— Подумал, что тебе нужна компания. — Я пожимаю плечами и улыбаюсь — наверное, впервые с тех пор, как Белль и ее дочь здесь поселились.

 — Мне страшно, — честно признается она, обводя старую, подавляющую мебель комнаты хмурым взглядом. — Кажется, что вот-вот из шкафа или из-под кровати вылезет монстр.

 — Ничего страшного здесь нет, — легкомысленно возражаю я, присаживаясь на угол кровати.

 — Почему твой отец такой злой?

Она с любопытным простодушием смотрит на меня, а я не знаю, что ей ответить.

 — Иногда люди просто злые, — пожимаю плечами я. — Отец придурок. Твоя мать зря вышла за него.

Фиона издает длинный вздох, и вдруг робко улыбается мне.

 — Спасибо.

 — За что?

 — За то, что пришел.

Я хмыкаю, но молчу. Что я могу сказать, кроме того, что она застряла в этой тюрьме так же, как и я.

Нам обоим не повезло.

Блисс


На следующее утро я просыпаюсь, когда только робкие лучи солнца показываются из-за линии горизонта. Я проспала не более пяти часов, но чувствую себя выспавшейся и не думаю, что смогу вновь заснуть.

Сев на постели, я обвожу комнату взглядом. Джейсона нет рядом, его нет в спальне, и я вдруг начинаю нервничать. Его половина кровати даже не выглядит примятой, будто он и вовсе не ложился.

Надеюсь, пока я спала, он не совершил никакой глупости, потому что я уже знаю его достаточно хорошо, чтобы понять, что он может.

Отбросив одеяло, я поднимаюсь с кровати и иду к двери, не теряя времени, чтобы заглянуть в ванную. Сейчас мне плевать на свой внешний вид. Мое сердце так сильно колотится. Я беспокоюсь из-за вчерашнего признания, и слов, сказанных им.

Как теперь все будет? Не пожалею ли я о том, что призналась. Ни одному мужчине прежде я не говорила о том, что случилось со мной в прошлом. И уж тем более не думала, что это будет Джейсон Рид.

 — Доброе утро!

Я немного ошеломлена, застав его за плитой, с пластиковой лопаткой в руках. На столе свежая выпечка и графин с апельсиновым соком. От сковороды, над которой суетится Джейс, поднимается аппетитный аромат, и только теперь я понимаю, как проголодалась.

 — Доброе. — Я недоверчиво смотрю на него, подходя ближе. — Ты готовишь?

 — Ну, когда эта штука под рукой, это не кажется так сложно.

Он махает лопаткой в сторону планшета на стойке, с открытой страницей итальянского омлета.

Я издаю неопределенное хмыканье и, забравшись на табурет, смотрю на него.

Мы будем делать вид, что ночью ничего не произошло? Или что он задумал?

 Джейсон выключает огонь, снимает сковороду с плиты и ставит на металлическую подставку. Потом подходит ко мне, кладет свою ладонь на мою щеку и серьезно смотрит в мои глаза.

 — Нам надо будет поговорить об этом. Если ты не готова сейчас, я пойму. — Он делает глубокий вздох, и я понимаю, что ему не так легко оставаться спокойным, как он хочет показать. — Но я хочу знать все.

 — Это ничего не изменит, Джейсон. — Я опускаю взгляд на свои руки, не в силах смотреть на него.

 — Знаешь, когда мы с Одри встречались, она не раз пыталась завести со мной разговор, — к моей неожиданности, говорит он. — Думаю, она чувствовала в душе, что между мной и Фионой что-то происходит, и хотела узнать, так ли это. А я всегда отделывался фразой, что все в порядке, ей не о чем беспокоится. Между нами не было искренности. Я знаю, что сам в этом виноват. — Он пожимает плечами. — Я не боялся ее потерять. В итоге она ушла, и ничего не вышло. Между нами, — его голос вдруг садится, становится тише, — все должно быть по-другому. Ты говоришь, что ничего не выйдет, и это так, если мы не сможем доверять друг другу.

Я ощущаю огромный ком в горле, мешающий дышать.

Он говорит о доверии. Но мы не можем доверять друг другу, когда между нами столько тайн, которые могут все разрушить, если будут обнаружены. Они похоронят все  хорошее, что есть между нами сейчас.

Даже если все построено на лжи, я не знаю, так ли это плохо. Разве истина не принесет только боль и страдания?

Что, если она будет непосильной ношей для нас?

 — Мы можем не говорить об этом сейчас? — струсив, прошу я. — Сегодня?

Тень сожаления мелькает в глазах Джейсона, но он кивает, соглашаясь.

