Ненормальная Юлька, похоже, ничего не слышала и учитывать ничего не собиралась.

Ее глупое «люблю», которым она оправдывала свою невменяемость, не являлось индульгенцией. Мало ли кто кого любит? А голову включить? Татьяна относилась к охоте на женихов трезво. А вот Матвеева вела себя как стрекоза, забывшая про зиму. Подумаешь, сосед по даче! У Вали тоже был сосед по даче. Правда, на мачо он походил, как трактор на «Мерседес»: вроде и колеса есть, и крыша, а чего-то не хватает.

Валентининого соседа звали Григорием, он был кривоног, кряжист и небрит. На Валентину поглядывал с интересом, и для разнообразия с ним тоже можно было поваляться в ромашках. Только зачем? Когда есть муж, семья, к чему эти романтические приключения? Радуйся тому, что имеешь, и не жадничай. А то останешься старухой у разбитого корыта!

Вздохнув, Валентина встала и с хрустом потянулась. Хорошо рассуждать, когда у самой все в порядке. И как здорово, что Григорий не красавец, а то неизвестно, чем бы закончилось это лето.


– Танюша, как ваша личная жизнь? – приветствовала недовольную судьбой Татьяну кассир Марианна Генриховна.

– Приказала долго жить, – буркнула Караваева, нарезая новые ценники.

Она хищно клацала ножницами и вздыхала. Марианна Генриховна была, конечно, теткой душевной и к Тане относилась с сочувствием, но сейчас ее любопытство было некстати. Учитывая, что долго жить приказали отношения с начальством, неизвестно, чем это оберется.

– А у меня есть для вас кавалер, – торжественно объявила Марианна Генриховна.

– У вас?

– У нас. – Кассир многозначительно тряхнула залитой лаком челкой и показала большой палец: – Просто отличный мужчина. Была бы я помоложе, сама бы за ним приударила!

Эта трактовка слегка смущала, поскольку Марианне было за пятьдесят, и неизвестно, насколько «помоложе» требовалась спутница неизвестному кавалеру. После неудачного опыта с Андреем Караваева твердо решила сбросить возрастную планку и ориентироваться на мужчин в районе тридцати. Побитые молью и жизнью индивидуумы могли опять сильно разочаровать уставшую от вечного поиска барышню.

– И чего он, такой ценный, на свободе бегает? – с подозрением произнесла Татьяна.

– Жена сбежала, – вдруг опечалилась кассир.

– Да уж, – крякнула Татьяна. – Видимо, достал сильно.

– Танюша, да он милейший человек! Бывший военный! А она вертихвостка! И его бросила, и ребенка!

– Там еще и ребенок? – насторожилась она. – Это резко роняет курс его акций на рынке женихов. Кстати, а почему бывший военный?

– На пенсии, – пояснила Марианна Генриховна.

– С ума сойти! Пенсионеров у меня еще не было. Вы считаете, что мне пора переходить на совершенный неликвид?

– Какая ты еще глупенькая, – усмехнулась сваха. – Ему сорок пять всего!

– Всего? – ахнула Таня. – Да вы что? Он мне в отцы годится!

– Не льсти себе, – строго погрозила пальчиком кассир. – А выглядит он вполне свежо. Спортивный, подтянутый. Конфетка, а не мужик. Придет сегодня ко мне чай пить. И ты приходи!

– Я уже пила чай, – вздохнула Таня. – У меня с чаями крайне неудачно все складывается.

– Тогда бутылку вина принеси, – посоветовала Марианна Генриховна. – Чего на сухую свататься?

– Думаете, если его напоить, он расслабится? – развеселилась Караваева.

– Не знаю. В общем, приходи. Вот адрес. – Кассир сунула ей в руки желтый листочек и уплыла к себе.


На безрыбье и рак рыба, а одинокой девушке и военный пенсионер – жених.

«Почему бы и не попробовать? – решила Татьяна, отправившись после работы в парикмахерскую. – Не понравится, выпью вино и уйду!»

Раньше ее не сватали так откровенно. Даже было интересно поучаствовать в процедуре!


В квартире Марианны Генриховны оказалось людно. Сновали какие-то тетки предпенсионного возраста и перезрелые девицы. Среди этого женского царства затесалась пара мятых мужичков и дряхлый дед, который ничего не слышал, но активно участвовал во всех разговорах, оглушая собравшихся зычным голосом.

«Надеюсь, это не он военный пенсионер», – трусливо подумала невеста, ужасаясь количеству собравшихся. Ей представлялось, что сватовство – это некое камерное мероприятие для своих. Во всяком случае, оставалось надеяться, что это не смотрины, а все гости – не родственники жениха.

– Что случилось-то? – Таня, наконец, отыскала в толпе хозяйку. – Почему людей столько?

