Александра Топазова - Шах и Мат. Часть 1

— Алина.

Властный голос, сжал руку еще больнее, не скажу ему…

— Ничего, — равнодушно ответила я.

— Ты плакала, у тебя глаза на мокром месте. Что случилось? — повысил голос он.

Я вздохнула, ему-то какая разница, что случилось. Ему этого не понять боль моих чувств и воспоминаний.

— Правда ничего, я не плакала. Можешь меня отпустить?

Алан прищурил глаза, но руку не выпустил.

— Нет. Не могу. Пока не расскажешь.

Я закусила губу.

— Все хорошо, правда.

— Не по любимому плачешь?

Какая-то непонятная злость, гнев захлестнули меня, я сама не понимала, почему я так разозлилась.

— А даже если и по нему, тебе-то какая разница?

В этот момент я закрыла глаза, Гаспаров выпустил мою руку и рядом со мной ударил в стену кулаком так, что я едва не вздрогнула.

— Сука.

Я открыла глаза, слушая удаляющиеся шаги, походу ему была разница, он был собственником и хотел, чтобы был он, больше никого… Интересно, сколько это еще продлится?

* * *

АЛАН

В машине смотрю на нее, она даже не смотрит в мою сторону. О любимом заплакала, надо же… Ночью, когда стонала подо мной, о нем не думала, а с утра зарыдала. Сука, все они суки. Ощущаю, как ярость заливает вены, внутри все пульсирует, резко срываюсь с места. Баб никогда не бил, поэтому и ударил в стену, но то, что она плачет по этому ублюдку невыносимо для меня. Кошу взгляд в ее сторону, даже не смотрит на меня. Кнечно думает о нем, хочется остановить машину, схватить ее, переплести пальцы, прижать ее, схватить, до дрожи по коже не отпускать. Сука… Какая она красивая, но не только этим она меня зацепила. Что-то в ней есть такое. Прибавляю скорость, ни за что ни коснусь ее, не смогу, пусть думает о своем козле, кто она мне вообще такая… Она внезапно припадает к окну и внезапно поворачивается ко мне, взгляд безумный.

— Прошу останови машину, прошу, тормози.

Я сам не понимаю, зачем торможу, она открывает дверь и выбегает на улицу, я в ту же секунду выбегаю за ней, у тротуара сидит какая-то бомжиха в лохмотьях, не старая, но по виду совсем опустившаяся.

— Мама. Мама, вставай.

Я во все глаза смотрю на то, как она пытается ее поднять. Мама? Это ее мать? Внезапно что-то колит в груди, я вижу, как по щекам Алины текут слезы.

— Мама, ты меня слышишь? Вставай это я, Алина, твоя дочь.

Делаю шаг и останавливаюсь, почему-то в этот момент она становится еще роднее, еще ближе. Почему-то хочется сейчас подойти и прижать ее к себе.

Подхожу к ним и резко поднимаю женщину с тротуара, от нее несет, словно из мусорки, но на удивление она трезвая.

— Алиночка, — шепчет она. — Алиночка прости меня. Я так перед тобой виновата. Это твой муж, да?

В этот момент наши взгляды с Алиной встречаются, она так смотрит, я не могу передать словами ее взгляд, внутри меня все переворачивается.

— Да, я ее муж, — за нее отвечаю я.

Алина отходит назад, а я хватаю ее за руку и прижимаю к себе. Сам не знаю, зачем я это сказал, но, когда говорил, не думал и что самое важное сейчас об этом не жалею. Почему-то только сейчас понимаю, что плакала она не из-за этого ублюдка, совсем не из-за него, а о другом, возможно о том чего я не знаю, возможно, о том, что мне еще предстоит узнать и черт возьми я хочу знать о ней все, я хочу ее не просто трахать, я хочу ее вот так сейчас прижимать и видя, как слезы текут по щекам, успокаивать и дать ей уверенность, что я рядом и больше никогда ничего плохого не будет. Она моя женщина и она за мной, она часть меня, значит все что происходит в ее жизни не чуждо мне. Твою же мать Гаспаров, она домушница, она… Я лишь крепче прижимаю ее к себе, мне невыносимо видеть, как ее глаза блестят. Я не хочу видеть ее слезы, я вообще не хочу, чтобы она плакала, я хочу другое и пытаюсь задавить это внутри, но ни хрена не получается. Я просто хочу видеть ее рядом… Безумно хочу, хочу так, как хотел когда-то быть с Наташей. Только сейчас все по-другому и меня это пугает, я хочу быть с ней еще больше чем когда-то с Наташей… Я сам себя не узнаю, но отпускать ее не хочу, никогда не опущу, просто не сейчас, да и, наверное, уже никогда…

АЛИНА

Я не могла описать словами всего того что творилось в моей душе, страх нарастал с каждой секундой. Мама… Вот эта опустившаяся женщина в непонятных шмотках, моя мать, некогда ухоженная красавица, которой вслед оборачивались мужчины. Что с ней стало? Она ни на что не реагировала, лишь только твердила доченька и безостановочно плакала.

