Джейсон Томас - Шампанское

На белоснежных шелковых простынях уродливо выделялось причудливо расплывшееся коричневатое пятно туши для ресниц. Взглянув на него, Баффи Сарасота горько всхлипнула:

— Черт побери! О черт…

Перевернувшись на спину, она уставилась в зеркальный потолок над своей роскошной постелью. Густые золотисто-каштановые волосы шелковой волной накрыли мягкую подушку.

— Ну, надо же… Он единственный мужчина, которого я по-настоящему хочу, и вот теперь навсегда потеряла его, потому что вела себя, как последняя шлюха!..

Застонав, она сжала кулаки с такой силой, что длинные ухоженные ногти впились в нежные ладони.

Всего несколько часов назад она была самой счастливой фотомоделью во всем Нью-Йорке. Уже первые шаги на этом поприще принесли ей ошеломляющий успех и как следствие длительный контракт с одним из известнейших во всем мире модных журналов. Вдобавок она по уши влюбилась в фотографа по имени Закери Джонс, к которому с самого начала почувствовала сильное влечение. Баффи Сарасота всегда знала, как соблазнить мужчину. Она отлично разбиралась в тонкостях секса и никогда не упускала возможности воспользоваться этим к своей выгоде, поэтому имела вполне заслуженную репутацию богатой техасской девицы, обожающей трахаться направо и налево. У нее было столько мужчин, что Баффи уже давно потеряла им счет. Однако с Заком с самого начала отношения стали складываться совершенно иначе. К немалому удивлению Баффи, он не потащил ее в постель в первый же вечер, как это делали прежде все знакомые мужчины. Он говорил с ней, и ей было интересно его слушать! Она чувствовала, что нравится ему не только как объект сексуального удовлетворения. Зак разговаривал с ней как с другом, а не как со смазливой, глупенькой нимфеткой, годной лишь для постельных утех. Он интересовался ее мечтами и жизненными устремлениями, чего не делал до него ни один из многочисленных приятелей Баффи. На какой-то миг она даже заподозрила, что Зак, должно быть, гомосексуалист. Но когда, он, наконец, решился обнять и поцеловать ее, Баффи отбросила это нелепое предположение. До сих пор она все еще не могла забыть этот короткий жгучий поцелуй, мгновенно заставивший напрячься все ее тело.

Баффи снова расплакалась.

Поначалу все шло так хорошо! Вечером она зашла в фотолабораторию, где Зак увлеченно проявлял и печатал ее снимки, сделанные для разворота модного журнала. Войдя в темное помещение, едва освещенное призрачным красноватым светом специальных ламп, Баффи остановилась, залюбовавшись мужественным профилем Зака. Ей нравилось наблюдать за его творческой работой, потому что в этот момент она ощущала себя частью жизни Зака.

Обернувшись, он увидел Баффи.

— Ты просто восхитительна!

Потом приблизился к девушке и приподнял ее на вытянутых руках, уверенно сжав большими ладонями узкую талию.

— Ты великолепна! Неотразима! Фантастически красива!

— Ах, Зак… — счастливо выдохнула Баффи и тихо засмеялась низким грудным смехом.

В этот момент их губы невольно соприкоснулись. И тогда Зак стал целовать ее в уголки рта, шею. Его дыхание становилось все более шумным и прерывистым. Баффи отвечала на его поцелуи с таким жаром, словно изголодалась по мужской ласке. Потом ей показалось, будто она теряет сознание от внезапно охватившей ее настоящей страсти, совершенно не похожей на ту, что Баффи всегда старательно имитировала с другими мужчинами. «О Боже! — пронеслось у нее в голове. — Сделай так, чтобы и Зак почувствовал ко мне такую же страсть!»

— Ты даже представить себе не можешь, что для меня значишь, — хрипло прошептал Зак, — мне так много нужно тебе сказать…

В этот момент Баффи думала только о том, что готова на все, только бы удержать возле себя этого мужчину. Ее внезапно охватила паника. «Я должна дать ему то, чего он хочет, — подумала она. — Нельзя его потерять! Я отлично знаю, как доставить мужчине удовольствие, разве не так?»

Баффи и впрямь в совершенстве владела техникой секса, поэтому решила сразу взять быка за рога. Не прерывая страстного поцелуя, она уверенным движением сделала то, что уже делала бесчисленное множество раз перед другими мужчинами, — расстегнула молнию на своем сарафане без бретелек. Обтягивающий лиф тут же сполз с ее груди, и через секунду пестрый ворох ткани упал к ногам девушки, открывая взору гибкое, совершенное тело.