– О, Танюша, молодец, что пришла. У нас журфикс! – заулыбалась Марианна Генриховна, поблескивая золотом и каменьями.

Слабо осознавая смысл слова «журфикс», Таня тоже стала мотаться со всеми по квартире. Тем более что никакого застолья не планировалось, – на столиках стояли бокалы, бутылки и канапе на блюдах. Значит, шведский стол.

Через полчаса ходьбы у Татьяны, весь день отстоявшей в магазине, разболелись ноги. Никого, даже отдаленно похожего на жениха, не наблюдалось. Зато в гостиной постоянно кто-то выступал. Сначала прыщавая девица что-то такое пела без музыки. Получилось не очень, но все захлопали. Потом еще одна, но уже не прыщавая, а интересная и фигуристая, читала стихи, завывая и закатывая глаза. Гости снова захлопали. Таня зевнула и начала продвигаться к выходу. Сватовство не удалось. Но тут неожиданно зазвучала современная музыка.

– О, танцы! – обрадовалась Караваева и припустила обратно. Не тут-то было. Какая-то маленькая девочка с пышным бантом в бальном платье отплясывала то ли хип-хоп, то ли тектоник.

Ей тоже похлопали, после чего ребенок, что-то недовольно бормоча, проплелся мимо Тани и сел в коридоре у вешалки.

– Ты чего тут? – спросила Татьяна.

– Надоели все, – нахмурилась девочка. – Вы тоже будете сюсюкать и за щеки щипать?

– Зачем? – обалдела она.

– Ну, все так делают.

– Я не буду. Поесть хочешь?

– Хочу.

– Я тоже. Пошли еды поищем, а я буду тебя ото всех охранять, чтобы не лезли и не щипались. – Таня взяла ее за маленькую хрупкую ручку и повела в глубь квартиры.


К детям она была равнодушна. Никакого умиления они у нее не вызывали, особенно после посещения Валентининой Настасьи. Крошечное существо скрипело, сморщив бордовое личико, и совершенно не походило на карапузов из телевизора. Валентина, сначала тошнившая и зеленевшая от запахов, потом полгода проходившая с пузом, теперь бегала вокруг этого сомнительного счастья, вымученно улыбаясь и пугая подруг синевой под глазами, осунувшимся лицом и рассказами про роды. Нет, разумеется, Татьяна хотела ребенка. Но в принципе, а не как цель. Но сначала она хотела выйти замуж. Все последующие жертвы с деторождением должны быть оправданы и окуплены авансом.


– Таня, что ты тут делаешь? – подбежала к ней хозяйка. – Выступать будешь?

– Если только со стриптизом, – пробормотала Татьяна, с аппетитом перемалывая канапешки. – Я передумала жениться. Тут какой-то конвейер невест, а не смотрины.

– Так и женихов целых четыре! – воскликнула Марианна Генриховна.

– Я видела только трех, – призналась она, – с учетом глухого ветерана Куликовской битвы!

– Между прочим, заслуженный деятель искусств! – горделиво сообщила сваха.

– Не сомневалась. И девушки тут как на подбор. Так что не стану лезть и создавать толчею на подходе к женихам.

– Прошляпишь свое счастье, – вздохнула Марианна Генриховна. – И не ешь после шести! Тебе это точно шансов не прибавит!

– А почему после шести есть нельзя? – Любопытная девочка дернула Таню за подол и требовательно уставилась, ожидая ответа.

– Женщина, которая ест после шести, превращается в тыкву, – объяснила Караваева.

– Ух ты! Надо будет кого-нибудь из папиных теть накормить и посмотреть, как она в тыкву превратится. А то ходят и ходят, – обрадовалась девочка.

– Ничего себе папа, – усмехнулась Таня. – Ну, попробуй! Только ее долго придется кормить. Тыквами становятся не сразу.

– Жаль, – приуныл ребенок.

– А, вот ты где! – раздался сзади сочный бас, и Татьянину знакомую подхватил на руки сухощавый мужик с соломенными усами и гусарской выправкой. Гусарской, потому что ноги у него были кривые, а спина – прямая, словно к позвоночнику примотали шест.

– Нашел тетю? – невинно поинтересовалась девочка. – Или еще тут сидеть? Нам скучно! И бутерброды закончились.

– О, так вы жених, – развеселилась Татьяна. – А я гадаю, кто в этом кривом эскадроне четвертый. Деда видела, двух заморышей видела, а вас упустила.

– Люблю прямолинейных дам, – приосанился усатый. – Будем знакомы: Степан. Это Лиза, моя дочка. А вы?

– А я Татьяна. Меня сюда на смотрины позвали.

– Да, Марианна любит это дело, – кивнул Степан. – И как, вы себе кого-нибудь нашли?

