Адалин Черно - Шанс на счастье

— Мама! — Ксюша подбегает ко мне, стоит зайти в номер, обнимает за ноги и жмется ближе. — Ты уже всё?

— Да, малыш, я освободилась.

Прошу дочку подождать несколько минут, пока поговорю с Мариной.

— Вы сможете побыть с ней вечером? Мы позвоним позже, скажем точное время.

— Да, конечно, — охотно соглашается Марина. — Сегодня я свободна.

Выдыхаю. Отпускаю женщину домой, а сама отправляюсь к Ксюше. Руслана нет около часа. Я понятия не имею, где он. То ли до сих пор разговаривает с Леонидом, а может пошел к Оли, хотя в последнем его не обвинить, потому что за прошедшую неделю он провел с ней хорошо, если пару часов. По ночам она его не дергала, с истериками не звонила. У нас в номере тоже надолго не задерживалась. Однако мне все равно нервно. Я жду, что она что-то выкинет. Закатит скандал, устроит истерику, затащит Руслана к себе на всю ночь.

Ксюша отвлекает меня от тягостных мыслей играми и разговорами. Дочка, как и всегда, полна энергии и множества вопросов, на которые я непременно должна ответить. Мне не в тягость, напротив, сегодня я готова разговаривать с ней хоть весь оставшийся день. Она здорово отвлекает меня от мыслей о Руслане. О том, где она, а главное, с кем?

И ведь отчета не попросишь!

Он приходит через три с половиной часа. Взвинченный, нервный, спрашивает, готова ли я посниматься сегодня после восьми.

— Я договорилась с няней, набери ее, скажи во сколько прийти.

Он выходит из комнаты, прикрывает дверь. Я вздыхаю.

У нас все сложно. Мы живем вместе, ходим на работу, открылись друг другу, но стало, кажется, только хуже. Мы спим в одной кровати, но засыпаем в разное время. Я иду раньше, укладываюсь, читаю на телефоне книгу или смотрю что-то, жду, когда придет он. Руслан никогда не приходит, пока я не лягу спать. Только когда выключаю свет и делаю вид, что уснула, он заходит в комнату, раздевается и ложится рядом. На расстоянии от меня.

Я же не могу уснуть, потому что жду, что он пойдет к ней. В первый день было особенно нервно, да и во второй. Сейчас уже проще, но я всё равно прислушиваюсь, не разговаривают ли они, не записывают ли друг другу голосовое, не хлопает ли дверь. Наверное, пойди он к ней среди ночи, я бы снова собралась и ушла, но он не уходит. Возможно, они переписываются, но мне неизвестно точно, потому что мы пока не дошли до того уровня отношений, когда впору обмениваться паролями к телефонам.

Марина приходит в девять. Говорит, что без проблем почитает Ксюше на ночь и приготовит завтрак. Мы с Русланом уходим в девять. Ванну я принять так и не успеваю. Настроение ни к черту, поэтому по пути к студии я пытаюсь настроиться.

Как работать, когда ты чувствуешь себя взволнованной и нервной? Когда плечи сковывает напряжение, а в душе ютится неразбериха.

В студии необычно тихо и темно. Руслан зажигает свет, пропускает меня в комнату с оборудованием, настраивает камеру. Мы ждем визажиста и стилиста, они помогут первые полчаса и потом уйдут. Оставят нас вдвоем. Девочки приходят ровно в половине десятого, Саша раскладывает комплекты одежды, а Люда наносит макияж, поправляет волосы. Через полчаса я выгляжу так, как нужно и прошу у Люды оставить мне косметику.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Мало ли… нужно будет что-то поправить.

Мы прощаемся с девчонками, и они уходят. Съемка начинается, но я, увы, не чувствую себя настроенной. Первые пять снимков, по словам Руслана, ужасны, еще пять плохи, десяток сгодится, но не то. Я злюсь и нервничаю. Ни одной нормальной фотографии с пятидесяти. Хочется завыть.

— У нас точно все в порядке?

Руслан напряжен не меньше моего. Правда ему, в отличие от меня, не нужно выглядеть шикарно. Достаточно нажимать на кнопочку и делать снимки, выставлять свет, чего он, оказывается, тоже не может сделать.

— Не в порядке, — раздраженно бормочу. — Нихрена у нас не в порядке.

Он вздыхает. Откладывает камеру и идет ко мне. Останавливается в паре метров и осматривает тяжелым хмурым взглядом, который, как мне кажется, пробирает до костей.

— Ты недовольна, но упрямо молчишь.

