— Я не хочу умирать! — визжу я, когда мы выходим из поворота, и кар начинает вновь набирать скорость. Она запредельная, потому что все, что вне авто, кажется монолитным.

Он опять только смеется, а я обещаю себе, что когда закончится это безумие, и я буду стоять на твердой земле, а моя голова не будет кружится, я побью его.

 — Видишь, все живы и ты зря боялась, — делает замечание Джейсон, когда мы, наконец, останавливаемся.

 — Расстегни меня, — голосом, похожим на писк, прошу я.

Все мое тело стало какой-то ватой — наверное, мне придется заново учиться ходить. Голова продолжает вращение, и приходится ухватиться за дверцу, чтобы не упасть.

 — Ты в порядке? — с беспокойством заглядывает в мои глаза Джейсон.

Я запоздало киваю — пробки из моих ушей наконец-то исчезли.

 — Я не понимаю, как ты делаешь это каждый раз, — честно признаюсь я. — Это кайф и вау, но не уверена, что хочу повторить.

Мне было страшно, но в тоже время — невероятные ощущения! И мои поджилки все еще трясутся!

Джейсон качает головой.

 — Захочешь. С каждым разом хочется больше и больше. Это как наркотик, на который подсаживаешься. Только это легально и не вредит здоровью.

 — Ага, если твоя машина не превратится в груду металла и ты вместе с ней, — сухо комментирую я.

 — Да, такое порой происходит, — признает он.

 — И у тебя?

Он хмыкает.

 — Думаешь, откуда взялась большая часть моих шрамов?

Я округляю глаза — и почему я не подумала об этом раньше?

Это опасно, чертовски опасно. А Джейсон не неуязвим, и мысль о том, что он может пострадать, приводит меня в ужас. Мои пальцы холодеют, и я крепче хватаюсь за дверцу.

Беспокойство за него, его благополучие — это что-то новое для меня. Но я не могу это игнорировать. Больше не получится.


***

 — Спасибо за сегодняшний день.

Сидя на капоте гоночного кара в свете угасающего дня, и болтая ногами в воздухе, я счастливо улыбаюсь, испытывая самое настоящее блаженство.

 — Мне давно так хорошо и свободно не было, — признаюсь я, повернув лицо к наблюдавшему за мной Джейсу.

 — Ты не чувствуешь себя свободной? — Он с интересом смотрит на меня.

Что заставило его зацепиться за это слово? Мои брови сходятся на переносице, пока я обдумываю ответ.

Не так сложно сказать: «Не в этом дело. Конечно же, я совершенно свободна». Но это ложь. Еще одна.

 — Нет, не чувствую, — признаюсь я, покачав головой. — Постоянное пристальное внимание, всегда толпы людей вокруг и страх, что все увидят, что бывает со мной. — Я поднимаю ноги, становясь ботинками на капот, и обхватываю колени руками. — Это отнимает ощущение свободы и безопасности. Я сама создала себе тюремную камеру и сама же стала своим надсмотрщиком. — Я грустно улыбаюсь, пожав плечами.

Вот он — идеальный момент сказать правду. Возможно, мне станет легче. Мой груз точно станет меньше, но он не исчезнет. Не растворится просто так в воздухе. Я переложу его на плечи Джейсона.

 — Сара. — Мое имя с выдохом сожаления срывается с губ мужчины. Он быстро привлекает меня к себе, зарывшись пальцами в мои волосы и прижимаясь губами к моему виску.

 — Я в порядке, просто… — начинаю убеждать я, но осекаюсь, чувствуя, как по щекам струится влага.

Ну и что за черт?

Слезы? Я серьезно расплакалась от жалости к себе? При Джейсоне?

 — Я в порядке, — с нажимом повторяю я, отвергая саму идею того, чтобы он жалел меня.

Джейсон чуть отстраняется и с таким теплом и пониманием смотрит на меня, что мне становится не по себе.

 — Ангел, ты не в порядке. — Он стирает большим пальцем слезу с моей щеки. — Но признаться в этом не признак слабости, Сара. Заявить о своих проблемах и попросить помощи — это проявления мужества.

Я молчу, переваривая сказанное им. Может он и прав. Может быть, я поступала как слабачка, на протяжении этих лет отрицая существование проблемы и идя путем наименьшего сопротивления?

 — Было бы здорово больше не бояться быть застигнутой врасплох приступом, — осторожно говорю я.

Джейсон кивает.

 — Не бояться уснуть в самолете, не просыпаться от кошмаров. И прекратить таскать с собой эти дурацкие пакеты.