– Да, решила взять шефство над дедом, – сострила Таня. – Он тут самый неперспективный, а я всегда заступалась за слабых.

– Это хорошо. Но дед слишком пожилой для вас. Я лучше. Моложе, перспективнее.

– Да, – растерялась невеста. – То, что моложе, в глаза бросается.

– Так что, по рукам?

Чувствуя себя так, словно сбывала бракованный пиджак, Татьяна с сомнением произнесла:

– По рукам.

– Но я вижу, вас что-то смущает, – заметил кавалер, которому, вероятно, не понравился ее тон.

– Меня смущает стремительность сближения, – призналась Караваева, с трудом подобрав слова. – Обычно за мной долго ухаживают.

Уж если набивать себе цену, так сразу!

– К чему эти приседания? – удивился Степан. – Я вам нравлюсь, вы мне нравитесь! Мы взрослые люди. Давайте экономить время. Жизнь коротка.

– Однако, – пробормотала Татьяна, осознав, что Степан уже вытолкал ее на лестницу и ведет за руку. С другой стороны от папаши шла Лиза. – Вы уж не генерал ли, часом?

– Нет, майор. – Он посадил дам в старенькую иномарку и аккуратно захлопнул дверцу. – Ну-с, поехали!

– Интересно, а сколько тебя надо кормить, чтобы превратить в тыкву? – покосилась на Татьяну Лиза, прищурившись.

«Во я попала!» – изумилась Таня и впечаталась затылком в подголовник.

Машина рванула вперед, унося ее в новую жизнь.


– Танька, ты где ходишь? Личную жизнь организовываешь? – шипела в трубку Валентина.

– Ну, типа того, – зевнула она, настороженно обозрев незнакомую комнату. – А сколько времени?

– Утро! Тань, если ты не хочешь Ромку проверять, так и скажи!

– Чего ты орешь? Что случилось?

– Караваева, ты зачем его отравила? Я, конечно, не хочу, чтобы он по бабам бегал. И даже допускаю, что с поносом он ближайшие пару дней никуда не побежит! Только он обещал ко мне приехать, а теперь не приедет! Из-за тебя!

– Ой, пирожки! – Татьяна испуганно села в кровати, покосившись на пустое, смятое место рядом. – Валь, я больше не буду. Это я пирожками его накормила.

– С чем пирожки-то были? С бледными поганками? У меня мужик не помрет?

– Валь, чего ты заводишься? У метро купила. Не сама же пекла! А как мне еще объяснять, зачем я к нему хожу?

– Фантазию надо развивать, – посоветовала Валентина. – Ты можешь прийти за книгой, за выкройкой, денег в долг взять. Например, скажи, что я тебе выходное платье согласилась одолжить.

– Ты там перегрелась, Фуфаева? Ты меня примерно помнишь? Где я, а где твое платье?! Я же в нем утону!

– Не хами. Не такая уж у нас большая разница!

– Это ты не хами. Ладно, обещаю больше твоего благоверного не травить. Какой у него нежный организм оказался! Надо водки больше пить. Кстати, в следующий раз я могу ему не пирожков, а водки принести.

– Ага, паленой, – мрачно буркнула Валентина. – И вместе с ним выпить. Тань, давай без экстрима.

– Ладно, я подумаю, как быть. А чего у тебя бабка молчит?

– Прибила я ее, – зевнула Валя. – Так что ты там поаккуратнее с Ромой, а то и до тебя доберусь.

– Ишь ты, шутница, – вздохнула Татьяна, вешая трубку. Пора было заниматься своей жизнью.

За закрытой дверью верещала Лиза и что-то басил Степан. Поозиравшись и поняв, что накинуть на себя нечего, она суетливо оделась в рабочий костюм и отправилась на разведку.

Степан воодушевленно драл ребенку волосы мелкой металлической расческой, а Лиза размазывала слезы и жалобно причитала.

– Вот, – обернулся он к Татьяне. – Не дает нормально причесать!

– Ты бы еще пуходеркой ребенка чесал. – Татьяна забрала у него из рук орудие пыток и спросила: – Ничего другого нет?

– Другим не расчешешь, – отрезал папаша.

– Мамина есть, – пискнула Лиза. – Щетка.

– Давай щетку.

Через несколько минут счастливый ребенок уже смотрел мультики, а довольный Степан восседал за столом, подкручивая усы. Он орлом поглядывал на Татьяну и поигрывал бровями. Поскольку сесть ей не предложили, значит, чего-то ждали.

– Долго спишь, – наконец бодро оповестил ее хозяин.

– Да, это я люблю. А чего в выходной-то не поспать?

– Согласен. Ну что? Будем завтракать?

У Татьяны в желудке урчало и постанывало, так что идея ей понравилась. Но, судя по тому, что отставной майор даже не дернулся в сторону плиты, угощать он ее не собирался.