Он не знал, что конкретно от него хочет Майрон. Если смотреть объективно, Майрон и сам не знал, что ему нужно. И это ужасно раздражало Брента. Ему надоело быть идиотом, а прошел всего день. Как прожить еще девять? И как люди проживают в таком состоянии целую жизнь? Да и вообще, на что нужно обращать внимание в походе? Это просто поход. Люди просто идут и смотрят по сторонам. Что здесь может быть не так? Если бы речь шла о городском туре, с экскурсиями, музеями, отелями и прочими составляющими, то можно было бы развернуться.

В этом деле Брент знал толк.

Однако пеший туризм был для него достаточно чуждым ответвлением. Он мог только примерно представить, как всё происходит. Как фотография из буклета, на которой группа людей сидит возле костра, каждый улыбается или смеётся, и все счастливы.

Мобильник в кармане джинсов издал беззвучную вибрацию. Надо же, здесь есть сеть! Брент вытянул смартфон, разблокировал экран.


13.43 Рон: «Как твой поход?»


Он будто почувствовал, что о нём вспомнили. И почему в это короткой фразе чудилась ирония (если не сказать сарказм)? Брент поднял голову, осмотрелся. Поля и вид гор сменились редким лесом с вытоптанной туристами тропой. Малыш Колин что-то сказал на ухо своей подружке, и та тихо хихикнула. Французы обсуждали погоду, которая не обещала ничего хорошего к вечеру. Сноб и его милая жена молчали, взявшись за руки.

Эмма Маршалл держалась особняком впереди всей компании.


13.44 Брент: «Весело.»


13.45 Рон: «Твой кот разодрал обивку моего дивана. Зачем ты завёл кота?»


Незачем. Кот просто сидел на тротуаре и мок под дождём. А когда Брент прошёл мимо – увязался следом.


13.46 Брент: «Мне нужно было с кем-то пить «Гиннес» по вечерам»


Он не ждал ответа. Его и не последовало. Майрон не умел общаться на личные темы, а Бренту этого и не требовалось. На самом деле он написал только чтобы узнать про поход. Ремарка про кота стала случайностью.

— Эмма’! – раздался женский возглас с французским ударением на «а».

Брент спрятал телефон в карман и взглянул вперед. Инструктор никак не откликнулась, продолжая идти дальше.

— Эмма’, — повторила Леа.

И снова никакой реакции. Она что, специально игнорирует свою подопечную? Серьёзно? А что, так можно было? Все те годы, когда туристы заваливали Брента идиотскими вопросами и ненужной информацией он мог их просто игнорировать?

— Эй, Эмма! – громко окликнул Брент.

Девушка вздрогнула и круто развернулась на пятках, при этом объёмный рюкзак по инерции чуть не развернул её ещё на несколько градусов, а две косы, в которые были собраны её кудряшки, лихо подпрыгнули.

— Почему вы не отзываетесь? – вскинул брови Брент.

Лицо гида приняло по-настоящему удивлённое выражение.

— Вы меня звали?

— Я вас звала, — скромно сообщила Леа.

«Просто Эмма» застыла. Огромные зеленые глаза несколько раз моргнули. Она правда не понимала, что происходит.

— Простите, — пробормотала девушка. – Я… — она запнулась. – Я, кажется задумалась... И это ваше произношение…

Что не так с произношением? Больше похоже на то, что гид издевается над своей подопечной.

— Что вы хотели, Леа? — продолжила Эмма.

Леа приподняла одну ногу над землёй.

— Кажется, я натёрла мозоль, — поморщилась она.

Отличая новость. В первый же день пешего пути, в первые несколько часов один из участников похода натёр мозоль. Просто «Бинго!». Брент проследил за реакцией инструктора. Девушка промолчала. Вздохнула, подняла руку и потёрла лоб ладонью. Вряд ли в этот момент она думала «надо же как неожиданно!». Скорее всего она проклинала тот день, когда Леа родилась на свет. Или по крайней мере тот, когда купила свои ботинки.

— Так, ладно… — деловито проговорила Эмма, уронив руку. – Очень болит? До вечера не дотерпишь?

— Боюсь, что нет, — снова поморщилась Леа.

Как она себе это представляла? Идти через боль, стирая ноги в кровь? Эмма сошла с тропы, и не оборачиваясь пошагала вглубь редкого низкого леса.