Алан посадил ее в машину и принялся созваниваться с каким-то врачом, а я сев рядом с мамой, просто держала ее за руку. Как она очутилась на улице? Что случилось? На все эти ответы у меня не было вопросов. Потихоньку я начала приходить в себя только в больнице, когда к нам спешил немолодой врач в белом халате. Когда маму увели, Гаспаров подошел ко мне, я безучастно сидела на подлокотнике кресла и прокручивала в голове, как это все произошло.

— У нее едва не случился голодный обморок. Вы давно не общались? — он присел передо мной на корточки.

Я посмотрела на него и кивнула.

— Много лет, как отчим выгнал меня из дома, я сама не поняла, как узнала ее, словно какое-то чувство заставило меня посмотреть в окно.

Гаспаров встал и, сняв меня с подлокотника, прижал к себе. Лишь ощутив силу его мужских рук, я начала понемногу успокаиваться, положила голову ему на плечо.

— Все будет хорошо, — он провел рукой по моей спине. — Ты не одна, я с тобой.

Я молчала, я не одна… Да я с ним, я даже не могла поверить, что он назовется моим мужем. Зачем ему это? У него зазвонил телефон, он отстранился от меня и сердито уставился на дисплей.

— Я сейчас приду, жди меня здесь.

Я кивнула и села в кресло. В голове было столько мыслей. Где отчим, где Света? Что вообще произошло? Я потерла виски и закрыла глаза. Только бы с ней сейчас все было хорошо, только бы все было хорошо…

* * *

Я видела, что Алан чем-то недоволен, я не знала, кто ему позвонил, но была уверена, что не жена точно. Он говорил с врачами, не давая мне даже произнести ни слова, она не ела несколько дней и сейчас врачи капали ей глюкозу, чтобы восстановить организм. Меня пустили к ней не сразу, но когда я зашла в красивую хорошо обставленную палату, то едва не разрыдалась, мама выглядела такой слабой и истощенной.

— С тобой остаться? Держи себя в руках.

Я отрицательно покачала головой и повернулась ко мне, Гаспаров провел рукой по моей щеке.

— Я рядом, жду тебя за дверью.

После чего притянул к себе и коснулся губами моих губ, мне казалось, что меня ударило током, я не представляла, что уже будет со мной, если я не буду ощущать его поцелуи, ласки… Как я могла так быстро привязаться к нему, я тоже не знала. Когда за ним закрылась дверь, я медленно подошла к кровати, мам лежала под капельницей.

— Очень хреново выгляжу? — слабо спросила она и улыбнулась.

Я отрицательно помотала головой и села на стул, меня всю трясло.

— Врешь же. Знаю, что плохо выгляжу.

— Мама, как это произошло? — тихо спросила я.

Мама устало вздохнула.

— Светка кавалера привела, я стала не нужна со всеми своими советами. Юра спился. Я сама выпивала, но вовремя остановилась. Знаю, что ты меня не простишь, но…

Она замолчала, по ее щекам покатились слезы, я сама еле держалась чтобы не разрыдаться, я простила ее, давно простила в глубине души и увидев в каком она состоянии, сразу же забыла все свои обиды.

— Мам, я давно тебя простила, успокойся, — тихо произнесла я.

— Я сама себя не простила, — всхлипнула мама. — И не прощу. Как ты жила все это время, ты же не сразу встретила его?

Я закусила губу, лучше ей не знать, как я жила все это время, как мучалась и страдала, как просыпалась по ночам и рыдала от обиды, что у меня никого нет, что я вечно одна. Но ей я этого сейчас не могу рассказать, она итак очень слаба.

— Я все время все отдавала Свете, прости меня. Я не думала, что она так поступит.

Я молчала, ненависть к сводной сестре закипала все сильнее. Мразь, я этого так не оставлю. Это кем надо вырасти, чтобы вытолкать собственную мать из дома.

— Это мне в наказание за тебя, когда Юра выгнал тебя, я должна была вступиться, какая я после этого мать.

Я взяла маму за руку.

— Мама, забудь об этом, все хорошо, у меня прекрасно сложилась жизнь, — покривила я душой.

