— Будет сделано.

Мне нужен этот разговор с человеком, который хорошо знает Аню и Ксюшу. Нужен, чтобы понять, правильно ли я поступаю, что не бегу сломя голову извиняться перед женщиной, которую люблю.

— Можно начистоту? — прошу у Сони. — Как Аня жила это время? Как… справлялась?

— А у нее спросить слабо? — замечает, но тут же хмыкает. — Она сильная, Руслан. Морально и физически. Но что странно, она никогда такой не была — сильной духом и уверенной в себе. Я помню ее слабой, забитой, испуганной. Она ведь его боялась, представляешь? Мудака этого своего, боялась поперек слово сказать, а потом и бросить его. Ей было страшно, что он что-то с ней сделает.

Соня переводит дыхание и садится на стул напротив, кладет руки на стол и продолжает:

— Мы редко общались тогда. Я была замужней, с детьми и своими проблемами. Ее, свободную и независимую от детей, не понимала. Мне казалось, что она может делать со своей жизнью, что хочет. Заработать денег всегда можно. Хоть на панель иди, лишь бы не в страхе жить, — Соня горько усмехается таким своим мыслям, но продолжает говорить: — Она приехала ко мне уже будучи беременной Ксюшей. С виду та же Аня, но она изменилась. Была полна уверенности, знала, что малышку непременно оставит и в будущем сможет содержать. Я, конечно, помогала, но ты знаешь, она во многом сама. Почти не позволяла ничего сделать, о деньгах часто и слышать не хотела. Работала допоздна, а когда Ксюша родилась, недосыпала из-за заказов, а не малышки. Она была очень спокойной.

Во время рассказа я молчу и впитываю ее слова в себя. Наверное, впервые понимаю, насколько ей было трудно, хотя, если уж быть до конца честным… нихрена я не понимаю, на самом деле. О маленьких детях я не знал практически ничего. Пятилетняя дочка для меня шок, а там… месяц, два, три, полгода, год. Малышка наверняка была капризной, да и времени на элементарный, казалось бы, уход, уходило много. А еще работа. Было ли у нее время на себя?

Пока Соня молчит, я перевариваю информацию и большинство упущенных ею деталей додумываю сам. Перед глазами всплывает плачущий младенец, ее потрепанный ноутбук, на котором она работала, когда мы были вместе. Аня бросает работу и идет к малышке, кормит ее грудью, успокаивает, укачивает, укладывает в кроватку и… уходит снова работать. В таком бешенном темпе, я уверен, у нее совсем не оставалось времени на себя. Хочется вернуться на шесть лет назад и отряхнуть себя от того говна, которое залил мне отец. Встряхнуть и заставить вернуться к ней. Поговорить. Потребовать объяснений.

Не уйти, как последний мудак, а… попытаться добиться правды.

— Она мало рассказывала о ваших отношениях, вскользь упомянула о том, как разошлись. Аня скрытная, не нагружает своими проблемами других даже если у нее их выше крыши. Она до последнего будет улыбаться и говорить, что все в порядке, будет терпеть и поддерживать, как в случае с тобой. Аня не привыкла грузить проблемами других, но это не означает, что она не нуждается в помощи. Скажи, что произошло, когда она ушла от Ивана? Как она решилась?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Я ее увез, — отвечаю, прекращая визуализировать ее прошлое, основываясь на словах Аниной сестры. — Просто поставил перед фактом и всё.

— Она бы ни за что не решилась сама, — Соня кивает. — Сейчас отчасти также, только к тебе она все еще что-то чувствует. Ты для нее сейчас, как Иван в прошлом. Вся сложившаяся ситуация давит на нее, но она до последнего тебя понимала, Руслан, поддерживала, старалась. Она очень много сделала для ваших с ней отношений и для того, чтобы Ксюша тебя не возненавидела.

Соня больше не злится, говорит со мной спокойно, но слишком доходчиво. Сейчас, как никогда прежде я понимаю, что могу потерять женщину, которая всегда делала ради меня все возможное. Как шесть лет назад, так и сейчас она действует по-взрослому, правильно. Принимает и, главное, понимает мои ошибки, мирится с Олей, хотя не должна была. Могла забрать Ксюшу и запретить мне приближаться к ней, рассказать дочери о том, где я на самом деле и что сказал ей, объяснить. Я уверен, при желании она подобрала бы слова так, чтобы дочь все поняла и возненавидела меня, но Аня этого не сделала.

— Вижу, начинает доходить, — кивает Соня. — Ты правильно думаешь, сперва нужно решить проблемы с твоей девчонкой. Аня простит сказанные тобою слова, не сразу, со временем, но если ты после скажешь, что тебе нужно к Оле.