— Значит, обед устроим сейчас, — решительно объявила девушка, остановившись неподалёку и стянув с плеч рюкзак. – Мужчины собирают хворост и разжигают костёр. Колин, ты старший, — она уперла кулаки в бока и сощурившись посмотрела на мальчишку. – Девушки, — взгляд зеленых глаз метнулся к Айлин. – Придумайте что-нибудь. Все достаём свои запасы! Леа, — в этот раз зеленые глаза посмотрели на француженку. – Садись и снимай ботинки.

Кратко, чётко, деловито. Как полководец. Маршал.

Вся компания тут же засуетилась. Все так же, как инструктор, послушно сошли с тропы, поснимали рюкзаки и принялись выполнять нехитрое задание. Колин, поправив шапку с помпоном, выпятил грудь и как ответственный принялся озираться по сторонам в поисках сухих веток. Девушки заговорили одновременно, бросая друг другу скудные варианты походных блюд.

Брент остался стоять на месте. Не потому, что он не мужчина и не может разжечь костёр. Ему стало интересно, что будет дальше. Ситуация сложная, впереди еще мили четыре, не меньше, а потом подъем в гору. Сам Брент не знал, что смог бы сделать в такой ситуации. Его жизнь к такому не готовила.

Леа села на предварительно раскатанный коврик, подтянула к себе ногу и стала расшнуровывать ботинки. Эмма опустилась на колени перед рюкзаком, расстегнула один из наружных карманов, влезла в него по локоть. Брент подошёл к их паре и опустился на корточки.

— Что вы собираетесь делать? – с любопытством спросил он. В этот раз изображать ничего не приходилось, любопытство было настоящим.

Эмма Маршалл даже не взглянула в его сторону. Наверное, после вчерашней экскурсии по замкам она успела выработать иммунитет к его персоне. Или просто продумывала план убийства.

— Я собираюсь проткнуть мозоль иглой, — хладнокровно проговорила девушка, вытянув на свет небольшой пластиковый контейнер-аптечку. В рюкзаке Брента был такой же.

Леа замерла, руки на шнурках ботинок безвольно упали.

— Quoi*? («Что?» – фр.) – почти беззвучно выронила она.

— Снимай ботинок и ложись на живот, — приказала Эмма, снова влезая рукой в рюкзак. — Подстели коврик, земля холодная.

Леа побледнела, как мраморная статуя.

— J'ai pas compris... elle a dit percer*? («Я не поняла… проткнуть?» – фр.)

— Oui elle a dit percer. Avec une aiguille*. («Да, она сказала проткнуть. Иглой.» — фр.) – машинально проговорил Брент. – А разве можно прокалывать мозоль? – повернулся он к Эмме.

И столкнулся с удивлённым зеленым взглядом. Чёрт… Придурковатые великовозрастные дети вряд ли могут свободно говорить на иностранном языке. Он об этом не подумал. В диалоге повисла тяжёлая пауза, девушка несколько секунд внимательно изучала его лицо. Потом моргнула… И занялась отматыванием нитки с найденного в рюкзаке мотка.

— Можно, — спокойно сказала Эмма, никак не прокомментировав внезапные познания Брента в романской филологии. – Мистер Рейнер, вы не хотите присоединиться к приготовлению обеда?

Ну надо же, его выпроваживают. Открыто и без приклеенных улыбок.

— Нет, — беззаботно пожал плечами он.

Обед интересовал его сейчас меньше всего.

И снова Эмма промолчала. Леа, бледная и испуганная, вяло стянула с ноги ботинок и с затравленным выражением в глазах уставилась на маршала.

— Может быть есть другой способ? – тихо спросила девушка.

Гид недрогнувшей рукой продела нитку в иглу. Достала железную флягу, щедро сбрызнула «инструмент» и взглянула в белое лицо француженки.

— Это не больно, – ласково улыбнулась она. – Не больнее, чем уже есть. Ложись, или сядь как-то так, чтобы я смогла добраться до пятки. Сними носок.

Брент продолжал сидеть рядом и наблюдать за происходящим. Леа послушно стянула носок, но ложиться не стала. Вместо этого она вывернула ногу под неестественным углом так, что пятка оказалась наверху. На покрасневшей коже вздувался внушительный волдырь.

— Я не уверен, что это хорошая идея, — с сомнением проговорил Брент.

«Просто Эмма» устало вздохнула.

— Мистер Рейнер, это единственная идея. Если не проколоть мозоль и не сделать дренаж, она сама вскроется под постоянным трением ботинка, и появится открытая рана. Это будет куда больнее, не говоря о том, что в ботинке отличная среда для заражения. И заживать будет дольше. Вы хотите знать что-нибудь еще?

Ненадолго её хватило. Всего второй день, а инструктор начинает откровенно язвить. Куда делась милая терпеливая Эмма? Брент сдвинул шапку до линии роста волос и поскрёб пальцами лоб.