Он замечает верно. Я о многом умалчиваю, терплю, уверяю себя, что все хорошо, просто я слишком требовательна. Напоминаю себе, что Руслан не знал о дочери шесть лет, понятия не имел, что я его не предавала. Он жил с этим и ему было трудно. Я понимаю его, но не себя.

— Я запуталась.

А вот это честно. Понятия не имею, как нам быть дальше. Мы ведь на работе здесь, а получается, что строим отношения, которые только мешают.

— Я искал для Оли специалиста. Завтра первое посещение.

— Тебя поэтому так долго не было?

— Да.

— Она уже знает?

— О посещении? Нет, — он мотает головой и шумно выдыхает. Хмурится, от чего на его лбу проступает глубокая складка. Ему не идет, но в силу последних обстоятельств такое поведение нормально. — Я не видел ее сегодня весь день. Она писала, я отвечал. Наше общение сводится к минимум. Я не хочу, чтобы ты волновалась.

Чувствую себя ревнивой бабенкой, что не позволяет мужу встречаться с дочкой от первого брака. Они ведь явно общались, пока не появилась я и Ксюша, смеялись, проводили вместе вечера, она готовила ему завтрак. Это больно терзает меня изнутри, но я не могу поставить перед ним ультиматум. У него эти годы была своя жизнь, и от нее не так просто отказаться.

— У меня нет настроения на съемку, — признаюсь.

— Леонид нас убьет.

— Я не могу так быстро перестроиться.

— Есть предложение потанцевать.

Я думала, он шутит, но нет. Руслан лишь ждет моего решения. Протягивает мне руку, помогая встать с пуфика. Я жду, пока он включит на телефоне музыку и не могу поверить, что согласилась на это. Впрочем, почему бы и нет? Мы одни, Ксюша в полной безопасности. Оля не имеет ни малейшего понятия, где мы.

Медленная музыка отвлекает от мыслей. Руслан притягивает меня к себе, заводит руку за спину, пробегает пальцами по шелковой кофточке.

Первые шаги делаем робко и неуверенно, я то и дело встаю Руслану на ноги, смеюсь, когда не получается. Спустя две песни мы, наконец, входим в ритм. У меня поднимается настроение, от музыки и от его близости. От дыхания, которое щекочет мне висок и теплых рук, в кольце которых я нахожусь.

Мы плавно перемещаемся на небольшой диван. Моя оголенная спина касается холодной обивки, но сейчас это только кстати. Я поднимаю руки, притягиваю Руслана к себе за шею. Целую, прикасаюсь губами к его щеке, к подбородку, ныряю к шее. Мне так хорошо с ним, несмотря ни на что.

Медленная тихая мелодия все еще играет. Мы оба не на шутку возбуждены, я прерывисто дышу и спешно помогаю Руслану освободиться от одежды. Он здесь. Рядом. Близко-близко.

Ласкает мое тело, покрывает поцелуями лицо, шею, плечи и даже руки. На пике нашей близости звонит его телефон. Я нащупываю его рукой, забираю с табуретки рядом и смотрю на экран. Оля. Показываю ему. Жду, кажется, я так долго жду его решения.

Она не звонила все эти дни. Или же я не знаю о ее звонках. Она не тревожила нас и делает это как раз тогда, когда мы занимаемся любовью, когда позволяем себе сбежать от всего мира, укрыться от проблем и просто побыть вдвоем.

Странно, но я не раздражаюсь. Мне немного не по себе и становится холодно, когда Руслан чуть отстраняется. Я перевожу на него взгляд. Жду, что он встает, заберет телефон и отойдет куда-то в сторону, чтобы ответить.

Мобильный он и вправду забирает, но лишь затем, чтобы отбросить его на ковер и продолжить дарить мне сказку.

Кажется, я не верю. Он не ответил! Сделал выбор. Сам.

Я ведь показала ему, что не против его ответа, протянула телефон, но он не ответил. Отключил звонок и вернул свое внимание ко мне.

Я поддаюсь вперед. Мы перекатываемся так, что Руслан оказывается на спине, а я сверху. Мои руки на его груди, влажные волосы разметались по плечам. Он смотрит. Пожирает взглядом, изучает, будто запоминает. Я почему-то думала, будет волноваться, думать о ней, спешить все завершить, но нет. Он спокоен, расслаблен и полностью поглощен мной.

Хочет меня. Трогает. Обхватывает руками за бедра, тянет на себя.

После всего с моих губ почти срывается “Я люблю тебя”.

Снова отвлекает телефонный звонок. Руслан, который к этому времени уже поднялся, отключает звук, идет в ванную, но по возвращению его телефон звонит снова.

