимающий, и у него всегда есть для меня ласковое слово. Я считаю его своим другом. — Я закрываю лицо ладонями, покраснев под внимательным, теплым взглядом Джейсона. — Я говорю как неудачница, да?

 — Нет, перестань. — Джейсон отнимает мои руки от лица и с улыбкой качает головой. — Этого не стоит стыдиться. Это... это мило.

 — Мило? — Я недоверчиво приподнимаю брови. — Признайся — думал, что я появилась от какой-нибудь драконихи, или путем сатанинского заклинания?

Он закидывает голову назад и громко, свободно смеется. Я посылаю тычок в его бок, но не выдерживаю, и тоже смеюсь.

 — Нет, — возражает мужчина, потом виновато разводит руками, признаваясь: — Может только в самом начале.

Я торопливо отпиваю из бокала, упорно гоня мысли о нашем начале прочь. Не том, о котором он говорит, а другом, более раннем.

 — Значит, ты была хорошей девочкой? — поглаживая контур моего лица, низким голосом спрашивает он.

«Будь хорошей девочкой, и мы тебя отпустим».

Я смаргиваю, и делаю попытку улыбнуться, но выходит сконфужено. Джейсон замечает мою рассеянность и устремленный в пустоту взгляд, и его брови сходятся на переносице.

 — Сара?

 — Все нормально. — Я качаю головой, поднимаюсь с дивана и иду к кухне, спиной чувствуя недоуменный взгляд мужчины.

 — Точно? — в его голосе неприкрытое недоверие.

 — Да, правда. — Киваю, ставя пустой бокал в раковину. Вновь улыбаюсь — на этот раз почти выходит убедительно. — Просто что-то голова закружилась, — лгу, на ходу придумывая оправдания. — Мне в туалет надо. Я быстро.

Держа спину прямо, иду в сторону ванной для гостей, при этом до боли впиваясь ногтями в ладони.

Только оказавшись в недосягаемости его глаз, позволяю себе расслабиться. Это даже не расслабление — я буквально съеживаюсь за секунду, обхватываю рукой живот и делаю размеренные вдохи-выдохи.

Я хожу по такому тонкому льду, что  почти могу слышать его хруст под своими ногами.