Я никогда не расскажу ей правды, сейчас она очень слаба для этого, да и сделанного уже не вернешь, мама поняла свою ошибку лишь только тогда, когда осталась на улице, так же, как когда-то и я…

* * *

АЛАН

Я сидел за дверью и смотрел в телефон, я ничего не знал о ее жизни, но я знал, что это мать, а это святое. Что у них произошло, и почему она оказалась на улице, я тоже не знал, но выясню это любой ценой, даже если она не захочет говорить. Мне она была не безразлична, я хотел знать о ней все и сам не понимал почему. Просто смотрел в ее глаза, касался ее кожи, и мне сносило крышу, как малолетнему пацану.

Дверь скрипнула, это вышла Алина. Глаза были на мокром месте, но держалась.

— Как она? Ее врач сказал, что все обследование в порядке, только нужно восстановить силы.

Я встал и обнял ее за плечи.

— Потихоньку.

Я внимательно смотрел на Алину, ну уж нет, просто так она не отделается, она не хочет мне ничего рассказывать.

— Как она оказалась на улице? — я взял девчонку за подбородок, заставляя смотреть себе в глаза. — Мы заберем ее уже через пару дней.

— Заберем куда? — ошарашенно спросила Алина.

— Домой.

— У нее нет дома, — Алина тут же прикусила язык, понимая, что сказала лишнее.

Я про себя усмехнулся, умею я хорошо разводить людей.

— Очень интересно. А почему?

Она молчала, а я притянул ее к себе.

— Алина, девочка. Моя. Если ты надеешься, что ты что-то скроешь, то у тебя это не получится.

Алина вздыхает.

— Мы не общались много лет, как я сегодня узнала, моя младшая сестра выгнала ее со своим парнем из дома. Зачем тебе вообще мои проблемы?

Я прищуриваюсь, она притворяется? Вроде не похоже. Так какого хрена несет чушь? Глупая девчонка… Беру ее за руку и веду к выходу.

— Поехали. Мне нужно заехать домой, потом все решим.

Алина хочет что-то сказать, но я вижу, что не решается. В лифте прижимаю ее к стене.

— Алина. Давай ты мне все будешь рассказывать, и не будешь врать, хорошо?

— Зачем? — во все глаза она смотрит на меня. — У тебя есть жена, мы просто переспали, зачем тебе мои проблемы? Спасибо что не бросил маму, но…

Я не даю ей договорить, ударяю по стенке лифта кулаком. Внезапно он резко дергается и замирает, я зло смотрю на нее. Не похоже, чтобы она притворялась, она правда искренне думает, что не нужна мне…

— Мы в больнице, — осторожно отвечает она. — Давай запустим лифт.

Я нажимаю на кнопку и стараюсь не смотреть на нее, я сам не могу поверить, что все, что делаю по отношению к ней искренне, что эта девчонка зацепила меня, сильно зацепила…

* * *

Выходя из больницы, я замечаю взгляд двух молодых парней врачей, остановившихся на ней. В венах тут же закипает кровь. Моя… Какого хрена? Раньше мне нравилось, как смотрят на моих женщин, но она совсем другой случай. Я хватаю ее под локоть и прижимаю к себе. Идем в сторону машины, открываю ей дверь и успокаиваюсь, лишь когда она сидит на переднем сидении. Когда Наташа ушла к Анару, я хорошо знал, что такое ревность, но, чтобы так даже представить не мог. Сажусь и кладу руку на ее колено, Алина поворачивает голову ко мне. Такие большие глаза, темные, огромные…

— Мне нужно поговорить с Аней. Потом мы все решим. Поняла?

Она кивает. Я поднимаю руку вверх по ее оголенной ноге, чувствую, как в моих жилах закипает кровь еще сильнее. Сука…Как же я ее хочу, никого так не хотел, как ее в жизни. Резко двигаюсь с места, рука поднимается все выше. Какая-то немыслимая пытка, столько женщин перебывало в моей постели, подо мной, но ее тело было словно особенным, диким и необузданным. Алина непроизвольно раздвигает ноги, я ощущаю ноющую боль в паху, как встает член. Твою же мать, какая умная сучка. Пальцы отодвигают резинку трусиков и касаются ее складок, провожу пальцем и умело надавливаю на клитор. Алина судорожно сжимает свои стройные ножки, я резко вжимаюсь в педаль, выдавливаю всю скорость, не могу находиться с ней долго и не касаться ее, как одержимый пацан, все больше и больше хочу трахать ее нежное податливое тело. Меня словно трясет, как парня первый раз дорвавшегося до женского тела, мой палец скользит вглубь нее. Слежу краем глаза за ней, она сдвигает ноги еще сильнее, тяжело дышит, а я хочу ее до ломоты костей, моя сучка, только моя…