Хельга Петерсон - Шагай!

— У вас здесь заколдованное место?

— Типа того, — пожала плечами девушка и свернула разговор, уставившись в монитор компьютера.

На Эмму навалилась усталость. Как обычно, когда осознаёшь, что только что закончилось что-то плохое. Усталость, опустошение, желание упасть в ванну с пеной и раздувать пузыри на ладони. Эмма забросила руки за голову, сцепила пальцы в замок на шее и сильно потянулась.

— Рита, я хочу ужин в номер. Можно?

— Можно, — кивнула девушка.

— Отлично.

Эмма подхватила рюкзак, и медленно побрела к лестнице. Брент тут же отлепился от стойки администратора, поднял куртку с пола, и пошел за Эммой послушным щенком. Так он поэтому продолжал торчать в холле до сих пор? Он поравнялся с её шагом и спрятал большие пальцы в карманы джинсов.

— Не пойдёшь в ресторан?

В голосе прозвучало простое любопытство. Вежливый вопрос чтобы поддержать вежливую беседу на пути к номеру. Эмма повернула голову. Попыталась увидеть хоть какое-то выражение на заросшем худом лице.

— Нет. Устала.

Рейнер только коротко кивнул. Рядом показались голые дощатые ступеньки, Эмма ступила на первую и схватилась рукой за перила, подволакивая за собой тяжелый рюкзак. Брент затормозил на полушаге и через секунду Эмма почувствовала, как баул вырывают из рук.

— Эй! — обернулась она.

Рюкзак уже забрасывался на плечо Рейнера.

— Что? — непонимающе вскинул брови мужчина. Но ответа ждать не стал. — Откуда ты знаешь про развод Марлоу? — спросил он, тоже ступив на ступеньку, и обойдя Эмму стал подниматься.

Ладно. Если его ситуация не смущает, то её она тоже не должна смущать. Эмма посмотрела вверх на отдаляющиеся серые джинсы и пустилась следом.

— Лин рассказала, — проговорила она джинсам. — Еще на перевале после «лестницы дьявола».

Брент уже стоял на втором этаже. Будто и не устал за день.

— А-а… тогда… — протянул он, глядя, как Эмма цепляется за перила. — Да-а… я был занят и не заметил.

— Что-то важное?

— Нет… — выпалил Рейнер.

Очень уж поспешно. Значит действительно важное.

— Вообще-то нет, — продолжил он после секундной паузы. — Брат сейчас на какой-то конференции в Форте Уильям. Написал мне, что завтра уезжает и может заехать сюда за мной. У него есть накопленные авиамили, он предложил оплатить ими полёт.

Эмма медленно ступила на последнюю ступеньку и остановилась рядом с Брентом.

Авиамили. Вот значит, как всё закончится.

— Ясно… — она насильно растянула губы в улыбке, обошла живую преграду и двинулась вперед по коридору. Спасительная дверь номера была совсем недалеко. Нужно выдержать пару ничего не значащих реплик, чтобы оказаться в своём привычном замкнутом одиночестве. — Ну, тебе и не особо нравилось в походе, да? Значит, завтра уже будешь дома с котом.

Брент будто споткнулся на пути. Хотя Эмме могло только показаться…

— Что? Не-ет! — протянул он. — Нет. Я отказался. В общем-то этим я и занимался весь обед. Рон звал меня домой, я отказывался. Он снова звал, я снова отказывался. У него ко мне дело, но это может подождать.

И почему вдруг так резко полегчало? Он не уедет, останется еще на день… Эмма всунула руку в карман куртки и нащупала там ключ.

— Что ты сказал брату? — повернулась она к Бренту.

На худом лице расползлась лукавая ухмылка. Рейнер запустил свободную руку в волосы и почесал затылок.

— Сказал, что хочу остаться и посмотреть Белтейн, — пожал плечами он.

Белтейн. Хороший праздник. Что там говорилось про кусты и венки? Дверь номера выросла прямо перед Эммой, приглашая нырять внутрь, но она больше не спешила

— А-а… — Эмма вытянула ключ из кармана и медленно вставила его в замочную скважину. — Ясно.

Еще один вопрос на сегодня её всё-таки интересовал. Она развернулась на пятках и чуть не столкнулась с мужской грудью, внезапно оказавшейся рядом.

— Так а… — Эмма запнулась, уставившись в давно небритый подбородок. — Как ты оказался внизу, когда Фрэнк, ну-у…?

— Вернулся, чтобы спросить, в каком ты номере.

