Джейсон Томас - Шампанское

— Да что тут обсуждать? — выпалил Зак. — Моя жена у вас! Хотя я и не представляю, зачем она вам. С вашей-то репутацией…

— Позвольте поправить вас, — тоже повысил голос Тэйлон. — Это моя жена, — он сделал ударение на слове «моя», — женщина, которая когда-то была замужем за вами, но потом получила развод.

— Она до сих пор любит меня!

— Весьма возможно.

— Я хочу вернуть ее, — твердо заявил Зак, глядя прямо в глаза принцу.

— Вы ее не стоите, — Тэйлон ответил ему таким же прямым твердым взглядом, — и никогда не стоили. Она из тех женщин, которые любят лишь мужчин, способных всецело посвятить себя любви.

— Я именно такой мужчина.

— Вы когда-то были им, — жестко возразил принц. — Однако позвольте мне продолжить. Вам выпал шанс стать хорошим мужем для моей принцессы, но вы оказались недостойны ее любви и самоотверженной преданности.

Принц сделал паузу, и Зак отвел глаза.

— Она все еще любит меня, — упрямо повторил он тоном провинившегося мальчика, получившего нагоняй от взрослого.

— Именно поэтому я и пригласил вас сюда, — кивнул Тэйлон. — Мы втроем должны обо всем как следует поговорить и прийти к определенному решению.

— Это звучит так, словно вы пригласили меня на деловые переговоры, принц, — ядовито заметил Зак.

— Не совсем так…

Их разговор был прерван возвращением шофера. Уложив сумку Зака в багажник лимузина, он занял свое место за рулем и теперь терпеливо ждал приказаний принца по внутренней связи.

— Домой, в Беверли-Хиллз, — велел ему Тэйлон, и его приказание удивило шофера, почти уверенного в том, что теперь они отправятся на виллу в Малибу.

Подчиняясь приказу хозяина, шофер молча тронул лимузин в обратный путь. Принц и его гость хранили молчание.

Лимузин бесшумно мчался мимо шикарных фасадов банков и дорогих магазинов, мимо длинных кварталов богатых особняков вверх, к дворцам супербогачей. Принц был доволен тем, что его шофер выбрал именно этот живописный маршрут, красноречиво свидетельствующий о власти и влиянии богатства. Тэйлон хотел, чтобы сидевший рядом с ним молодой мужчина почувствовал себя бессильной песчинкой среди роскошных дворцов Беверли-Хиллз.

Двадцатифунтовые железные ворота с выполненным в серебре и золоте гербом фон Арпсбургов бесшумно раскрылись, подчиняясь хитроумной электронике, и лимузин двинулся вперед по длинной въездной аллее, обсаженной с двух сторон стройными высокими кипарисами. Впереди высился мраморный дворец с большим фонтаном перед парадным входом. Струя воды била вверх почти на шестьдесят футов, разбрасывая вокруг мириады мельчайших водяных капель. Стоимость этого дворца составляла многие миллионы долларов. Вокруг него в свободном порядке располагались теннисные корты и разной величины плавательные бассейны. Бывшие поля для игры в гольф были превращены в парки и сады, но парк для крокета сохранился в первозданном виде, хотя им никто не пользовался. Известный дизайнер Филлис Моррис придал интерьеру дворца европейскую аристократическую элегантность, а вместе с тем и голливудскую роскошь. Стоимость меблировки и прочих предметов внутреннего убранства, превышающая стоимость самого дворца, составила более четырнадцати миллионов долларов.

Лимузин остановился, и шофер почтительно открыл дверь салона.

— Надеюсь, здесь вам понравится, — жестко проговорил Тэйлон.

— Ну, если мне не понравится здесь, то не понравится нигде, — усмехнулся Зак, но тут же пожалел о своих словах. Он отлично знал, что единственное место, которое по-настоящему нравится ему, это его чердак, но при том условии, что там его ждала бы с работы любимая Баффи.

В вестибюле принца и его гостя приветствовал величественный мажордом. За огромной дверью красного дерева располагался просторный холл с длинной мраморной лестницей на второй этаж. С высокого потолка свисала массивная хрустальная люстра, отражавшая ослепительный свет яркого калифорнийского солнца.

Зак остановился. В какой-то момент профессиональный инстинкт чуть не заставил его вынуть из сумки видеокассету или фотоаппарат, чтобы запечатлеть великолепие частных владений супербогатого принца фон Арпсбурга. Но Зак не стал этого делать. Фотоаппарат он привез совсем для другой цели, чтобы сфотографировать свою жену и своего ребенка.

