— Ты еще не устал сидеть за рулем? — спросила Баффи.

— Конечно, устал, — улыбнулся Зак. — Если хочешь, остановимся и передохнем.

О да! Баффи очень хотелось остановиться и… передохнуть. Это случалось с ней уже трижды с тех пор, как они выехали из Винчестера, имея на руках свидетельство о браке, на котором еще не успели высохнуть чернила.

Она любила Зака так, как никогда еще не любила ни одного мужчину в своей жизни. Баффи чувствовала в себе постоянно возраставшую страсть к тому, кто всего несколько недель назад отверг ее. Тогда, в полутемной фотолаборатории, он сказал, что слишком хорошего мнения о Баффи, а поэтому не может относиться к ней так, как она сама к себе относилась — как к шлюхе!

Огромный фургон плавно затормозил у обочины. Баффи с улыбкой взглянула на этот отель на колесах, где им предстояло провести медовый месяц. Неужели еще только четверг? Ей казалось, что прошла целая вечность с той поры, когда по просьбе своей подруги Марселлы Тодд, редактора самого популярного в Нью-Йорке журнала женской моды, она согласилась немного попозировать в качестве фотомодели. Поначалу Баффи ужасно смущалась, потому что еще ни разу в жизни не позировала перед фотокамерой, и все же решилась на это, поскольку фотографом был Зак, а Марселла попросила срочно помочь ей спасти центральный разворот июньского номера журнала.

В тот вечер, вернувшись в свой шикарный номер на шестьдесят четвертом этаже отеля «Соверен», огорченная и пристыженная Баффи долго сидела в темноте, проливая горючие слезы из-за того, что потеряла — и, возможно, навсегда — единственного мужчину, в которого по-настоящему влюбилась. И все потому, что бесстыдно оголилась перед ним, словно последняя шлюха! Потом позвонил швейцар и сказал, что в вестибюле какой-то безумец рвется повидаться с ней. И, наконец, с высоты шестьдесят четвертого этажа она увидела яркую световую надпись:

«Баффи… Я люблю тебя… Ты согласна выйти за меня замуж?»

Всю оставшуюся жизнь Баффи будет бережно хранить в памяти эти слова.

— Присоединяйся, дорогой!

С этими словами Баффи вошла в спальный отсек «виннебаго» и стала дожидаться Зака, желая, чтобы тот раздел ее. Она уже научилась не торопиться. Как-то раз, быстренько скинув с себя одежду, Баффи заметила, что Зак сильно расстроился, заметив, какие у нее заученные движения. С тех пор она решила, что гораздо разумнее предоставлять ему самому возможность снять с нее джинсы и свитер. Баффи уже давно перестала носить лифчики и колготки, потому что считала эти изысканные предметы женского туалета всего лишь ненужным препятствием для секса, даже если они и выглядели эротично. Ей нравилось заниматься любовью совсем нагой и при неярком матовом освещении. Баффи была не из тех женщин, что предпочитают скрывать свою страсть под покровом темноты. Баффи было приятно открыто любоваться своими партнерами в постели, и, конечно же, ей доставляло огромное наслаждение видеть в этой роли Закери Джонса, единственного мужчину, к которому она испытывала любовь и страсть одновременно.

Баффи с восторгом смотрела в голубые, затуманенные страстью глаза Зака. Наблюдала, как набухает и напрягается его пенис, и неизменно восхищалась его величиной, так как не принадлежала к числу женщин, лживо утверждающих, что размеры мужского детородного органа не имеют для них ровным счетом никакого значения. Слишком опытная в сексе, она не разделяла эту иллюзию, свойственную, как правило, тем не слишком счастливым женам, с которыми мужья занимались любовью не чаще одного раза в неделю, да и то в заранее условленный день.

Баффи с наслаждением раскинулась на постели, и сильные руки Зака тут же начали нежно растирать ее спину и шею. Потом он всем телом опустился на Баффи и стал медленно целовать ее шею, мочки ушей, тугие полушария грудей, плоский живот… Баффи нравилось, что он долго дразнил и едва заметно ласкал ее, доводя нетерпение до высшей точки. И лишь в тот момент, когда она уже изнемогала от жаркого желания, Зак начинал страстно целовать ее в губы и, обрушив на Баффи град торопливых и дерзких ласк, неожиданно сильным движением входил в нее. Вот когда все женское естество Баффи вскипало под его напором. Да, Зак отлично знал, как доставить женщине удовольствие в постели. Баффи хотела иметь детей только от него.