 — Конечно. Просто подумай над тем, что я сказал. И еще, — он устало проводит ладонью по лицу, и, приглядевшись, я замечаю темные тени под его глазами — он и правда не спал всю ночь, — я сожалею из-за того, что сделал.

 — Я тоже. Из-за того, что разговаривала с тем парнем и взяла его визитку, — поясняю я, видя его удивление.

 — Он привлек тебя? — после напряженного молчания спрашивает Джейсон.

Я отвечаю не сразу, и это заставляет его нервничать.

 — Возможно немного. Но не из-за того, что ты мог подумать, — тороплюсь добавить, когда его лицо каменеет. — Просто... Это то, что я знаю, Джейсон. — Я взмахиваю руками, невесело улыбаясь. — То, что просто и понятно. Такие отношения долгие годы были максимально удобными для меня. С тобой... с тобой все иначе. Это сбивает с толку.

Он долго смотрит на меня без всякого выражения, и теперь уже я заметно нервничаю. Но вдруг его губы складываются в искривленную ухмылку, и с моей души, словно камень падает.

Мы завтракаем, разговаривая на нейтральные темы. И хотя Джейсону все еще не дает покоя моя «больше-уже-не-тайна», он выполняет обещание и не затрагивает эту тему.

 — Чем хочешь заняться сегодня? — интересуется Джейсон, складывая грязную посуду в посудомойку.

 — Нет никаких идей. Завтра вечером у меня самолет в Нью-Йорк, но сегодня я полностью свободна.

Я с любопытством смотрю на мужчину — он что-то задумал?

 — Я планировал провести несколько часов в мастерской, но позвоню Джерри и все отменю. Хочу провести этот день с тобой.

 — Не надо ничего отменять! Если ты не против, я бы посмотрела на место, где совершенствуются кары, которые приносят тебе победу. — На моих губах хитрая улыбка, и он одобрительно кивает.

 — Хочешь увидеть место, где происходит все волшебство? — дразнит он, и я быстро киваю.

 — Очень хочу.

 — Как скажешь, детка.

Джейсон привлекает меня к себе и быстро целует в губы. И впервые за это утро его голос звучит почти беззаботно.

Почти.

Джейс


 — Если бы я был на двадцать лет моложе, парень, я бы увел у тебя эту девчонку, — посмеиваясь, заявляет Джерри, указывая семнадцатым ключом на Сару.

 — Уверена, Джерри, вы и сейчас любому парню фору дадите, — лучезарно улыбаясь пожилому мужчине, замечает она.

 — Эта малышка мне определенно нравится, — одобрительно кивает Джерри, расплываясь в довольной улыбке.

 — Попридержи коней, Ромео.

Я хлопаю старого друга по спине, но тоже смеюсь.

Думаю, я правильно поступил, приведя Сару в мастерскую. Пока мы с Джерри возимся с моим сток-каром, усовершенствуя его, она сидит на старом, деревянном столе, наполовину заваленным разным хламом и с любопытством наблюдает за нами.

Поглядывая на Сару, я отмечаю, что она больше не хмурится и не уходит надолго в тяжелые раздумья. Будто взяла передышку. Я рад, что она смогла отвлечься, потому что вчера был напуган ее состоянием.

Взглянув на нее в очередной раз — черт, кажется, я только и делаю это! — я невольно засматриваюсь. Сара с искренним интересом оглядывает большое помещение мастерской, облокотившись на руки позади себя и болтая ногами. Она такая красивая и естественная с минимум косметики, свободно лежащими на плечах волосами. В расклешенной юбке чуть выше колен, легкой голубой блузке и коротких сапожках без каблука.

Прям «своя девчонка».

 — Вы давно работаете вместе?

Голос Сары буквально заставляет меня очнуться.

 — Лет восемнадцать, а знакомы еще больше. Джерри работал с моим дядей Питером. Эта мастерская принадлежала ему, — поясняю я.

 — Так вот откуда у тебя тяга к машинам.

 — Начиналось все здесь, — подтверждаю я.

 — Да, только недолго нашему мальчику кататься осталось, — бурчит Джерри, почти нырнув под капот.

Я бросаю на него недовольный взгляд, и хотя он не видит, но уверен, что чувствует.

 — В чем дело? — Сара непонимающе смотрит на меня.

Вздохнув, я потираю шрам над бровью, наверняка испачкавшись в мазуте и с неохотой говорю:

 — Это мой последний сезон. Я ухожу из НАСКАР.

 — Почему? — искренне удивляется Сара.

 — Теперь, когда отца нет, кто-то должен взять управление компанией в свои руки. — Теперь мой голос звучит скупо. — Я не смогу совмещать президентские обязанности и соревнования.

