— Вам надо бы быть не фармацевтом, а кем-нибудь еще. У вас столько энергии, такой полет фантазии — и вы проводите день, заполняя пилюлями пузырьки!

— Мне нравится мое дело. Я хорошо выполняю его. Кроме того, это средство, а цель…

— А цель — листать жизнь, как страницы журнала. — Бриджет развела руками и усмехнулась.

— Верно, — ответил Майкл, поднимая в ее честь стакан. — Но мне это нравится, а разве не это главное?

— Не могу сказать, что это во всем верно, — сказала Бриджет. — Ой, смотрите! Я еще и туфли загубила, перебираясь через эти камни!

— Дайте посмотреть. — Майкл поднялся и перебрался к ней. Она ясно видела его, когда он наклонился к ее ногам, оценивая, насколько испорчены туфли. В этот момент она еще раз внимательно рассмотрела его. Весь вечер она пыталась гонять, в чем же его привлекательность. У него были не слишком широко и глубоко посаженные глаза, ясные и живые. Удлиненное лицо, когда он поворачивался в профиль, из-за очень модной короткой прически казалось менее привлекательным, но когда он смотрел ей прямо в лицо, искренне заинтересованный тем, что она говорит, блестя стеклами очков и приоткрыв полные губы, она думала, что он самый красивый после Ричарда мужчина из тех, кого ей приходилось видеть. Майкл был высок и строен, он походил на фотомодель. Он мог бы быть белокурым итальянским плейбоем или графом немецкого происхождения. Кем бы он ни был, настоящий Майкл Пэйн прятался за теми ролями, которые разыгрывал, и Бриджет была уверена, что он предпочитает скрывать свое «я». Им легко можно было восхищаться, но трудно любить. Но это не имело значения, поскольку она любила Ричарда.

— А, вижу, что вы имеете в виду. Вы правы. Эти туфли уже не починишь. Что же, тогда мы просто возьмем и сделаем так…

Быстрым, уверенным движением Майкл стянул с нее туфли и швырнул их в залив. Бриджет в ужасе вскочила, беспомощно хлопнув руками по бокам. Очарование Майкла мгновенно улетучилось.

— Как вы могли! Как вы могли! Это же были мои лучшие туфли!

— Но они испортились. И, как вы рассказали мне за ужином, теперь вы унаследовали состояние. Так начните же думать как наследница. Начните вести себя как наследница. — Майкл обнял ее за плечи, погладил по руке, чтобы успокоить. — Посмотрите вокруг. Это только часть мира. Она может стать вашей. Вы миллионерша, Бриджет Девлин, а это значит, что вы сможете купить себе новые туфли когда только захотите. Вы можете себе купить двадцать пар не моргнув глазом. Думайте масштабно, Бриджет. Думайте так, как подобает богатым людям. Закройте глаза и скажите то, что первое придет вам на ум. Не забывайте — думайте как богатая женщина.

Бриджет послушно крепко закрыла глаза. Ее губы вытянулись в тонкую линию.

— Я думаю о том, что у меня замерзли ноги, Майкл, и за все деньги в мире я не верну своих туфель прямо сейчас, чтобы согреться.

— О, да. — Майкл отступил на шаг, оценивая ситуацию. — Похоже, что я немного перестарался.

— Давно пора было догадаться об этом. Я продрогла до костей, а теперь еще и осталась без туфель.

— Секундочку, сейчас я все исправлю, — твердо заявил Майкл.

— Не знаю, Майкл. Наверное, я устала и мне хочется домой. Я прекрасно провела время, честное слово. Но чтобы появилась новая Бриджет Девлин, понадобится некоторое время. А прежняя Бриджет устала и хочет лечь спать до полуночи.

— Хорошо. Если вы действительно этого хотите… Но идите сюда. Посидим еще минутку. Я достал это чудесное вино, лучшее, что только можно было купить. Это тихое место — наше, и я буду греть ваши ноги, пока мы не отметим вашу великолепную новость и не изгоним из вашего сердца тоску по этому грубияну Ричарду.