Я слабо улыбаюсь, и Джейсон возвращает мне такую же улыбку.

 — Возможно, я справлюсь.

 — Ты обязательно справишься, — поправляет он.

 — Откуда такая уверенность?

 — Потому что я верю в тебя.

 — Звучит как клише, — иронично замечаю я, но Джейс не кажется задетым.

 — Но это так, — спокойно произносит он. — С тобой случилось ужасное, но ты смогла подняться, не просто выжила, а преуспела. В тебе есть сильный дух, Ангел. — Он кладет ладонь поверх моего сердца, которое сейчас, похоже, остановилось. — Тебе просто нужно увидеть то, что вижу в тебе я.

 — Но я натворила кучу ошибок.

«Возможно, некоторые уже не исправить».

 — Ошибки — это опыт нашей жизни. Я тоже совершал ошибки. Много. — В его глазах мелькает выражение, которое я не могу разгадать. — Но без них я был бы кем-то другим. Из каждой я что-то вынес для себя. Ну, мне бы хотелось верить в это.

Он усмехается совсем мальчишеской улыбкой, делающей его лет на десять моложе. Небольшой ветерок ерошит его темные волосы, и, поддавшись желанию, я запускаю пальцы в них.

 — С тобой так легко поверить, — шепчу я.

Джейс становится между моими разведенными бедрами, и я скрещиваю лодыжки на его поясе. Его губы прикасаются к моим, едва задевая. Это даже не поцелуй, а намек на него. Обещание.

Я смотрю в его синие глаза, и наши лица так близко, что я могу рассмотреть каждую крапинку; каждую тонкую морщинку в уголках. Зародившееся желание устремляется вниз, отзываясь давлением между ног, и инстинктивно мне хочется сжать бедра.

Я сглатываю пересохшим горлом. Джейсон опускает взгляд на мои губы. Потом поднимает руку, и его теплая ладонь ложится на мое лицо; большим пальцем проводит по моей нижней губе. Не удержавшись, я чуть шире открываю рот, беря палец в себя. Джейсон кажется совершенно спокойным, но его глаза выдают его истинные эмоции, пока он наблюдает, как я мягко сосу его палец.

Это заводит. Еще не полностью угас адреналин после нашей поездки, и то, что я делаю с ним своим ртом, делает меня влажной и жаждущей.

 — Ты принадлежишь мне, — нарушает длительное молчание Джейсон, и его голос жесткий, непоколебимый.

Я знаю, что если не соглашусь, то должна буду уйти. Больше никаких полумер.

Недавно подобное заявление от мужчины вызвало бы у меня лишь приступ истерического смеха, но сейчас я воспринимаю его слова как должное.

Я его. И не хочу иного.

Кивая, я выпускаю его палец.

 — Тебе.

Он не выглядит удивленным из-за моего согласия. Был ли он так уверен, или хорошо скрывал это?

Я не знаю. Да это и не важно.

Рот Джейсона накрывает мой, по-хозяйски, втягивая мои губы, мой язык; показывая, чтобы у меня и сомнений не осталось в его словах. Ладони смыкаются на моем затылке; пальцы сжимают волосы.

Я тесней прижимаюсь к нему, испуская стон в его рот, пока его язык кружит вокруг моего, посасывая; превращая меня в желе; теплый пластилин в его руках.

Я чувствую, как его эрекция сквозь джинсы упирается в мой вход, так же скрытые денимом.

 — Сейчас, — он разъединяет наши губы настолько, чтобы говорить, сильнее сжимая пальцы в моих волосах, — я заберу тебя домой, и ты будешь стонать подо мной, в моей постели.

Его голос грубый и хриплый: он отдается тянущей болью между моих ног.

Я едва не хнычу, а возможно и делаю это. Желание такое плотное и острое, что соображать ясно становится трудно. Джейсон вновь целует меня: нетерпеливо, поглощая, издавая низкий рык.

Я не понимаю, откуда исходит посторонний звук. Кто посмел нам помешать?

Только когда Джейсон чертыхается, отстраняется от меня и достает свой телефон из кармана, я осознаю, что это был звонок его мобильного.

Он хмурится, глядя на дисплей и поджав губы, проводит пальцем по экрану.

 — Да!

Он так рявкает, что даже я вздрагиваю. Но в следующее мгновение его лицо бледнеет, а глаза становятся стеклянными.

 — Что? — задушено, будто ему трудно дышать, отзывается он. — Как она?