— Не скажу, — произношу уверенно.

В этот момент в моей голове зреет план, к которому я почему-то не додумался раньше. Пока нахожусь здесь, поеду к матери Оли. Ладно отчим, который домогался ее, но ведь мать должна волноваться о своем ребенка и желать ему добра? Возможно, она поедет к ней, присмотрит за Олей, а я… смогу со спокойной и чистой совестью поехать к Ане.

Соня встает, тем самым давая понять, что разговор окончен, правда, напоследок произносит:

— Советую тебе поспешить, пока у нее не появился такой же спасатель Руслан, как и ты шесть лет назад.

Глава 42

Руслан

Найти маму Оли не составляет труда. Я звоню своему лучшему другу Косте. Иванову. Он на пару лет старше меня, но мы учились в одном институте. Он на последнем курсе, я на предпоследнем. Правда, он успел еще и отслужить, поэтому сейчас успешно работает в органах и наверняка сможет пробить, хотя и находится совсем в другом городе.

— Рус? — устало произносят в трубку.

— Привет, Кость, у меня тут проблема. Сможешь помочь?

— Смогу, — отвечает друг. — Что нужно?

Я в двух словах объясняю Иванову сложившуюся ситуацию, говорю фамилию Оли и отчество. Прошу пробить маму. Отец, она говорила, умер давно.

— Без проблем. Постараюсь побыстрее. Ты как? Девушку нашел?

— Нашел. И девушку и дочь.

— Чего? — удивляется Костя. — У тебя дочь родится, что ли? От кого?

— Уже родилась, от Ани.

Повисает неловкая пауза, во время которой я глубоко дышу и жду расспросов.

— От преподши, что ли? — смеется Костя, но не услышав опровержения добавляет: — Охренеть! А мама знает?

— Нет! — произношу резко. — И не говори ей пока, ладно? Не хочу ее волновать.

— Согласен. А как так это… получилось? Ты точно уверен, что твой?

— На все сто. Она не виновата ни в чем, Костя. Отец меня развел, она не спала с ним.

Друг присвистывает и, судя по звукам, зажигает сигарету. Слышу в трубку, как он выпускает дым и тянет, жутко тянет тоже закурить, но я давно бросил. Года два назад, наверное. А сейчас хочется. Чтобы успокоить нервы и отчаянное желание сорваться к ней прямо сейчас. Думать о чем-то другом становится практически невозможным. Хочется к ней. Просить прощения, доказывать, что готов быть рядом, что могу быть опорой и поддержкой, что хочу воспитывать дочь. Вместе.

— Ты уверен в ее словах? Отец подтвердить не сможет.

— Я уверен, Костя, — обрываю грубо. — Она ни в чем не виновата, понял? Но матери всё равно ничего не говори. Она о ней и не знает. Только то, что у нас не сложилось. И она понятия не имеет, кто Аня. Мы вместе приедем, потом и расскажем, мне еще ее нервных срывов не хватает. Как она, кстати? И с Киром что? Больше проблем не было?

Друг вкратце рассказывает о жизни дома. Мама спокойно продолжает заниматься своей сетью ресторанов, а Кир учится и в последнее время успокоился. У него был переходной возраст несколько лет назад. Я помню, как мотался туда-сюда, чтобы искать его по всему городу. Он сбегал из дома, угонял автомобили, воровал и даже избивал одноклассников. Мама не знала, что делать, ставили вопрос о специальной школе, но с тех пор стало получше. Кира будто подменили, он то ли повзрослел, то ли стал ответственнее, то ли переходной возраст прошел и он стал ценить все, что мама для него делает.

Я помню наши с ней бессонные ночи, когда мы вместе искали тринадцатилетнего хулигана и находили его спящим на лавочке вокзала. Помню ее слезы, когда она, повиснув у меня на шее, говорила, что больше так не может. Я всерьез думал, что заберу Кира к себе, постараюсь справится с ним, поговорить по-мужски, ведь мальчику действительно не хватает отца. А потом как-то… все стихло.

Я звонил матери, спрашивал, как дела. Она улыбалась и отвечала, что все в порядке. Кирилл перестал встречаться с подозрительными компаниями, стал одеваться, как обычный школьник, а не гопник с района, да и оценки у него стали куда выше. Это радовало. И частично в этом была заслуга Кости, который попросил повременить с переездом брата и сказал, что попробует уделить ему внимание, вдруг чего получится.

— С Киром как? В порядке всё?

— Да, учится. Даша сказала, что наняла ему репетитора по английскому. Кир всерьез увлекся языками, говорит, к ним у него тяга. С математикой, правда, плохо, — смеется Костя в трубку.