Бриджет ухватилась за руку Майкла и позволила ему отвести себя на крышу бункера. Они сели рядом. Бриджет засунула ступни под длинные ноги Майкла, он накинул ей на плечи свой кашемировый шарф. Майкл пристально смотрел на воду, а Бриджет — на него, любопытствуя, о чем он сейчас думает, — сейчас, когда молчит. Он поднял стакан и произнес — мягко и значительно, глядя в ночь:

— За Бриджет Девлин и ее только что обретенное счастье. Пусть же она позаботится о том, чтобы каждый пенни был истрачен так, как она захочет — умно или попусту, все равно. Пусть ее жизнь будет полна всяческих благ — тех, что можно купить за деньги, и тех, что ни за какие деньги не купишь. А вы, музы небесные, во власти коих сделать хоть что-нибудь с ее комплексом вины, уничтожьте его прямо сейчас, пока он не стал неуправляем. И узнайте, что любить — значит принимать без всяких слов и удачи и неудачи того, кого вы любите, — добавил он, повернувшись к Бриджет. — Вы прекрасная женщина, во всех отношениях. Радуйтесь тому, что у вас есть. Не тратьте ни минуты, чтобы отыскать причину вашей удачи. Радуйтесь ей, делитесь ею, пользуйтесь ею как должно. Жизнь очень коротка, даже если вы проживете столько же, сколько миссис Килберн.

С этими словами он протянул руку со стаканом к Бриджет. Она тоже подняла свой стакан, и они чокнулись. Луна, вышедшая из-за облаков, осветила их, наполнив искорками белое вино. Когда Бриджет поднесла стакан к губам и опустила глаза, ей показалось, что она пьет чашу жидких бриллиантов. Отпив вина, она поблагодарила Майкла, затем посмотрела на море. Ей уже не было холодно и не было так одиноко. Майкл Пэйн внес в день, который потряс Бриджет и наполнил ее душу и отчаяньем, немного беспечности и ощущение праздника. За это она навсегда будет ему благодарна. Но сейчас, сидя в темноте среди деревьев у воды, она хотела общества Ричарда. Она хотела слышать его голос, его поздравления. Впервые за много часов Бриджет позволила себе подумать, где он и что делает. Пытался ли он встретиться с ней? Сходил ли он с ума от того, что не мог отыскать ее? В сердце своем она надеялась, что так и было, ей хотелось бы встретить его на пороге особняка Килбернов, замерзшего и встревоженного.

— О чем вы задумались?

Встрепенувшись от голоса Майкла, Бриджет снова вернулась к реальности. Ричарда не было рядом, но здесь был друг, и он заслуживал внимания.

— Я думала о том, что никогда никто не произносил в мою честь такого чудесного тоста. Огромное вам спасибо. Обещаю жить достойно моего новообретенного богатства.

— И получать от него радость, — ласково напомнил ей Майкл.

— И радость, — повторила она. — Но сейчас я должна идти домой. Я совсем закоченела, Майкл, да и день был долгий. Вам не покажется ужасным, если мы уйдем прямо сейчас?

— Вовсе нет. Если вы пообещаете прийти сюда вместе со мной как-нибудь солнечным днем. А я обещаю вам не бросать больше ваши туфли в залив.

— Ну, тогда я клянусь, что приду сюда вместе с вами, — рассмеялась Бриджет.

Они оставили полупустую бутылку вина для других искателей приключений, и Бриджет позволила ему осторожно отвести себя обратно туда, откуда они пришли. Босиком она шла рядом с Майклом, пока они не поймали такси. Было уже почти одиннадцать, когда Майкл легко поцеловал ее в щеку и распростился с ней у дверей знакомого дома Килбернов.

Такси рвануло с места в ночь, словно машина знала, что Майкл Пэйн терпеть не может двигаться медленно. Когда Майкл уехал, Бриджет подняла взгляд на темный дом. Дом, который семь лет был для нее родным, сейчас — черный, без единого огонька — казался зловещим.

— Ричард, — прошептала Бриджет, хотя была уверена, что только подумала о нем, но не собиралась произносить его имя. Он должен был быть сейчас здесь, чтобы вместе с ней войти в темный и пустой дом.

Повернув ключ в замке, Бриджет перешагнула порог и тотчас же включила свет в прихожей. Закрыв входную дверь, она постояла, прислонившись к ней, пока глаза не привыкли к яркому свету. Все так, как она оставила. Дом безупречно чист, картины на месте, мебель в идеальном порядке. Она снова оказалась в том мире, которому принадлежала, но дом перестал быть ей домом — без спавшей наверху Моры Килберн, без миссис Рейли, сидевшей в своей комнате у телевизора. Если бы сейчас она была в объятиях Ричарда, и они вместе бы говорили о будущем, зная, что теперь могут сделать все, что хотят, и стать тем, чем хотят, благодаря Море Килберн, то жизнь казалась бы прекрасной. Но, в пустой тишине дома Бриджет Девлин ощущала себя невероятно, отчаянно одинокой.

Направившись к себе в комнату, она подавила острое желание подойти к телефону и позвонить в особняк Хадсонов. Ричард сам скоро позвонит. Но сейчас ей нужен был другой собеседник. Она быстро взбежала по лестнице в свою комнату, села, скрестив ноги, на кровати и набрала такой знакомый номер. На третий звонок ответил сонный голос.