— Проводите гостя в восточные апартаменты, — приказал мажордому Тэйлон.

— Слушаюсь, ваше высочество. — Мажордом медленно склонил голову.

Коротко извинившись, Тэйлон ушел в библиотеку, где его ожидала группа бизнесменов, а Зак покорно последовал за мажордомом. Поднимаясь по нескончаемой мраморной лестнице, он вдруг осознал, какой могущественный и влиятельный человек второй муж Баффи. Заку хотелось верить, что его соперник всего лишь богатый педераст, который ему и в подметки не годится. Однако на самом деле все оказалось иначе. Зак увидел в Тэйлоне умного и сильного человека, отлично умевшего держать ситуацию под своим жестким контролем.

Распахнув несколько двойных дверей, мажордом сказал с выраженным британским акцентом:

— Вот ваша гостиная, сэр. Налево — ванная комната, спальня — за этой дверью. Тут есть еще две небольшие спальни и несколько комнат для слуг. Если вы привезли с собой лакеев или телохранителей, их можно разместить в этих комнатах, но вообще-то в этом доме принято, чтобы слуги гостей временно размещались в специальном крыле, где находится кухня.

— У меня нет никаких слуг, — ответил Зак.

— Я так и думал, сэр. — Едва заметная улыбка тронула тонкие губы мажордома. — Поэтому я взял на себя смелость приставить к вам одного из здешних лакеев, Харви.

— Так обычно зовут кроликов, — усмехнулся Зак.

— Простите, сэр? — переспросил мажордом, притворившись, что не расслышал последних слов гостя.

— Все в порядке, дружище, — махнул рукой Зак, не имея настроения вступать в разговор с мажордомом. — Пусть этот Харви делает то, что ему положено.

— Тогда я скажу ему, чтобы он распаковал ваш багаж, сэр.

— Это займет у него секунд тридцать, не больше, — усмехнулся Зак. — Ладно, если этот парень должен болтаться у меня под ногами, я потерплю, хотя мне вовсе не нужен слуга.

— Как скажете, сэр, — с холодной учтивостью поклонился ему мажордом.

— Вы могли бы оказать мне любезность? — нерешительно начал Зак внезапно охрипшим голосом. — Когда приедет моя жена, скажите ей, что я здесь и очень хочу ее видеть.

— Я и не подозревал, сэр, что должна приехать еще и ваша жена, — удивился мажордом.

— Она обязательно приедет, — улыбнулся Зак, глядя на смущенного таким неожиданным сообщением мажордома. — Она живет в этом доме.

— Простите, сэр?

— Два года назад я был женат на нынешней принцессе фон Арпсбург. — Зак опустил голову. — Так вы не забудете передать ей, что я здесь?

— Конечно, сэр, — попятился изумленный мажордом. — Разумеется, сэр…

Однако когда Баффи фон Арпсбург вернулась домой с громадной кипой сценарных распечаток, никто не сказал ей о приезде бывшего мужа.

Молодая китаянка по имени Лю Чин, служившая нянькой, как обычно, разбудила Коуди перед приездом его матери. Баффи возвращалась засветло, чтобы успеть поиграть с малышом в саду.

— Ну, как он сегодня? — спросила она Лю Чин, имея в виду, конечно же, маленького Коуди.

— Все в полном порядке, мадам, — ответила китаянка, просияв милой улыбкой. Лю Чин искренне привязалась к белокожему мальчику с темными густыми волосами и ясными голубыми глазами. — Малыш, как всегда, вел себя отлично! Он чудесный ребенок, мадам.

— Это уж точно, — улыбнулась Баффи, взяв Коуди на руки. — Ну, малыш, хочешь пойти в сад вместе со своей мамочкой?

Младенец издал негромкий гортанный звук, выражавший, по мнению Баффи, согласие. Держа ребенка на руках, она поднялась на верхнюю террасу дома, а затем спустилась по каменной лестнице в большой ухоженный сад. Горячее калифорнийское солнце приятно согревало уставшую от постоянного театрального грима кожу лица. Осторожно прикрыв кружевной пеленкой лицо младенца, чтобы горячие солнечные лучи не обжигали его, Баффи нежно проговорила:

— Думаю, эта мера предосторожности совершенно излишняя. Твоя кожа так же легко воспринимает солнечный загар, как и кожа твоего от…

Баффи осеклась, хотя рядом не было никого, кто мог бы ее услышать, если не считать, конечно, малыша Коуди.

Стоя у окна своей комнаты, Зак неотрывно смотрел на Баффи и ребенка. Следуя профессиональному инстинкту, он автоматически взглянул на положение солнца и потянулся к кофру. Быстро надев на свой «Никон» телеобъектив, Зак начал фотографировать бывшую жену и сына.

