* * *

И хоть под видом заботливого друга и «жилетки» пытался прорваться за дверь квартиры Мишаня, однако… так его и не пустила.

— Поди, пару недель — это еще мой дом, тем более, что за него платила сама лично я. Так что проваливай, — силой надавливаю стальным полотном на пресс рук с другой стороны, игриво пытающихся остановить мою «глупость». — Уходи, Ярцев. А то тебе и твои менты не помогут.

— Ну, Лиль, ну…

— Прошу, Миш. Уйди, а? Если любишь, уйди. Тебя там Ира заждалась.

Скривился, явно проглатывая ругательство. Но еще мгновения, тяжелые, упертые минуты — и поддается. Напор спал.

— Я тебе позвоню, — кидает самоуверенное.

— Прощай, Миш, — живо, силой, с лязгом закрываю дверь.

Обреченно, догорая в жутком поражении, прибиться спиной к холодному полотну — и сползти на пол. Дикое, отчаянное вытье (вперемешку с рыданием), словно проклятого, брошенного стаей волка, вырвалось из моей груди, сокрушая тишину… и надежду.

* * *

К утру всё же доползла до дивана и взгромоздилась на него, дабы наконец-то забыться.

Из сна вновь вырвал меня звонок, вот только на этот раз — уже телефонный.

Нет. Это не был ни Шалевский…. ни даже Ярцев.

Неизвестный абонент.

— Да?

— Здравствуйте, это — Лиля?

— Да, слушаю.

— Это — Света, из бухгалтерии. Помнишь еще такую? — смеется сама над своей шуткой.

Поддаюсь на ее настрой, с натянутым весельем в голосе отвечаю:

— Да, конечно. Что-то случилось?

— Да вот… в шоке от всего, что услышала про тебя. Как он так мог… тебя уволить, главное за что? Ну, ладно, — сама себя резко перебивает. — Разговор не об этом. Дело у меня к тебе есть, я тут кое-что недавно слышала, а теперь вот подсуетилась… и, думаю, тебе эта мысль понравится. Так что жду тебя сегодня у нас тут, тем более за расчетом тебе все равно приходить. И, желательно, до обеда, пока они там все не разбрелись. Добро?

Все еще мнусь в остатках сна, ошарашенности услышанным и внезапностью доброты сей (по сути, малознакомой мне) женщины.

— Добро, — машинально киваю. — Сейчас, только соберусь — и буду у вас.

— Отлично, жду.

* * *

— Короче, слушай, — вкрадчиво, тихим голосом проговорила эта Света (наигранный, или же искренний тон — не знаю) взгляд по сторонам, словно чего-то опасаясь. — Я слышала, что ты же у нас учишься на этой специальности… как ее там, био- что-то там, и аква- что-то там. Верно?

Невольно улыбаюсь.

— Верно. Хотя, — живо осознала, вспомнила я что-то жуткое для себя. — Училась. Пока отстранена. Скорее всего отчислена.

— За что? — удивилась та. — Я думала, ты — хорошистка?

— Ну да. В общем, — махнула рукой, — там свои тёрки были… с преподавателем, — вынужденно солгала, чтобы не воротить здесь еще большие дебри.

— Ну, короче, ладно. Как уже есть. Сама там потом поговоришь, всё объяснишь — может, и так проканает, а там помогут восстановиться и всё наладится. И так, — ткнула на меня пальцем. — Слушай. У меня кое-какие знакомые работают в госструктуре с этим связанной, ну, с экологией. По сути, это же твоя профессия? — продолжила, не дожидаясь ответа. — И им там помощник нужен, место как раз освободилось. Вот… и попытай удачу. Доброе слово я уже замолвила. Осталось лишь только включить твое обаяние, улыбку — и место в кармане. Вот, — протянула мне стикер, — адрес, телефон, время работы. Езжай сегодня же, найди там Лидию Петровну, вот я тебе ее имя тут тоже записала, и поговори с ней обо всем. Пусть покажет, расскажет — а там уже решай, надо тебе это, или пойдешь по нашим, то есть, прежним стопам, или еще куда. Хорошо?

Мило, добро так улыбнулась та. Взгляд в глаза.

Всё еще не могла поверить я своей невероятной удачи.

— Б-благодарю, — невольно запнулась я.

— Да не стоит, — рассмеялась женщина. — Хорошая ты девочка. Вот только дураки тебя окружают. Но что поделаешь, это — жизнь. Крепись, подруга. Авось, дальше будет… проще.