Баффи почувствовала, как Зак тут же напрягся. Богатый опыт общения с мужчинами подсказал ей, что он, должно быть, ощутил мгновенную эрекцию. Опустившись на одно колено, она принялась расстегивать молнию на его брюках.

Неожиданно Зак резко отстранился от нее.

— Ты ничего не поняла, — едва слышно проговорил он. — Я действительно отношусь к тебе очень серьезно, а ты ведешь себя так, словно перед тобой очередной любитель поразвлечься с красоткой. Господи, зачем ты стараешься продать себя?

— Я только хотела сделать так, чтобы тебе было хорошо со мной, — растерянно пробормотала Баффи, сдерживая подступающие слезы. — Я знаю, как доставить мужчине удовольствие. Сейчас ты сам в этом убедишься… Тебе понравится, обещаю… — лепетала она, стоя совсем нагая в сумеречном красноватом свете фотолаборатории.

— Я для тебя… значит, я всего-навсего еще один… — запинаясь, пробормотал Зак, не сводя глаз с ее прекрасного обнаженного тела. — Да, ты мне нравишься, даже больше, чем нравишься… и тебе самой хорошо известно… О Господи, я сам не знаю, что говорю. Я не понимаю тебя…

— Разве ты не хочешь меня? — простодушно спросила Баффи, протягивая руки к совершенно смутившемуся фотографу.

— Хочу, но не так! Я хочу тебя такой, какая ты на этой фотографии, но не ту шлюху, что стоит сейчас передо мной!

При этих словах Баффи вздрогнула, словно от пощечины, и фотограф горько пожалел о сказанном.

— Извини…

Всхлипнув, Баффи быстро оделась и побежала к лифту. Ей хотелось поскорее забыть об этих жестоких словах, скрыться от мужчины, которого она уже успела полюбить. Войдя в бесшумно раскрывшуюся перед ней кабину лифта, она нажала на кнопку нужного этажа и в бессильной ярости ударила кулаком о стену.

— Я и впрямь ни на что не гожусь, — пробормотала Баффи сквозь слезы. — Отец прав, я… я…

Всхлипывания перешли в настоящие рыдания.

Девушка даже не подозревала, что в это самое время несколькими этажами ниже Зак тщетно барабанил в двери лифта, закрывшиеся перед самым его носом. Он делал это с такой неистовой силой, что до крови разбил костяшки пальцев.

И вот теперь, в четыре часа утра, Баффи Сарасота уныло разглядывала пятна от туши для ресниц, оставшиеся на белоснежных шелковых простынях, а внизу, рядом с шикарным отелем, где она поселилась, Зак в этот самый момент припарковывал огромный фургон, целый дом на колесах, служивший ему и девушке офисом и комнатой отдыха во время длительных и совершенно выматывающих съемок на натуре. Это гигантское сооружение на колесах они покинули лишь несколько часов назад. Вообще-то фургон периодически арендовали группы рок-музыкантов, поэтому он был оборудован бортовым компьютером, позволявшим выводить световые надписи на крыше и по бокам.

Чтобы попасть в здание отеля, Заку пришлось дать швейцару стодолларовую банкноту. Продажный блюститель порядка едва успел отскочить в сторону, когда Зак опрометью бросился к лифтовому холлу.

Через несколько минут он уже барабанил в дверь апартаментов Баффи.

— Открой, Баффи! Я вел себя как последний дурак! Мы оба вели себя как идиоты! Открой дверь! Черт побери, открой мне!

Вскочив с постели, Баффи бросилась к тяжелой входной двери. Дрожащими от радостного волнения пальцами она начала отпирать многочисленные задвижки и электронные запирающие устройства.

— Открой дверь, Баффи! — снова крикнул Зак.

— Уже открываю, милый, — откликнулась из-за двери Баффи. В спешке она забыла отключить сигнализацию внутренней охраны отеля, и когда, наконец, дверь перед Заком распахнулась, на первом этаже в помещении охранников тревожно замигала лампочка с номером ее апартаментов.

Стоя в дверях, Зак выдохнул:

— Я люблю тебя!

— Повтори еще раз, — попросила Баффи.