— Даша? А как же тётя? — иронизирую.

— Ну какая тетя, Руслан. Ты меня видел? Я в два раза больше твоей мамы, называть ее тетей как-то…

Я смеюсь. С Костей получается немного расслабится. Он прав. Последний раз я его видел накаченным бугаем, с огромными бицепсами на руках и широкими плечами. Да и довольно часто он помогал маме, чтобы называть ее тетей Дашей.

— Ты, кстати, набери ей. Не хочешь рассказывать, просто поговорите. Она соскучилась. И Кир тоже.

— Я приеду скоро, Кость, ну и наберу, конечно. Но ты мне скажи, как она на самом деле? Ты же знаешь маму, она всё время скрывает.

— Нормально всё, Рус. Правда нормально. Работает, уволила недавно администратора, кажется, потому что продукты брал дешевле и без сертификатов. В целом, отлично.

— А мужчина? Может, ты в курсе?

Повисает пауза, во время которой я почему-то думаю, что у мамы так и не было отношений. Ни после развода с отцом, ни после того, как я уехал. Были интрижки, мужчины, которые ее подвозили домой, но чтобы тот, кого она познакомила со мной — нет.

— Поговори об этом с ней сам, — наконец, отвечает друг.

— А чего так? Есть кто-то?

— Есть, — нехотя отвечает Костя. — Ты извини, я пойду. Инфу скину.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Ответить я не успеваю, потому что Костя отключается. Пока жду информацию, решаю набрать маме. Она отвечает, когда я уже хочу сбросить видеовызов.

— Руслан? — ее голос кажется удивленным, но это не мешает ей тут же осматривать меня и оценивать мое состояние.

Мама. Она всегда волнуется и переживает. Даже тогда, когда у меня все хорошо.

— Привет, мам.

Она похорошела — первое, что бросается в глаза. Будто помолодела, глаза светятся, на лице искрит искренняя широкая улыбка. Костя сказал, что у нее есть мужчина. Неужели она с ним так расцвела? Я ведь помню ее шесть лет назад: уставшую, измотанную, с потухшим взглядом. Я поэтому как только на ноги встал, сразу помог ей открыть свое дело, а дальше мама справлялась уже сама. И это, видимо, идет ей на пользу. А еще отношения, любовь, страсть. Она ведь молодая еще у меня. Сорок пять исполнилось в прошлом году, но выглядит, честно, на десять лет младше.

— Как твои дела? — тут же спрашивает она. — Как работа? Я жутко соскучилась. И Кирюша, но он сейчас в школе. Ты же еще позвонишь?

— Позвоню, мам…

Чувствую себя виноватым и перед ней тоже. Не настолько, насколько виноват перед Аней и дочкой, но с мамой мы виделись давно. Решаю, что обязательно наверстаю упущенное, познакомлю маму с малышкой и с Аней. А пока будет достаточно просто звонить. Можно пару раз в неделю.

— У меня нормально всё, мам. В работе. Ты извини, что не звонил. Ты как?

— Отлично, — щебечет мама. — Работа кипит, Кирюшу как подменили, но это заслуга Кости, Руслан. Он после того случая его часто забирал со школы и возил куда-то. До сих пор партизаны не признаются куда, — она смеется, искренне, открыто и с нежностью.

— Только Кости? — задаю наводящий вопрос.

— Ну… да, — она подозрительно щурится. — А что такое?

— Да мы только разговаривали. Он сказал, у тебя отношения.

Почему-то мне не нравится то, как на ее лице вместо улыбки появляется замешательство. Она ведь не думает, что я буду против новых отношений? Это ведь смешно.

— Ма-а-а-а-м, — тяну. — Все нормально. Я желаю вам счастья.

— Руслан, — она пытается оправдываться.

— Мам, прекрати. Я правда рад, что ты нашла мужчину. Познакомишь нас? Думаю, он тоже повлиял на Кира.

— Да, — соглашается, наконец, она. Мне почему-то кажется, что она выдохнула после моих слов. — Да, он тоже… повлиял.

— Всё в порядке?

Мне почему-то не нравится то, как она выглядит. Когда только ответила, улыбалась, была счастливой, а стоило заговорить об отношениях, тут же изменилась в лице, будто… боялась? Решаю оставить эти расспросы на потом и плавно перевожу разговор в мирное русло. Мама рассказывает об успехах Кира, о его дополнительных занятиях, о ресторане, упуская, как я и думал, новость об увольнении. Давно заметил за мамой, что она старается убирать весь негатив. Или просто привыкла делиться только положительными новостями.