* * *

Судя по всему, лучше, чем замолвленное слово знакомой — рекомендации не существует. И плевать на дипломы (чуть в курсе — и уже хорошо); по сути, во многом разный смысл учебы и направление сей работы, плевать даже на опыт — уже согласны.

Да, зарплата невысокая — и, поперву, только комнату смогу снимать, а не целую квартиру, как раньше, но… уже хоть что-то, а не голодранцем на улицу.

— В общем, милочка, — тычет мне пальцем в какие-то документы Лидия Петровна, — вот тебе адрес. Видишь? — пытливый взгляд мне в лицо, отчего спешно киваю. — Да, далеко, но это — только начало. Там у них как раз проходят исследования. Посмотришь на эти заборы, на анализы, на заполнение документов — и вернешься. Правда, придется день-два там переночевать. Ребята покажут, подскажут. В общем, не пропадешь. А дальше — приедешь, сядешь дома, подумаешь над всем, переваришь увиденное, услышанное — и решишь, надо тебе такая работа, или нет. И, если уже будет «да» — мы подберем тебе более толковый вариант и где-то тут поближе, или, по крайней мере, организуем поездки с группой или выдадим авто. В общем, неважно. Главное сейчас познакомиться воочию со всем и определиться. А дальше — пойдет всё, как по маслу. Бывают премии, бывают задержки с зарплатой, но… соцпакет и прочие льготы. Так что, едешь?

— Ну да, — несмело пожимаю плечами.

— Отлично. На вокзал, билет на Багратионовск, чеки все сохрани. А там тебя встретят. Вам на озеро около поселка Подгорное. Если что неясно, или потеряешься, или еще какие жалобы или вопросы — звони. Номер мой уже знаешь. И да, если устроишься на работу, суточные потом эти оплатим.

* * *

Не знаю, откуда этот сукин сын всё пронюхал, и кто сдал. Или это та же Света? Или, вообще, ее помощь — дело его рук. Но в чем логика? Показательно лишить одного, чтобы дать что-то другое? Пусть хуже, но все же… толковое?

Бред какой-то…

Не знаю, в общем, не успела еще собрать свои вещи, как раздался звонок в дверь.

Затрепетало, защемило сердце, надеясь на чудо…. что это — мой Гоша. Что опровергнет всё, докажет, что я — дура, а он — хороший. Пусть даже, обидится на меня за недоверие, за поездку с Ярцевым. Что угодно, лишь бы…

… но нет. Взгляд в глазок — и замерла. Молчу.

— Я вижу и слышу, что ты там, — рычит, кричит Михаил. — Открывай, поговорить хочу.

— Убирайся, мне некогда. Я спешу.

Или, может, следит за мной?

Взгляд около по стенам. Я как-то раньше о таком не задумывалась. А что, если в квартире жучки? В телефоне — прослушка?

… или еще какой жуткий, мерзкий шпионаж?

На самом деле, он и не на такое способен. Ведь не понаслышке знаю. Черт дери…

Если так, то Ярцев слышал нас Гошей. Слышал… и, может даже, видел.

Идиотия какая-то. Не дай бог.

Фу, как мерзко.

И снова стук. И снова доводит до бешенства.

— Уйди, Ярцев! Уйди, я сказала!

И хотелось бы припугнуть его полицией, вот только… что делать, когда он сам — полиция? Не прокуратуру же звать? Хотя, наверняка, и там друзья.

Ирина? Как бы не смешно было, Ирина и ее отец — единственная доступная мне управа на него. Только при этом, не факт, что не обернется всё против меня. Сколько я планировала свою месть, собирала факты, мысли, схемы, желая не просто обличить этого подонка перед бедной женой, но и пустить под поезд все его наработанные завязки в органах. Сколько я трудилась — и всегда приходила к выводу, что одна оплошность — и меня, если не посадят, то застрелят где-то в лесу.

С беременностью Ирки я многое сожгла, уничтожила. Единственные стоящие доказательства — в моей голове. И то, это решается простой пулей… в лоб.

И вновь тарабанит, да так, что даже соседи уже начинают возмущаться. Козлина. То его порой неделями не дождешься, то теперь — каждый день здесь торчит.

Поддаюсь — обреченно открываю дверь. Взгляд в глаза.

— Че надо?

* * *

— Миша, я тебе сотый раз повторяю, я сама справлюсь. Доеду куда мне надо, а ты — вали на все четыре стороны. Сходи коляску, там, выбери, или кроватку. Ползунки, на худой случай.

— Лиля, харе. А?

Пристальный взгляд своему истязателю в глаза.

— Чего ты перья топыришь? — продолжает. — Не звонил же, да? Я, надеюсь, ты поняла вчера — кто он и что заслуживает. Одумайся, прошу.