Именно этого Баффи всегда хотелось, хотя ее отец был почти уверен в том, что из нее не выйдет ничего путного и она останется богатой потаскушкой. На самом же деле Баффи просто был нужен настоящий мужчина, который любил бы ее и которого любила бы она. Баффи был нужен мужчина, способный подарить ей много детей, а уж она растила бы их в любви и неустанной заботе.

Впрочем, сейчас ей хотелось побольше секса.

Проведя длинными лакированными ноготками по внутренней поверхности бедра Зака вверх к твердому пенису, Баффи намеренно остановила движение руки, потом, после паузы, осторожно скользнула пальцами вдоль самого пениса, от основания к бархатной влажной головке.

— О, детка… — застонал Зак, — ты убьешь меня… Еще немного, и я взорвусь!

— Валяй, взрывайся! — улыбнулась она, слегка вонзая острые ноготки в напрягшийся до предела пенис. — Обожаю взрывы! — Она нежно коснулась губами головки. — Знаешь, любимый, никак не могу взять в толк, почему женщины не вешаются тебе на шею? В постели ты великолепен, к тому же у тебя такой…

— А с чего ты взяла, что они не вешаются мне на шею? — с притворным возмущением спросил Зак.

— Мне уже успели рассказать о том, что ты всегда был в этом отношении весьма сдержанным и даже старомодным. И это с таким телом и таким ненасытным… либидо!

— Баффи, — прошептал Зак жене, — ты меня вконец смутила…

— Тогда давай прекратим болтовню и займемся делом, — властно проговорила она и тут же ловко оседлала его, с размаху усевшись на твердый, словно палка, пенис.

— О Боже! — вырвалось у чуть не потерявшего сознание Зака. — Моя помощь тебе не требуется?

— Мне и так хорошо, — прошептала Баффи, энергично двигаясь вверх и вниз, вверх и вниз… Ее тело блестело от пота.

Каждый раз, когда горячее тело Баффи опускалось на твердый пенис, Заку казалось, что он не выдержит и кончит гораздо раньше, чем ему самому этого хотелось бы. Но Баффи продолжала свою дикую скачку, и Зака приятно удивила собственная выносливость и слегка напугала выносливость молодой жены. Наконец в полном изнеможении он отодвинулся от нее к краю постели, чувствуя, что сердце вот-вот выскочит из груди.

— И так будет всегда? — хрипло выдохнул он.

— Во всяком случае, я надеюсь на это, — откровенно призналась Баффи и снова потянулась к его пенису, еще не потерявшему эрекцию.

— Ты вгонишь меня в могилу, — простонал Зак.

— Зато какая приятная смерть, — поддразнила его Баффи.

— Неужели ты хочешь стать вдовой? — жалобно пробормотал Зак. — Пожалуй, мне сейчас не помешала бы сигаретка…

— Ты же не куришь!

— Теперь закурю. Кажется, именно это делают мужчины в подобных ситуациях…

— Сейчас я покажу тебе, что должны делать мужчины в подобных ситуациях, — улыбнулась Баффи, вновь усаживаясь на мужа. — Посмотрим, сможет ли твоя волшебная палочка исполнить мое самое заветное желание.

— Думаю, сможет… Уверен, что сможет…

— О, как чудесно! — простонала Баффи, снова почувствовав в себе твердую плоть Зака.

— Я согласен умереть под тобой, — выдохнул он. Откинув назад волосы, Баффи хрипло вскрикнула, испытав оргазм почти одновременно с Заком. Это был крик облегчения, наслаждения и полной свободы.

Весь фургон ходил ходуном, словно в нем боролись не на жизнь, а на смерть два сильных существа.

— Пожалуй, нам пора подумать о возвращении в Нью-Йорк, — сказал Зак, медленно натягивая на себя джинсы.

— Почему?

— Сейчас объясню, — улыбнулся Зак. — Хоть я и женился на богатой женщине, мне бы хотелось, чтобы мы с тобой жили не на твои, а на мои деньги. Следовательно, я должен вернуться в Нью-Йорк, чтобы их заработать.

— У меня есть кредитные карточки. Зак внезапно посерьезнел.

— Мы с тобой еще о многом не говорили, но хочу сразу предупредить тебя, что имею твердое намерение ни в коем случае не жить за счет твоего отца.

— Почему нет? Вся моя семья живет за его счет! Взяв жену за руку, Зак притянул ее к своей обнаженной груди.

— Деньги твоего отца не принесли тебе ничего хорошего. Они только погубят нас с тобой, разрушат нашу семью. Неужели ты не понимаешь, о чем я говорю?