Баффи спокойно гуляла по саду, держа на руках малыша, а Зак делал снимок за снимком, стараясь как можно точнее запечатлеть молодую женщину с ребенком на руках. Внезапно он осознал, что это уже совсем другая женщина, мало похожая на его бывшую жену и любовницу. Теперь в Баффи, всегда чрезвычайно зависимой от мужчин и всегда готовой принадлежать им, появилась самодостаточность и целеустремленность. Изменилась даже ее походка. Если раньше она ходила, соблазнительно покачивая бедрами, то теперь у нее была стремительная твердая походка женщины, знающей, чего хочет.

У Зака дрожали руки — так часто и самозабвенно он нажимал на спуск. Потом Зак достал из кофра специальный стовосьмидесятимиллиметровый объектив, позволяющий снимать крупным планом с большого расстояния. Через этот объектив лицо Баффи предстало перед Заком в мельчайших подробностях. И то, что увидел Зак, заставило его ощутить тревогу и усомниться в своих силах. Ее лицо было как никогда спокойным и удовлетворенным. Такого выражения Зак еще ни разу не наблюдал у своей жены. Она держала на руках ребенка, и все в ней дышало силой и уверенностью в себе.

Зак фотографировал женщину, которую не знал прежде.

Внезапно он почувствовал изнеможение. Не физическую усталость атлета, а полную опустошенность эмоционально выжатого человека. В его душе поселился страх. Впервые за все время разлуки с Баффи Зак всерьез испугался, что их взаимной любви действительно пришел конец. И все же он не хотел верить, что все так быстро и бесповоротно изменилось. Зак считал себя единственным мужчиной, способным доставить ей полное сексуальное удовлетворение. Он был уверен, что сумеет вернуть Баффи, ибо она отчаянно нуждалась в физической любви настоящего мужчины и была поэтому вполне предсказуема.

Однако теперь через телеобъектив Зак увидел женщину, на лице которой не осталось ни малейшего следа неудовлетворенного либидо. Напротив, это было лицо совершенно довольной собой и своей жизнью женщины, достигшей успеха в своем деле и горячо любимой мужем. Она щедро изливала свою любовь на крошечное человеческое существо, лежавшее у нее в объятиях.

Зак отлично понимал, что Баффи всегда нуждалась в любви и уважении мужчины. Она старалась заслужить уважение отца и, когда это не получилось, решила шокировать его, превратившись в шлюху. Баффи пыталась заставить сотни мужчин любить ее, но встречала только похоть и неудовлетворенную страсть обладания ее роскошным телом. Даже Зак, искренне любивший Баффи, никогда не питал к ней уважения как к личности. Может, именно поэтому ему никак не удавалось понять природу взаимоотношений Баффи и ее нынешнего мужа, принца фон Арпсбурга.

И лишь ребенок оказался единственным существом, способным на ответную горячую любовь к Баффи, своей матери. На какое-то мгновение Зак почувствовал ревность к ребенку, который мог бы считаться его собственным сыном.

Зака охватило пронзительное ощущение вины. Неуклюжие пальцы уже не слушались его, и ему пришлось опустить фотокамеру. Зак больше не находил в себе сил размышлять. Ему хотелось лишь одного: броситься к Баффи, крепко обнять ее и почувствовать ответное стремление к нему. Отвернувшись от окна, Зак почти рухнул в обитое шелком кресло и только тут почувствовал, что весь вспотел. Сначала он испугался, решив, что с ним сейчас случится сердечный приступ или что-то в этом роде. Но силы постепенно вернулись к нему, а вместе с силами пришло и решение проблемы.

Вскочив, Зак выбежал из своих апартаментов. Огромный дом был совершенно незнаком ему, поэтому он остановился в вестибюле, не зная, как выйти в сад и оказаться рядом с любимой женщиной. Тут-то его и застал принц фон Арпсбург.

— Одну минуту. — Тэйлон твердо взял Зака за руку.

— Я хочу поговорить с ней! — воскликнул Зак, отталкивая принца и направляясь к двери.

— Прошу вас дать мне возможность подготовить Баффи, — попросил его Тэйлон.

Внезапно почувствовав, что ситуация выходит из-под его контроля, принц мысленно проклял себя за опрометчивое решение пригласить Зака Джонса в свой дом. Он надеялся, что, собравшись вместе, они втроем придут к компромиссу. Ему хотелось, чтобы Баффи была довольна жизнью и счастлива с ним. Теперь же все его планы и надежды рушились под напором гнева и страсти Зака Джонса.