— Ярцев, если ты опять за свои сопли сейчас возьмешься, то вали по добру по здоровью, пока я тебе всё лицо не расцарапала. А то это уже сложно будет объяснить твоей жене и тестю.

— Ну, чего ты рычишь? Так хочется на автобусе черт знает куда ехать?

— А ты откуда знаешь, куда мне ехать? — обмерла, уловив ниточку.

— Да не знаю куда, но с такими баулами, вряд ли где-то тут по городу или за ним, в переделах пары километров.

Скривилась я, проиграв, так и не раскрутив клубок.

— Странно, что ты, вообще, не спрашиваешь, почему и куда еду.

— Почему странно? — внезапно как-то издевательски искренне произнес. — Я слышал, что кто-то там тебе с работой вроде помог. Что ж, рад. Вопреки всему, действительно, рад. Хорошее начало. Самостоятельность тебе к лицу. Но всё же… позволь помочь.

* * *

… поддалась.

Ярцев клятвенно обещал не распускать руки, не приставать, и, вообще, закрыть старые темы.

А-ля друзья. А-ля просто знакомые.

Знаю, что вранье. И, тем не менее, почему-то ведусь.

Наверно потому, что это — единственный способ, что-то коварное и тайное… узнать о своем загадочном «ФСБшнике», будь он праведником, или (что скорее всего стоит ожидать) грешником… по отношению ко мне.

Усесться на переднее кресло, рядом с водителем. Живо пристегнуться, податься немного вперед, сложить руки на приборную панель и умостить голову сверху. Сон. Сейчас спасет меня… только сон.

* * *

И снова звонок. Что за странная привычка последнее время будить меня не звоном будильника, а чьим-то настырным, причем (согласно традиции) не очень-то приятным, странным вниманием? Машинально протереть очи, прогоняя остатки сна, и нырнуть в карман кофты, достать надоедливый телефон.

(быстрый, косой взгляд украдкой водителя, Ярцева, в мою строну, а именно в экран аппарата)

— Кто там?

Обмерла я, всматриваясь в пугающую надпись.

— Он, что ли? — гаркнул (явно не совладав с собой), но тут же переменился тон, окутываясь ложью. — Проснулся наконец-то, что ли, кавалер хренов?

Смеется.

А я всё еще таращусь на экран и не могу понять, что делать. Что хочу (на самом деле), что надо бы сделать. Хотя, что гадать? Надо поговорить, непременно надо. Выяснить всё. Кинуть правду в лицо и посмотреть на реакцию. Но не по телефону же всё это делать?… да и не в присутствии Михаила.

(короткий, с опаской и желанием оценить истинные эмоции нервного «бывшего», взгляд на Ярцева — в глазах так и бурлят страсти, мешаясь с исступлением)

— Че сидишь, ждешь? Или ты после всего еще… побежишь за ним? В надежде, что одумается?

Скривилась невольно, чиркнула зубами.

— Но поговорить-то… нужно, — причем сказала это больше сама себе, в голос. Хотя нет, и ему — дав понять, указав на свое место.

— О чем? — гневно рявкает (нервно брызгая слюной). — Скотина он редкостный, а ты всё ведешься, как школьница.

— А ты уж… святой человек? — язвлю, пристальный взгляд на своего собеседника.

Злобно стискивает зубы.

— Только не ровняй нас. Не смей, — колкий, яростный взгляд на меня.

И снова запиликал телефон, по-моему, взывая, уже не так к общению, как к взрыву между нами с Мишей.

— Дай его сюда, — вдруг вырывает из моих рук и убирает подальше (в левый угол).

— Э-э, ты чего? — заревела я и кинулась на гада. Но тот игнорирует, держит на себе мои злобные удары (едва покачиваясь) — живо зажимает кнопку выключения и полностью тушит аппарат. — Ты больной, да? Какого хрена лезешь?

— Останешься одна у себя там… в палатке, или где ночевать собралась, не знаю, сюсюкай и стелись перед ним сколько хочешь, а при мне — не смей! — злобный, разъяренный взгляд в глаза. Секунды — и получив в ответ безучастие, вновь переводит взор на дорогу.

— Вер-рни телефон, — из последних сил рычу, сдерживая истерику.

— Приедем — верну.

— Миша, — иду на принцип. — Хватит мною командовать. Это ты напросился со мной, вымолил даже, а не я. Очнись. Так что БЫСТРО. ВЕРНУЛ. ТЕЛЕФОН.

— Вернуть? — гневно кивает головой. Глаза в глаза.