— Ой, я забыла, который сейчас час! — сказала Бриджет. — О, папа, это Бриджет. Прости, что разбудила тебя, папа, но мне нужно так много рассказать тебе. Так много…

9

— Прошу прощения, я не смог прийти раньше, — извинился Брэндон, проходя в дверь. — За последние два дня мне пришлось пять раз являться в суд. Как я понимаю по вашему лицу, вам следовало бы сказать моей секретарше, что у вас срочное дело. И если бы мне не хватало такта, я бы спросил, кто умер.

— Такт нас заботит менее всего. — Ричард, усталый и несчастный, разговаривал с Брэндоном, ведя его по обширному дому своих родителей в Марине. В отличие от миссис Килберн, Хадсоны обладали склонностью к эклектике. Вид современного двухэтажного здания был обманчив. Архитектура дома, построенного на двух акрах земли на берегу залива, казалась скромной. Но тому, кто входил в дверь, предстояло очаровательное путешествие по комнатам, созданным почти полностью из стекла. Отовсюду лился свет. Дом был полон произведений искусства — бронзовые и каменные статуи взирали на посетителя из самых неожиданных мест или стояли, словно застыв посреди огромной комнаты. Мебель расставлена небрежно. Некоторые предметы были старинными — дерево теплых тонов и гобелены резко контрастировали с современными произведениями искусства. Полы в одних комнатах были застелены толстыми коврами, в других местах паркет остался открытым, так что шаги идущих молча Ричарда и Брэндона звучали то приглушенно, то гулко.

— Сюда, — пригласил Ричард. Он посторонился, и Брэндон очутился в знакомой и любимой им комнате. Три ее стены и потолок были стеклянными.

Эта комната слегка выдавалась над заливом так, что, если сидеть у камина в центре комнаты, то казалось, словно плывешь по воздуху, паря над морем. Брэндон всегда считал, что эта комната — прекрасное место для размышлений. Словно все тревоги дня можно разогнать, просто придя сюда и усевшись в кресло. Ему нравилось шутя говорить своей жене, что если бы у всех мировых лидеров были такие комнаты, в мире не существовало бы ни войн, ни предрассудков, ни всего того, что порождает злоба. Теперь придется сказать жене, что он ошибался. Гнев и, возможно, ненависть были даже здесь.

— Брэндон, как вы любезны, что пришли так рано! Боюсь, что Тед, я и Ричард не смогли бы дождаться другой возможности поговорить с вами.

Кэти Хадсон, великолепно смотревшаяся в простом ярко-красном платье, подчеркивавшем ее идеальную фигуру, сидела, сложив руки на животе, закинув ногу за ногу. Лицо сосредоточенное, она явно контролировала себя. Тед, стоявший спиной к стеклянной стене, грустно смотрел на жену. Брэндон заметил, что Кэти то и дело бросала взгляды на Ричарда, словно ожидала, что он окажет ей какую-то поддержку, которую он не хотел или не мог оказать. Ричард ни разу не посмотрел ей в глаза. В конце концов, она полностью сосредоточилась на Брэндоне, усевшемся напротив нее.

— Хотите кофе, Брэндон? Или чаю? Или, может быть, позавтракаете? — спросила Кэти, изо всех сил стараясь скрыть раздражение, но безуспешно. Брэндон отказался.

— Хорошо, тогда перейдем сразу к делу, — продолжала Кэти, глубоко вздохнув. — Мы хотели бы узнать… особенно я… можем ли мы как-нибудь опротестовать завещание моей матери. Это никоим образом не бросает тени на работу, которую вы проделали для нее. И, полагаю, для того, чтобы разобраться в этом вопросе, мне нужен совет незаинтересованного человека. Но вы составляли это завещание и лучше всех должны знать, как опротестовать его.

— Понимаю, — спокойно ответил Брэндон.

Но Ричард заговорил прежде, чем он успел сформулировать свой ответ.

— Я уже говорил маме, что сомневаюсь в том, что вы оставили какие-нибудь удобные лазейки. Завещание, я уверен, составлено на совесть. Как бы ни было маме неприятно это слышать, бабушка прекрасно сознавала, что делает. Бриджет наследует ее деньги.

— Я не смирюсь с этим! — Кэти как будто выплюнула эти слова. — Бриджет сделала что-то для мамы и умело это скрыла. Другого объяснения нет. Брэн…

— Мама! Этого не могло быть. Мы же много лет знаем Бриджет, — вмешался Ричард.

Но Кэти неотрывно смотрела на Брэндона, не слушая сына, и продолжала: