— Ну как, Лейси? — хрипло пробормотал он в ее полуоткрытые губы.

— А где тут ездят верхом?


Спустя полчаса, осторожно выпутывая светлые пряди волос Лейси из ветвей, Майкл сказал:

— Лейси, когда ты рядом со мной, привычный ритм моей жизни нарушается.

— Ты же сам говорил, что тебе нравится, когда мои волосы распущены и развеваются по ветру, — с улыбкой ответила она. Эту ветку Лейси заметила не сразу, а лишь оказавшись под ней. Она ехала на рослом охотничьем жеребце, править которым было не так уж легко. Кроме того, Майкл сам настаивал, что все это необходимо — «Лютеция», опера, а теперь верховая езда. При первой встрече он кружил ее по пентхаузу под звуки вальса из «Доктора Живаго».

«Разве можно забыть такой вечер?» — думала она, разглядывая его длинные густые ресницы, пока Майкл осторожно освобождал очередную прядь ее волос из спутавшихся ветвей.

— Я плохо держусь в английском седле. Дома папа всегда позволял нам пользоваться ковбойскими седлами.

— На Лонг-Айленде? — сверкнул Майкл глазами из-под черных бровей.

— Мы с сестрами всегда хотели быть ковбоями. Точнее, бандитами, — рассказывала Лейси, в двадцатый раз натягивая поводья, чтобы по милости жеребца не лишиться волос. — Все остальные девочки в Ист-Хэмптоне брали уроки верховой езды, у них были модные английские сапожки для верховой езды, черные жокейские кепочки и сюртучки от «Лорда и Тейлора». Но у моего отца тогда на это не было денег, так что мы с сестрами слонялись по округе в старых джинсах и ковбойских шляпах, старательно подражая Клинту Иствуду. Папа купил нам ковбойские седла. А на следующий год моя старшая сестра Фелисия стала королевой домоводства, а еще через год — кандидаткой на титул «Мисс Вселенная», и походить на Клинта Иствуда стало довольно трудно, — развела Лейси руками.

— Но ты прекрасно держишься в седле, — он улыбнулся, — когда не виснешь на деревьях. А каким образом твой отец оказался без денег? Мне помнится, ты говорила, что он адвокат. — С этими словами Майкл высвободил из ветвей последнюю прядь волос.

— Он прекратил свое участие в крупной адвокатской фирме на Манхэттене. — Лошади столкнулись, и Лейси оказалась лицом к лицу с Майклом. — И затем не очень удачно вложил деньги; в итоге пришлось перебраться обратно в Ист-Хэмптон, где папа и открыл небольшую юридическую контору. Со стороны мы как будто преуспевали — большой дом, прислуга, — но на самом деле все обстояло совсем не так. Мы действительно нуждались в деньгах и вещах, полученных в качестве призов на конкурсах красоты, хотя избегали рассказывать об этом окружающим.

Майкл Эскевария будто родился в седле; Лейси еще ни разу не видела человека, который бы так хорошо ездил верхом. В журнале «Народ» сообщалось, что в юности Майкл работал конюхом; будучи бездомным, он и спал в конюшне. Неудивительно, что он так хорошо держится в седле. Что же касается того, как три красивые девочки Кингстоун боролись ради награды за титул королевы красоты, вряд ли есть смысл рассказывать Майклу Эскевария. Он-то отлично понимает, что такое отсутствие денег.

— Когда я стала фотомоделью, папа велел мне откладывать заработанные деньги в банк, на учебу в колледже. Первые годы я неплохо зарабатывала. — Наконец, выехав из дубовой рощи, Лейси пришпорила коня, послав его в галоп.

— Догоняй! — внезапно выкрикнула она, оглянувшись через плечо.

На отсутствие реакции Майкл пожаловаться не мог, но на сей раз замешкался, задержавшись на месте. Затем его белые зубы сверкнули в озорной улыбке, и Лейси поняла, что погоня началась.

Лошади мчались по нарядному осеннему лесу, шурша опавшей листвой. Угодья Майкла Эскевария простирались на много миль по полям и пастбищам, кое-где пересекаемым извилистыми проселками; земельный участок был просто грандиозен, особенно если учесть его близость к Нью-Йорку, где любой клочок земли стоил буквально целое состояние.

Для того чтобы управлять жеребцом, лавируя между деревьями на извилистой тропе среди внезапно вырастающих каменных изгородей вокруг пастбищ, требовалось немалое мастерство. По доносящемуся сзади топоту Лейси догадывалась, что Майкл уже близко. Ее жеребец то и дело взбрыкивал, стараясь освободиться от узды, и Лейси стоило больших трудов удерживать его. Уже в последнюю минуту она услышала тревожный крик Майкла, увидела стремительно надвигающиеся закрытые ворота пастбища и подалась вперед, сжав коленями бока скакуна.

Конь плавным движением взмыл вверх, перелетел через ворота и каменную стену, лишь на мгновение замедлив бег, когда оказался на идущем вниз склоне. Быстро натянув поводья, Лейси остановила его. Вороной Майкла приближался с громовым топотом.

— Черт возьми! — рявкнул Майкл. Лейси показалось, что лицо его слегка побледнело. — Ты что, сумасшедшая? А может быть, ты специально это делаешь?! Ты… ты же не знаешь, что с той стороны стены! — Успокаивая своего вороного, вскидывающего голову, Майкл мрачно признал: — Ты прекрасная наездница. Иначе не смогла бы взять это препятствие.

— О, ему очень нравится брать барьеры, не так ли? — сияя от восторга, сказала Лейси, наклонившись и похлопав коня по шее. — Пожалуй, охотничьи скакуны мне по душе. Да и английские седла не так уж плохи.

— Лейси! — Серые глаза Майкла приняли какое-то необычное выражение. — Если я когда-либо позволю тебе…

— Что, Майкл? — вкрадчиво спросила она, любуясь тем, как он выглядит. — Позволишь что?

— Мне кажется, — он не сводил с нее глаз, — что ты либо сумасшедшая, либо у тебя больше мужества, чем у большинства мужчин. Ты не похожа… ни на одну знакомую мне женщину, поверь мне. — Положив руку на луку седла, он склонился к Лейси. — Я по-прежнему не понимаю, почему родители позволяли тебе творить, что только вздумается.

— Ох, Майкл, что ты этим хочешь сказать? — вздохнула Лейси.

— Профессия фотомодели чертовски трудна и опасна для молодой девушки, — отрывисто бросил он. — Даже для такой… независимой, как ты. Лейси, почему родители не уделили тебе чуть больше внимания? Ты же знаешь, какие волки охотятся за красивыми женщинами, — не унимался он. — Они ведь и тебя подстерегали, я прав, да?

— Так тебя это волнует?! — воскликнула она. — Боже милостивый, Майкл, я могла сама позаботиться о себе. Все обстояло не так скверно, как тебе кажется.

Убирая волосы с лица, Лейси сообразила, что сейчас не самая подходящая минута для рассказа о происшествии с Питером Дорси. Лошади беспокойно приплясывали, норовя опять сорваться в галоп.

«Да настанет ли когда-нибудь эта подходящая минута?» — в отчаянии подумала Лейси.

Обед на двоих был накрыт в небольшой комнате в стиле Тюдор, перед потрескивающим в камине огнем, а не в столовой для официальных приемов. Ощущение уюта, удаленности от всего мира придавал моросящий во дворе дождик. К обеду Майкл переоделся в смокинг «Сэвил Роу», пробудивший в ее душе целый шквал воспоминаний. На Лейси были бежевые крепдешиновые брюки с бежевой шелковой блузкой и черный бархатный жакет из магазина Альтмана. Тошнилке было дозволено присутствовать в комнате во время обеда, но, когда дворецкий наполнял бокалы «Ауфштадлер-Реном» урожая семьдесят восьмого года к pateencroute[10] из утиной печени, добермана охватил приступ отчаяния. Он сожрал лежавший на кофейном столике журнал «Тайм» и тотчас же исторг его на лежавший перед камином коврик из овчины.

— Терпеть не могу неврастеников, — произнес председатель совета директоров, холодно взирая на добермана. — Вообще-то этот коврик имеет совсем другое назначение.

— Немного холодной воды и порошка для мытья посуды… — поспешно начала Лейси, но Майкл уже встал из-за стола, отшвырнув стул.

Великан в смокинге «Сэвил Роу» подошел к двери, распахнул ее и энергичным жестом указал на коридор. Поджав хвост, Тошнилка кротко вышел из комнаты.

— Как тебе это удалось?! — воскликнула Лейси. — Невероятно! Я ни разу не видела, чтобы Тошнилка вел себя как положено, особенно когда ему велят что-то сделать!

— Устрашение, — буркнул Майкл, возвращаясь к поданному дворецким супу из курятины. — Этот корпоративный прием почти безошибочен.

К несчастью, во время бифштекса а-ля Веллингтон они затеяли громкий спор о внешней политике республиканцев.

— Да о чем ты говоришь? — в конце концов крикнула рассерженная Лейси. — У республиканцев нет никакой внешней политики и никогда не было! Боже милостивый, тут и говорить не о чем!

Пристально взглянув на нее, Майкл спокойным тоном произнес:

— Лейси, никто не спорит со мной подобным образом, кроме тебя.

Лейси ответила ему таким же взглядом:

— Это оттого, что меня нисколько не пугают твои корпоративные приемы!

Но спорить ей тут же расхотелось. Вместо этого Лейси начала длинный рассказ о том, как ее средняя сестра Шерити подожгла крышу родного дома самодельной ракетой, начитавшись книжек о жизни доктора Годдарда[11].

— Тогда, — пояснила Лейси, — никто еще и не догадывался, что Шерити собирается стать астрофизиком.

Лейси начала рассказывать о том, как ист-хэмптонские пожарные мчались к парадному крыльцу их сада через клумбы с розами, а Майкл смотрел на нее с тем же странным выражением лица.

— Обычно застольные беседы с большинством женщин кажутся мне пыткой, — не к месту перебил он Лейси.

— А я-то думала, тебе интересно послушать о моей семье, — вздохнула она. — Я это рассказывала, чтобы поднять тебе настроение. Ладно, я могу и помолчать. А что уж такого мучительного в беседах с женщинами?

— Скука, — бесцветным голосом изрек он. — Но они хоть в спор не лезут.

— Значит, ты хочешь вернуться к обсуждению республиканцев или послушать о моей сестре Шерити. Если о сестре, тогда я продолжу. Она уже получила степень доктора, занимаясь астрофизикой, и, наверно, станет астронавтом, единственным астронавтом, принимавшим участие в борьбе за титул «Мисс Америка» в 1980 году.

Подняв брови, он пару секунд молча смотрел на Лейси.

— Ты поражаешь меня, — сказал Майкл. — Никак не пойму, когда тебя следует воспринимать всерьез. Мне очень понравился рассказ о твоей сестре. — Он полез в карман смокинга и достал серебряный портсигар. — Продолжай.

— Неправда. На самом деле тебе он вовсе не понравился. — Она не подымала глаз от тарелки. — Я не понимаю, Майкл, с какой стати ты все время продолжаешь меня подбадривать, если это так выводит тебя из состояния равновесия?

Он закурил сигару и выпустил длинную струю дыма, продолжая разглядывать Лейси.

— Меня это вовсе не выводит из себя, — наконец изрек он. — На самом деле, я едва дышу от восторга, дожидаясь, когда смогу услышать еще что-нибудь о первой «Мисс Америка в космосе». — Увидев, как напряглась Лейси, он торопливо добавил: — Если это рассказываешь ты.

— Хм-м, — отозвалась она, но на самом деле почувствовала себя лучше.

После обеда Майкл предложил ей осмотреть его коннектикутский особняк. Лейси пришла в восторг от столовой, библиотеки и кухни на первом этаже, буквально сверкавшей чистотой. Обстановка, сохранившаяся от прежних владельцев, оказалась разностильной, но довольно уютной. Лейси надеялась, что Майкл Эскева-рия не станет превращать дом в дорогие ультрасовременные апартаменты; но, как только он раскрыл рот, надежды ее рухнули.

— Мой друг дизайнер, — сказал Майкл, — вскоре собирается заняться новым оформлением особняка.

Лейси почему-то заподозрила, что этот друг-дизайнер — женщина.

«Настало время действовать, — решила она. — Надо огорошить Майкла радостной вестью, что я люблю его, а уж там видно будет».

На втором этаже были расположены спальни с окнами, выходящими на английский парк, с поблекшими ситцевыми шпалерами на стенах. Затем Майкл показал ряд свежевыкрашенных и еще не обставленных комнат, находящихся в глубине дома.

— О, как мило! — воскликнула Лейси, входя в просторную светлую комнату, где на одной из стен была нарисована пастелью радуга в стиле Питера Макса. — А что будет здесь?

Сама она сразу предположила, что это будет комната для игр.

— Детская, — бросил Майкл, закрывая дверь.

В коридоре Лейси задержалась, чтобы взглянуть на Майкла. Смокинг он снял еще внизу, в каминной комнате. Теперь рукава его дорогой рубашки были закатаны по локоть, открывая взору сильные загорелые предплечья, напоминающие о первых шагах его карьеры в качестве портового грузчика и строительного мастера. Лейси мечтательно отметила, что сейчас он выглядит особенно привлекательным — черные волосы лежат волнами, а серые глаза сияют, сгущающийся сумрак несколько сгладил его резкие черты.

— Дети? — шепнула она. Какая замечательная мысль! Она вполне соответствует желанию самой Лейси.

— Это на будущее, — отозвался Майкл.

«Чудесно, — подумала Лейси. Теперь она не сомневалась, что любит Майкла Эскевария сильнее, чем способна полюбить любого другого мужчину на свете. От переполняющих душу чувств глаза ее засияли, словно звезды. — Я смогу сделать его счастливым. Красивый дом… А теперь еще и дети… Он пока не знает этого, но я смогу дать ему все, о чем он мечтал».