Все внутри меня холодеет, и я соскакиваю с капота, с напряжением таращась на него.

 — Я сейчас… — Он с усилием сглатывает. — Я сейчас приеду.

Он отключается и, моргнув, накрывает ладонью глаза.

 — Что случилось? — боясь услышать ответ, шепотом спрашиваю я.

Он отнимает руку от лица и меня поражает мука в его глазах.

 — Хоуп попала в аварию.

Глава 21

Джейс


— Больно, Джейсон, — жалуется Хоуп, тихонько похныкивая, пока я осматриваю ее ушибленную коленку.

 — Знаю, Крольчонок. Но тебе придется потерпеть. Когда я учился ездить на велосипеде, тоже все время падал, — доверительно говорю я.

Хоуп недоверчиво косится на меня влажными от непролитых слез глазами. Ей трудно поверить, что ее старший брат — сильный и надежный — когда-то так же терпел поражения.

— Это правда? — Она шмыгает носом, вновь принимаясь рассматривать повреждение.

— Конечно. Я бы не стал тебя обманывать.

Недавно Хоуп только исполнилось шесть, и ее желанием было, чтобы я научил ее ездить на двухколесном велосипеде. Я специально выбрал день, когда отца и Белль не будет дома, чтобы провести урок.

 — Моя подруга Лиза уже давно умеет ездить без дополнительных колесиков, — обижено признается Хоуп, когда я беру ее на руки и несу к дому.

Рана не большая, но ее следует обработать.

 — Очень скоро и ты сможешь, — с уверенностью заверяю я.

 — Обещаешь?

Хоуп жмурится против солнца. Ее тонкие ручки крепко обхватывают мою шею — надеюсь, она никогда не потеряет чувство надежности в отношении меня. Всю свою жизнь я разочаровывал отца, и не хочу допустить этого с этой девочкой. Я слишком сильно ее люблю. Ради Хоуп я, не задумываясь, пожертвую жизнью.

  — Обещаю, Крольчонок.

Малышка глубоко вздыхает и, успокаиваясь, расслабляется в моих руках.

 — Я всегда буду оберегать тебя, солнышко, — целуя девочку в висок, произношу я. — Обещаю.

— Прости Крольчонок, я подвел тебя, — бормочу я, стоя лицом к стене и уткнувшись лбом в согнутую руку. Не знаю, почему сейчас я вспомнил именно тот случай. Я должен был уберечь ее, должен был уделить больше внимания словам Белль. Но я чертов эгоист, который думал только о своем удовольствии. А теперь жизнь Хоуп под вопросом, потому что я не досмотрел, а она оступилась.

Если бы я был более внимательным…

 — Блядь! — Я с силой бью по стене, дыша тяжело и ускоренно. Не могу спокойно ждать, пока Хоуп в операционной. Врачи ничего не говорят. Это убивает. Будто мясо по волокнам отделяют с моего тела.

Я должен что-то сделать. Должен все исправить. Но как?

 — Джей.

Я чувствую руку Фионы на своем плече. Замираю, не зная, чего хочу — чтобы она убрала ее, или не делала этого.

 — Ты не виноват.

Я оборачиваюсь, недоуменно таращась на сводную сестру.

Разве?

 — Чушь собачья! Я должен был лучше следить за ней, особенно после смерти отца! — непримиримо выпаливаю я.

 — Фиона права, дорогой. Джейсон, никто не виноват в этом, кроме того парня, что был за рулем.

Белль поднимается с диванчика, нервно теребя в руках носовой платок. Ее глаза покраснели и опухли от многочисленных слез.

 — Надо было переломать его херовы ноги, чтобы он лучше понял и не лез к ней.

Я ругаюсь, потирая лоб — голова раскалывается от пульсирующей боли.

Я найду этого сученыша и сверну ему шею. Вот что я должен сделать. Этот уебок сбежал с места аварии. Моя маленькая сестра сейчас лежит на операционном столе, пока ей вскрывают череп, а эта тварь где-то трусливо прячется.

Крысе, бросившей Хоуп умирать, не стоит ждать от меня пощады.

Далеко он не убежит. Я уже позаботился об этом.

 — Я подумала, вы не откажетесь сейчас от кофе.

Я в растерянности оборачиваюсь к Саре. Не заметил, что она отходила. К своему стыду, на какое-то время даже забыл, что она приехала в больницу со мной.

Она держит в руках подставку с тремя бумажными стаканчиками. Ее взгляд с тревогой, и чем-то еще обращен на меня. Она тихая с той минуты, как я сказал об аварии.