От такой внимательности по телу Эммы разлилось тепло, проникая даже в самые кончики пальцев ног.

— В двести пятом, — улыбнулась она, нажав на ручку и вступив внутрь комнаты. — Мы опять соседи.

— Я заметил…

Брент снял с плеч лямки рюкзака, перегнулся через порог, привалил ношу к стене изнутри.

— До завтра, просто-Эмма, — проговорил он, разгибаясь и глядя на неё из-под светлых бровей.

Потом сам взялся за ручку и сам тихо прикрыл дверь. Эмма осталась стоять одна в темноте… и глупо улыбаться дверному полотну.

30 апреля.

Кемпинг у подножия горы Бен Невис, недалеко от Форта Уильям.

Белтейн.

По периметру поляны выстроились палатки всех цветов и размеров: от одноместных малышек, в которых можно лежать только в позе фараона, до огромных шатров с несколькими входами.

Сумерки сгустились над лагерем, но темно не было. Всё вокруг освещали факелы и костры. Они были разложены на поляне, как цифры на циферблате часов, а в центре, как крепеж для стрелок, высился майский шест. Разноцветные ленты спускались с его верхушки до самой земли и едва заметно покачивались от слабых порывов ветра.

Местная фолк-группа уже несколько часов развлекала публику. Сквозь шум, смех и разговоры прорывалась быстрая кельтская мелодия, под которую разгорячённым парням было весело прыгать через костры. Из смеси мотивов Эмма узнала только волынку, скрипку, и ритмично выдающий бой барабан. Все остальные инструменты казались слишком аутентичными, чтобы в них разбираться.

Эмма сидела в кругу знакомых и незнакомых девушек и сосредоточенно пыталась создать нечто наподобие венка из той травы и цветов, которые кучей высилась в центре круга. Выходило весьма посредственно. Возможно, в былые времена девочки с молоком матери получали это умение, но в двадцать первом веке для девушки считается полезным навыком самостоятельно откупорить бутылку вина. Плетение венков отошло на задний план.

Очередная травинка выпала из плетения. Эмма нервно отфыркнулась от упавшей на глаза кудрявой пряди. Прядь не поддалась. Тогда она выпустила венок из одной руки и смахнула волосы тыльной стороной ладони. От резкого движения из плетения выпало еще несколько цветов. Чёрт.

— Ты делаешь не совсем правильно, милая, — прозвучал мягкий женский голос.

Эмма вздрогнула, оторвала взгляд от своей поделки, и посмотрела на сидящую рядом женщину. Мойра находилась здесь специально для таких безруких, как Эмма. Одетая в рясу друида телесного цвета, она знала всё о венках.

— Правда? — Эмма смущенно улыбнулась.

— Да, давай покажу.

Женщина протянула руку, Эмма попыталась передать ей шаткую конструкцию, и та рассыпалась окончательно. Трава и уже мятые цветы легли на колени покрывалом. Эмма густо покраснела.

— Чёрт…

— Ничего, — Мойра успокаивающе погладила её по плечу. — Всё равно лучше было начать заново.

Действительно. Из того веника, который получался у Эммы, вряд ли вышло бы что-то хорошее. Что удивительно, она ведь могла без труда завязать восемь видов узлов, и умела открывать вино отвёрткой и молотком.

А с дурацкими венками не срослось…

Мойра осторожно отобрала из кучи несколько пучков травы и цветов, и повернулась к Эмме.

— Вот, смотри, — она взяла в каждую руку по длинному цветочному стеблю. — Берешь один и обматываешь его другим. Концы зажимаешь вместе. Видишь?

Эмма интенсивно кивнула. Она ведь так и делала, разве нет?

— Дальше берешь траву, прикладываешь рядом и снова обматываешь.

— М-гм.

Женщина протянула свежую конструкцию Эмме.

— Возьми, попробуй. Все следующие обмотки плотно прижимай к основному стеблю.

— А у меня получается? — подала голос сидящая напротив Дженнифер.

Эмма забрала свой будущий венок, и Мойра от неё отвернулась туда, где девчонка придирчиво рассматривала свою работу.

— Отлично, малышка, — похвалила добрая женщина. — Еще немного и будет готово. Можешь обмотать его нитками, чтобы лучше держался.

— Жаль, с нами нет Айлин, — вздохнула Леа (её венок был готов наполовину, и она прикладывала его к голове, чтобы прикинуть размер). — Ей бы здесь понравилось.