— Хочу, – с готовностью заявил он. – Почему в таком случае вы хотели ждать до вечера?

Кажется, она ждала этого вопроса.

— Потому что прокол лучше делать на ночь, чтобы нога отдохнула, и рана затягивалась. Но раз у нас нет вариантов… Леа, — обратилась Эмма к притихшей француженке. – Почему у тебя такой тонкий носок?

— А что такого?

— Ты же шла в поход, одежда и обувь должны быть качественные, носки толстые. Ты не знала? – сдвинула брови Эмма.

От такого сурового тона лицо больной сморщилось и одна огромная слеза незамедлительно покатилась по щеке.

— Не знала, — всхлипнула Леа. – Я не люблю толстые носки, — еще один всхлип. – Я вообще не хотела идти в этот поход! Я не люблю природу! Мне нужен кофо-о-орт!

Последнее слово она растянула настоящим женским нытьём. Своей бестактностью гид довела девушку до плача. Кажется, она и сама это поняла. Её глаза на секунду закрылись, будто она мысленно пыталась сосчитать овец и успокоиться, а когда глаза открылись снова, выражение лица приобрело былое спокойствие.

— Всё будет нормально. Я дам тебе свою запасную пару, наденешь и сможешь идти. Хорошо? А сейчас давай обработаем ногу.

Леа еще раз всхлипнула, послушно кивнула и зажмурилась. Будто её собрались убивать. Эмму этот момент не смутил. Брент смотрел, как она полила покрасневшую пятку из фляги (при этом разнеся вокруг запах бренди), склонилась над ногой туристки и поднесла иглу к вздувшейся коже. Одно уверенное движение – и мозоль начала медленно опадать. Еще одно движение – и игла вышла из другого отверстия протянув за собой нить. Зрелище как в триллере.

— Мистер Рейнер, подайте ножницы из белого контейнера, — почти как робот скомандовала Эмма Маршалл.

Брент оторвался от созерцания «прошитой» мозоли и подвинулся к аптечке. На её дне поблескивали ножницы. Вынув, Брент осторожно передел их девушке кольцами вперед.

— И антисептик. Белый пакет с порошком, — снова механически произнесла она, отбирая инструмент.

Пока Брент искал порошок, Эмма отрезала лишнюю нить. Потом засыпала рану антисептиком. Потом, не требуя помощи, заклеила пятку пластырем, и поднялась на ноги.

— Всё закончилось, Леа, можешь дышать.

Француженка медленно открыла глаза и нехотя посмотрела на толстый слой бежевого пластыря.

— Можешь надеть носок, но пока не обувайся. — продолжила Эмма, вытягивая из рюкзака новую, еще не вскрытую упаковку с носками. – Вот. Толстые и тёплые. А сейчас извините, мне нужно проверить, что там с костром.

 До Балмахи удалось добраться только к сумеркам. После обеда Леа отказалась снова надевать ненавистные ботинки и предпочла продолжить путь в резиновых тапках. Тринадцать градусов тепла её не смутили. Ей внезапно понравились толстые носки Эммы, и девушка уверяла, что в тапках ей отлично. Вот только тапки замедляли движение всей группы. Но Леа предпочла игнорировать этот факт. Флоран нёс её ботинки в одной руке и придерживал свою подружку под локоть другой. Мари шла за ними и не переставала возмущённо закатывать глаза. Судя по всему, брат и сестра привыкли к походной жизни, в то время как тепличную розу затащили в Шотландию силой.

В итоге на то, чтобы разбить лагерь засветло, почти не осталось времени. На подъём на Коник Хилл – тем более. Эмма не могла вести туристов вверх по каменистой тропе в сумерках. Да и смысла в этом никакого. Зачем подниматься на гору, если обещанный вид на много миль вокруг будет скрыт? Программа похода начала медленно осыпаться. Всего второй день, а уже пошли накладки.

На месте стоянки в лесу Балмахи было еще достаточно светло, чтобы успеть разжечь костёр и поставить палатки. Эмма сняла рюкзак привалила его к дереву и круговыми движениями головы размяла уставшую шею.

— Колин, порадуй нас всех, – проговорила она, найдя взглядом самого младшего мужчину группы.

— Как? – отозвался тот, помогая снимать рюкзак с плеч своей подружки.

— С тебя костёр.

— Чё-ёрт, — недовольно протяну парень. – Почему опять я?

— У тебя нормально получается, — пожала плечами Эмма, раскрывая рюкзак и присаживаясь перед ним на корточки.