Баффи все отлично понимала. Именно эти слова она и хотела услышать от своего молодого мужа. Слишком часто Баффи приходилось опасаться, что охотившихся за ней мужчин привлекает не столько ее роскошное тело, сколько огромные деньги ее отца. Зак был совсем другим, и это несказанно радовало Баффи.

Вскоре Зак снова сидел за рулем, и большие двойные колеса автофургона послушно катились по сверхскоростному шоссе. Баффи притихла, размышляя о том, что с ней случилось. Она улыбнулась, подумав, как сообщит своим родным в Далласе о том, что их блудная дочь превратилась в замужнюю даму и очень счастлива со своим мужем, поэтому только смерть разлучит ее с ним. Родные еще больше удивятся, узнав о ее твердом намерении стать примерной женой, нарожать кучу ребятишек и каждый вечер ждать с работы усталого мужа с горячим ужином на столе.

— Знаешь, дорогой, — сказала Баффи, — я хочу научиться хорошо готовить.

— Мне нравится обедать в ресторане или кафе.

— А какое твое любимое блюдо?

— Надо подумать, — улыбнулся Зак. — Пожалуй, говядина по-веллингтонски… Да, именно так! Сочная говядина в хрустящей корочке хорошо пропекшегося теста!

— Да, я знаю, что такое говядина по-веллингтонски, — задумчиво проговорила Баффи.

— А еще я обожаю десерты! — с энтузиазмом продолжал Зак. — Что-нибудь вроде нежного заварного крема, или суфле, или какой-нибудь экзотический мусс! Кстати, ты умеешь готовить мусс?

— Мусс? Это что-то вроде спермы? — съязвила Баффи и тут же пожалела о своей бестактности.

От этих вульгарных слов Зак вздрогнул, словно от удара хлыстом. Баффи, искренне сожалея о сказанном, наклонилась к нему и погладила по щеке.

— Я пошутила… Ты же знаешь, как я иногда умею…

— Да, знаю…

— Ты первый из всех понял, что все эти фривольности — всего лишь способ самозащиты. Только ты и понял меня правильно…

— Да, я тебя понимаю.

Некоторое время оба молчали, потом суровый голос Зака нарушил тягостную тишину в кабине:

— Баффи, не говори больше такие вульгарные вещи. Тебе не надо защищаться от меня. Я люблю тебя.

— Скажи еще раз!

— Я люблю тебя.

— Еще раз!

— Я люблю тебя! Люблю! Люблю!

Именно эти, и только эти слова Баффи хотела слышать от своего мужа. Она любила его и хотела лишь одного — чтобы он тоже любил ее. Больше в этой жизни ей ничего не было нужно.

Прежней развязной и притворно-глуповатой Баффи Сарасота, пытавшейся вызывающим, а порой и оскорбительным поведением защитить свою слишком чувствительную и уязвимую душу, теперь не существовало. Нынешняя Баффи Джонс твердо решила удивить тех людей, которые верили в созданный ею же самой имидж богатой и не слишком умной потаскушки.

Баффи улыбнулась, вспомнив, как много женщин в откровенной беседе с ней открыто признавались в том, что завидуют ее свободе во всем — в выборе мужчин, в выполнении любых желаний, доступных только толстосумам, в умении свободно проявлять красоту и сексапильность.

Внешний мир не понимал, что Баффи — великий мастер создавать иллюзии. Она кропотливо создавала образ Баффи Сарасота, но теперь-то покажет всем, что такое настоящая Баффи Джонс… мисс Закери Джонс, если быть точнее. Когда она вернется в Нью-Йорк, все увидят в ней совсем другую женщину.

И к тому же очень, очень счастливую.


ГЛАВА 3

Марселла Тодд понимала: она должна сделать что-нибудь совершенно особенное для молодой супружеской четы Джонсов. В конце концов, Зак — один из лучших ее друзей, а его жена Баффи просто спасла ее как редактора самого популярного в мире журнала мод «Шик». Для Марселлы было чрезвычайно важно возглавлять этот ведущий модный журнал.

Возможно, слово «спасла» по отношению к тому, что совершила Баффи для Марселлы, было слишком эмоциональным, но интригующе непосредственное поведение этой девушки перед фотокамерой и природная физическая притягательность сделали обложку и центральный разворот июньского номера журнала неотразимыми. Всего несколько часов работы с фотографом — и появилась прекрасная серия снимков, на которую у другой фотомодели, возможно, ушло бы несколько недель. И все это благодаря естественности и непосредственности Баффи.

Теперь все это уже осталось в прошлом.