Эмма промолчала и уткнулась взглядом в плетение. Взять траву, приложить, обкрутить, зажать стебель в кулаке. Ничего сложного… На самом деле Эмма была уверена, что сейчас меньше всего Айлин нужен Белтейн. Если судить по её состоянию на момент отъезда, всё, в чём нуждалась Лин — хороший юрист. Но никто, кроме Брента, Риты и самой Эммы, этого не знал.

Когда утром Марлоу не спустились к завтраку, первой, как ни странно, встревожилась Мари.

— У Айлин с Фрэнсисом всё в порядке? — спросила она, оглядываясь на пустые столики в ресторане. — Второе утро опаздывают.

От этого замечания Эмма чуть не выпустила кофе через нос. С трудом проглотила напиток, только немного закашлявшись, и отставила чашку на блюдце. Несколько голов повернулись к Мари, на лицах застыло удивление, а правая бровь Рейнера и вовсе иронично взметнулась вверх. Он не пытался вежливо скрыть свою реакцию.

— Марлоу уехали домой вчера вечером, — спокойно проговорила Эмма, стараясь не обращать внимания на то, как Брент закусил губу. — Им позвонили из дома, и они незамедлительно выехали в аэропорт Глазго.

Она не собиралась просвещать всех на тему чужих семейных дрязг. Это было неправильно. Если на Фрэнсиса Эмме и было наплевать, то Лин не заслужила такого отношения.

— Oh c’est horrible! («О, это ужасно!» - фр.) — вилка Леа звякнула о тарелку. — Надеюсь, ничего серьезного не случилось?

В этот момент Мари колко посмотрела на девушку.

— Если бы было несерьезно, они бы не уехали.

В воздухе запахло очередной ссорой, причём почти на ровном месте. Как они это делают? Просто говорят, говорят, и — бам! — летят искры. Эмма тяжело вздохнула, приготовившись выступать рефери. Открыла рот, чтобы остановить намечающуюся перепалку, но почувствовала на своём колене под столом тёплую ладонь, и так и застыла, не проговорив ни слова.

— Я думаю, им можно только пожелать удачи и посочувствовать, — заговорил Брент, даже не взглянув на Эмму, но его пальцы в это время делали поглаживающие успокаивающие движения по её ноге. — Сегодня же Белтейн, они многое пропустят. И день обещает быть солнечным.

— Ой да ладно, — отмахнулся Колин, вцепившись зубами в тост с джемом. — Через пять минут набегут тучи, и мы будем мокнуть под дождём и завидовать Марлоу.

— Не будь пессимистом, — мягко заговорил Флоран. — Вдруг нам повезет?

Разговор переключился на безопасную тему погоды, и Марлоу остались забыты. Рука соскользнула с колена, легла на стол. Ноге Эммы стало холодно. Внезапно. А Брент продолжил энергично есть свой завтрак, будто ничего и не случилось. Будто он постоянно кладет свои руки на её колени и это считается чем-то обыденным.

Как позже выяснилось, Рейнер, со своим замечанием, оказался прав. Колин весь день называл его Великим Мерлином и просил научить делать так же. Солнце палило нещадно, но это скорее радовало, чем огорчало. Погода, будто живая, почувствовала, что сегодня последний переход и дала туристам порадоваться теплу, свету и синему-синему небу.

Кажется, группа тоже наконец поняла, что финишная черта уже совсем близко. Без Айлин и Фрэнка стало как-то пусто, и это сплотило людей. Колин включил свою портативную колонку, и часть пути прошла с музыкой, пока мобильник мальчишки не разрядился до полного нуля. Потом настал черед удивительных историй: Джен вспомнила вчерашние рассказы Эммы про войны шотландских кланов и потребовала продолжения. Эмма не отказала. И пусть имена и фамилии смешались в голове в одном большом котле ненужной информации, главное во всём этом было — создать атмосферу.

В палаточный лагерь под Бен-Невис группа пришла довольно поздно, но еще засветло. Здесь уже во всю кипело празднование: девушки и парни, наряженные в одинаковые бежевые рясы, танцевали вокруг майского шеста, взявшись за концы длинных лент; в стороне от шеста мужчины устроили турнир на деревянных мечах. А сопровождала это всё плывущая по поляне кельтская музыка.

Эмма нашла еще не занятое палатками место и заставила всех обустроить себе жильё до того, как присоединиться к веселью. Ужин готовить не пришлось: организаторы подогнали фургон, в котором продавали еду и горячие напитки. Так же не пришлось и рвать траву для венков, всё приготовили заранее: накосили и свалили аккуратной кучей. Оставалось только сесть рядом и начать создавать красоту.