 — Это потому что ты не веришь в себя, — ворчит Джерри, взглянув на меня с годами потускневшими, светло-серыми глазами.

 — Дело не в том. Ты сам прекрасно понимаешь это. — Я не хочу, но против воли чувствую раздражение.

 — Твой отец хорошо промыл тебе мозги, мальчик. — Джерри поджимает губы и, развернувшись, отходит к станку для склепки.

Я стискиваю зубы, готовый сказать что-то резкое. Я люблю Джерри, но мы уже не раз спорили с ним из-за отца. И тем более я не хотел поднимать эту тему при Саре.

 — Не сейчас, Джерри, — пресекая любые разговоры об отце, цежу я. Джерри только протяжно вздыхает, но больше ничего не добавляет, занимаясь своим делом.

 — Так, когда ты решил, что хочешь быть в НАСКАР? — закинув ногу на ногу, спрашивает Сара, и я испытываю благодарность к ней. Она пришла мне на помощь, разрядив своим вопросом обстановку.

 — Питер был фанатом НАСКАР, — затягивая гайки на двигателе, отвечаю я. — Мы с ним всегда вместе смотрели соревнования. Дядя и сам мечтал быть пилотом, но у него с раннего детства было слабое зрение, и его мечта так и осталась мечтой.

 — И поэтому ты решил пойти в этот вид спорта?

 — Нет, мне просто нравились скоростные машины, как и всем мальчишкам, — усмехаюсь я, вытирая руки тряпкой.

Сара смеется, качая головой. В этот момент раздается звонок ее мобильника, она смотрит на экран и сбрасывает вызов.

 Я не спрашиваю, кто это, хотя мне и любопытно.

 — Мне нужно съездить в Шаумбург за кое-какими деталями. — Джерри нарушает молчание за долгое время. — Вернусь часа через два, если вы еще будете здесь.

Он надевает свою старую бейсболку с эмблемой Коутс, без которой не выходит на улицу, и галантно распростившись с Сарой — она действительно ему понравилась — выходит из мастерской.

 — Думаешь, он просто решил оставить нас одних? — весело спрашивает Сара.

Я хмыкаю, отхожу к раковине, установленной в углу, и вымываю руки с мылом, смывая мазут.

 — Возможно. Зная Джерри, я бы не удивился, — вытираясь полотенцем, замечаю я.

 — Что случилось с твоим дядей? — Она склоняет голову к плечу, глядя на меня открытым взглядом.

 — Он умер от удара сердца десять лет назад.

Сара слегка хмурится и в ее глазах мелькает выражение, которое остается для меня загадкой.

 — Если тебе здесь надоело, можем уехать, — предлагаю я. — Не обязательно торчать тут целый день.

 — Мне здесь нравится. — Она вдруг закусывает губу, качая расставленными коленками. — Ты такой сексуальный в этой испачканной мазутом футболке.

 — Правда? Тебе нравится? — Мой голос становится хриплым, стоит взгляду пройтись по ее голым ногам в сапожках, которыми она специально двигает, завлекая меня в свою игру.

 — Очень. — Сара слегка приподнимает край юбки, открывая нежную кожу бедер. — Хочешь проверить?

Черт! Еще как хочу! Мой член отзывается моментально на ее призыв.

Я подхожу к Саре, становясь между ее расставленными ногами, и упираюсь ладонями в стену по обе стороны от нее, склонив свою голову к ее голове.

 — Скажи, что то, что ты узнал, не повлияло на твое влечение ко мне, — вдруг неуверенно просит она, и я отстраняюсь, заглядывая в ее глаза, полные сомнения.

 — Это ничего не меняет. — Я качаю головой, серьезно смотря в ее лицо. — Я каждый раз так сильно хочу тебя. И не всегда могу контролировать себя. — Я кладу ладонь на ее шею, ведя вниз, по вене, в которой бьется ее жизнь. Сара начинает дышать чаще, приоткрыв свой хорошенький ротик. — Мне кажется, что желать тебя больше уже не возможно, но с каждым разом ты доказываешь обратное. Вот как сейчас, когда ты сидишь в своей дерзкой юбочке, я хочу задрать ее и сделать твою киску мокрой. Я знаю, какой скользкой и влажной она может быть, и как плотно она обхватывает мой член, пока я трахаю тебя.

С губ Сары срывается тихий стон, и ее веки тяжело опускаются. Я наклоняюсь к ее ушку и шепчу:

 — Я хочу трахать тебя: много, часто, жестко и нежно, Ангел. По-разному. Хочу слышать и чувствовать, как ты кончаешь подо мной. Хочу пробовать тебя на вкус и проникать в тебя глубоко, до самого упора.