— Ответь, — настаиваю, понимая, что не прощу себе, если эта дура что-то с собой сделает.

— Слушаю, — бросает в трубку.

Я слышу мужской голос. Это явно не Оля. Руслан хмурится, его взгляд меняется, наполняется тревогой и страхом. Он не успевает отключиться, а я уже натягиваю на себя одежду.

— Что?

— Олю сбила машина, — произносит на выдохе. — Она в тяжелом состоянии, ее увезли в больницу.

— Не переживайте, Аня, все будет в порядке. Ксюша уже спит, она плотно поела, поиграла, о вас не спрашивала. Я буду рядом, — заверяет Марина, когда я звоню ей, чтобы попросить еще остаться.

Руслан взвинчен, нервничает и судорожно собирается. Чертыхается, когда не может застегнуть пуговицу на штанах и змейку. Я тоже беспокоюсь, стараюсь одеться как можно быстрее и выйти, наконец, на улицу.

Мне не по себе из-за случившегося.

Она звонила, а он не ответил. Что произошло потом? Ей стало настолько плохо, что она бросилась под машину?

Когда мы выходим из студии, меня потряхивает. Я не близка с Олей, но точно не желаю ей смерти. Главное, чтобы это понял Руслан. А еще то, что он ни в чем не виноват, потому что уже сейчас я вижу раскаяние на его лице.

И злость. Она засела где-то на дне его взгляда, который при каждом удобном случае он прячет. Я лишь пару раз мельком уловила его и мне стало не по себе. Я боялась, что после случившегося останусь виноватой, что Руслан таковой меня посчитает.

В такси мы ехали молча. Я отвернулась к окну и молилась, чтобы все было в порядке и Оля пришла в себя, рассказала, почему это произошло и как так случилось? Пока не будет объяснянения, я уверена, Руслан будет корить себя за то, что не ответил, что провел время со мной. Это снова вернет нас на десятки шагов назад. Мы только сделали несколько навстречу друг другу и теперь это всё вернется на круги своя!

Добравшись до больницы, одновременно выходим из машины. Руслан идет первым, но у входа останавливается так резко, что я с разбегу налетаю на его широкую спину.

— Может, тебе стоило поехать к Ксюше?

Я непонимающе смотрю на него и мотаю головой.

Конечно же, нет! Я хочу быть рядом с ним, поддерживать.

Руслан кивает, открывает дверь и пускает меня внутрь. Все происходящее дальше кажется мне сном. Мы ждем у операционной, потому что оказалось, что Оле нужна была срочная операция. Руслан нервничает, со мной не разговаривает и сидит тоже не рядом, чуть поодаль, будто сторонится.

— Поговори со мной, — прошу его. — Я здесь, чтобы поддержать тебя.

— Я в порядке, — она хмурится. — Ксюша наверняка будет спрашивать, где мама, если проснется. Езжай к ней.

— Нет, — я придвигаюсь к нему, обнимаю за плечи. — Все будет в порядке, Руслан. Она выберется. Такое… случается.

Он резко поворачивает ко мне голову, фокусируется взглядом на лице и выдает:

— Случается. Но если бы я ответил, всё могло бы быть по-другому.

Я ждала, что он скажет что-то подобное, поэтому готова к ответу:

— Нет никаких гарантий. Возможно, она просто вышла в магазин и звонила тебе, чтобы предупредить.

— А если нет? Что если… — он осекается, потому что в этот момент из операционной выходит врач.

Мы встаем одновременно. Руслан решительно, а я чувствую себя растерянно и абсолютно не понимаю, что мне делать дальше. Может, и правда поехать к Ксюше и ждать его дома? Вот только я теперь понятия не имею, когда именно он приедет.

Мимолетом думаю о том, что нужно сообщить Леониду. Он явно не заинтересован в том, чтобы мы задерживали съемку. У нас контракт, а Руслан вряд ли сможет работать, особенно учитывая то, что случилось с Олей.

— Как она, доктор? — голос Руслана звучит потерянно, я стою рядом и пытаюсь ухватиться за его руку, чтобы поддержать. Чтобы он знал — я рядом не смотря ни на что.

— Операция прошла успешно, но сейчас никаких прогнозов дать не можем. Пациентка в тяжелом состоянии, едва будут изменения мы вам сообщим.

— Какая операция? — тут же спрашивает Руслан. — Что именно вы делали?

— У пациентки перелом бедра со смещением осколков. Операция длилась долго, реабилитация затянется. Прогнозов, опять таки, дать не можем. Есть вероятность, что пациентка останется инвалидом, — безэмоциональным тоном произносит доктор.