— Разве ты не расслышала? Я люблю тебя всю, какая ты есть, с головы до пят! Я…

На этом Заку пришлось прервать свою взволнованную речь, потому что Баффи, притянув его к себе, начала горячо целовать. Пока они стояли в дверях, в холле бесшумно раскрылись створки лифта, и из кабины решительно вышли два здоровенных охранника. Не прерывая поцелуя, Баффи махнула им рукой, и они, молча, ретировались.

В следующую секунду Зак подвел Баффи к огромному, от потолка до пола, окну ее роскошных апартаментов. Внизу, по крыше фургона, неустанно бежала светящаяся строка:

«Баффи… Я люблю тебя… Баффи… Я люблю тебя… Баффи… Я люблю тебя».

Потом крыша фургона вспыхнула красным светом, и на бегущей строке появились новые слова:

«Ты согласна выйти за меня замуж?»

— Ну, что скажешь? — взволнованно спросил Зак, глядя в глаза Баффи и пытаясь прочесть в них ответ. — Согласна?

Баффи Сарасота была счастлива! Нет, теперь ее уже звали Баффи Джонс, миссис Закери Джонс. Она невольно улыбнулась при воспоминании о том, как в Винчестере, штат Виргиния, тамошний мировой судья, выписывая свидетельство о браке, недоверчиво переспросил, как ее зовут. Очевидно, он полагал, что названное ею имя Баффи есть не что иное, как милое семейное прозвище.

— Голубчик, — нараспев промурлыкала она в ответ, — меня зовут Баффи. Именно так меня назвали в Далласе в день моего рождения, и именно так меня зовут по сию пору.

Спустя несколько минут Баффи из Далласа превратилась в миссис Закери Джонс из Манхэттена.

Это случилось всего четыре дня назад, но для Баффи Джонс эти четыре дня значили больше, чем вся ее предыдущая жизнь.

Мечтательно улыбнувшись, она откинулась на обитую велюром спинку удобного сиденья «виннебаго».

Еще в прошлый четверг Баффи была взбалмошной, вконец избалованной дочерью одного из техасских миллионеров — а может, даже миллиардеров, которую интересовали только мужчины, да и то лишь с точки зрения их сексуальных возможностей. Что и говорить, она всегда нравилась мужчинам. Они откровенно восхищались ее золотисто-каштановыми густыми волнистыми волосами до плеч, большими — и притворно-наивными — зелеными глазами, красивым гибким телом и в особенности тем, что эта девушка всегда соглашалась предоставить им возможность поближе познакомиться с пышной грудью, стройными ножками и той многоопытной частью ее тела, которая скрывалась между упругими бедрами.

С появлением Закери Джонса ее жизнь круто изменилась.

— Я люблю тебя, милый, — сказала Баффи, наклоняясь к сидевшему за рулем мужу и осторожно проводя длинными, покрытыми ярко-красным лаком ногтями по слегка вздувшемуся бицепсу на его сильной руке.

Хотя Закери Джонс никогда не признался бы в этом даже самому себе, неотъемлемой чертой его характера было тщеславие. Впрочем, внешне он производил впечатление человека скромного и нетребовательного к окружающим.

Апрель в Виргинии выдался холодным, тем не менее Зак все же надел лишь плотно облегавшую его мускулистые руки и грудь рубашку-поло с короткими рукавами. Это была его излюбленная одежда. Как правило, он носил тесные джинсы, поскольку фотограф, успешно работающий в сфере модельного бизнеса, вовсе не обязан выглядеть по последнему слову моды. Между прочим, Закери Джонс с его густой гривой черных блестящих волос, голубыми глазами, отлично развитым телом и неизменно благожелательной улыбкой смотрелся в джинсах и рубашке-поло гораздо лучше, чем большинство богатых ньюйоркцев в дорогих костюмах, сшитых на заказ модными кутюрье.

Зак сознавал свою мужскую привлекательность, но никогда не подавал виду, что знает об этом, и не демонстрировал всем и каждому уверенность в собственной неотразимости. Десять лет назад, приехав в Нью-Йорк из небольшого городка Андовера, штат Огайо, он действительно был скромным и весьма наивным юношей. Жизнь в Нью-Йорке и попытки сделать карьеру в жестоком мире модельного бизнеса превратили его в весьма эгоистичного космополита, хотя внешне Зак ничуть не изменился — та же скромность и наивное выражение глаз.