Я ведь этого даже не видел! Не замечал, что отталкиваю их. Как отношусь к двум самым важным женщинам в своей жизни. Относился я хреново, носился с посторонней девушкой, как с разбитым яйцом, защищал ее, делал всё, чтобы ей не было плохо. Потом оказалось, что ей никогда не было плохо, скорее даже наоборот. Ее никто не пытался насиловать, ее родители любили и ждали, а она замуж собиралась? Не за меня ли? Теперь понятно, почему Оля была настолько против Ани. И почему приехала, когда я сказал, что это будет неуместно, тоже становится ясным. От понимания, что я чуть было не лишился Ани и Ксюши, внутри поднимается злость. Она лавиной накрывает меня, утаскивает с головой, не давая сделать вдох.

— Лёнь, съемку перенести возможно? — спрашиваю, пока Аня под предлогом, что ей нужно отойти, скрылась за дверью ванной.

Не хочу, чтобы она уходила. Пусть проведет сегодняшний день со мной. Нам давно пора расставить точки над “і”, серьезно обсудить наше будущее, построить планы на дальнейшую, я надеюсь, совместную жизнь. Я не хочу ее терять. Надо будет — нахрапом возьму, но не отпущу.

— Ты за этим приехал? — со смешком спрашивает Леонид. — Не мог приехать на пару деньков позже? Только работа наладилась.

— Лё-ё-ё-ёнь…

— Ладно. Но только сегодня. Завтра чтобы привез мне ее на работу. Ровно в десять, Руслан.

— Будет сделано, — обещаю и отключаюсь.

Жду, когда Аня выйдет из ванной. Она, кажется, находится там слишком долго. Я даже подумываю встать и постучаться, но дверь открывается сама. Аня поспешно сообщает, что ей нужно собираться на съемки, скрывается за дверью спальни. Я же иду следом. Останавливаюсь и настойчиво стучу по деревянной двери. Открывает она не сразу, через несколько долгих минут, в течении которых я смотрю на дверь и прикидываю, легко ли ее выбить.

Я всерьез решил добиться своего. Завоевать любимую женщину. Я ведь вижу, что она неравнодушна ко мне, значит, у нас все еще есть шанс. Тот самый. На счастье.

— Руслан, я уже опаздываю.

Она появляется в двери, наспех собирает волосы в тугой пучок, хватает со спинки кресла пиджак и собирается сбежать, трусливо прошмыгнув мимо меня.

— Куда? — с насмешкой спрашиваю и перехватываю ее за талию.

Жму к себе. Обнимаю. Вдыхаю ее запах.

— На съемки. Рус!

Она легонько ударяет меня по рукам и пытается вырваться.

— Не смешно же!

— Тебе никуда не нужно.

Она все же продолжает вырываться. Дергается, даже наступает пяткой на мои пальцы, а потом все-таки сдается. Обмякает в моих руках и даже откидывает голову назад, прямо на мое плечо.

— Ты невыносимый, знаешь?

— Конечно. Но тебе и правда никуда не нужно. Я с Леонидом договорился, у тебя сегодня отгул.

— Ты серьезно? — она быстро поднимает голову и поворачивает ее ко мне, пытаясь рассмотреть, не шучу ли я.

— Верни обратно, — шепчу ей на ухо.

Она медленно кладет голову мне не плечо, откидывается затылком чуть выше ключицы и прикрывает глаза. Я обнимаю ее крепче. Жму к себе как в последний раз. Соскучился так. И чуть было не просрал. Она не отталкивает меня, не просить ее не трогать, а я боюсь лишний раз сделать вдох, чтобы не спугнуть этот момент.

— Извини за этот цирк с Даней, — ее дыхание задевает мой подбородок. — Понятия не имею, что на меня нашло.

— Он фотограф ваш новый?

— Как ты догадался? — удивляется она.

— Вряд ли бы ты пустила в номер мужчину с улицы. Он раньше с вами работал?

— Нет.

Я чувствую, как она напрягается, но почему-то не предаю этому значения. Я строю планы, как провести сегодняшний день, о чем говорить, как убеждать ее, что я рядом и больше никуда не собираюсь.

— Мы познакомились не так давно, — сообщает она. — Он живет здесь, уже не работает. Сделал исключение, потому что хорошо знает Леонида.

— Подожди, он не приехал сюда из другой страны?

— Нет.

В моем мозгу хаотично работают шестеренки. Душ, полотенце, завтрак.

— Он что… ночевал у тебя?

— Это не то, что ты подумал.

— Очень надеюсь.

Я приказываю себе расслабиться, хотя куда там, ведь внутри бушует настоящее пламя злости. Я-то вначале подумал, что Аню кто-то предупредил, и она позвала этого парня, чтобы сыграть этот цирк, но… он тут ночевал?!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Какого черта вообще?!

— Между нами ничего не было, — тараторит Аня. — Он просто… мы разговаривали вчера допоздна, пили чай, мне было одиноко и… это сложно объяснить, но я боялась оставаться одна и… позвонила ему.

— А Лёня?

Мы все еще стоим, плотно прижатые друг к другу. Я едва сдерживаю себя от глупостей, но все же сдерживаю. Хочу услышать, что она скажет. Позвать, мать его, незнакомого человека домой, потому что ей страшно! О чем она, черт возьми, думала? С ним, значит, не страшно? Сразу безопасность?

Я снова себя торможу, потому что дальше начинаю в красках представлять, что могло произойти. За случившееся виню себя. Ей было одиноко и страшно, а где в это время был я? Мое присутствие помогло бы ей расслабиться, она чувствовала себя комфортно, но как и шесть лет назад, на не может довериться близкому человеку, потому что тот придурок.

— Я больше никуда не уеду, — обещаю ей. — Никогда, слышишь? Я буду рядом.

— Не зарекайся, — тихо просит Аня, давя на больные мозоли.

Она вздыхает, я ослабляю хватку и уже через минуту мы отпускаем друг друга. Аня отходит, отбрасывает пиджак, который все это время держала в руках, а я никак не могу выбросить из головы мысль о том, что ей было плохо и рядом оказался только Данил.

— Леонид приглашал меня в ресторан. Они собирались сходить развлечься, но я отказалась. Решила не портить ему вечер. Данил, оказывается, не пошел и…

— Ты знаешь этого парня несколько дней! Представляешь, что могло быть, окажись он маньяком. Или насильником. Или убийцей. Или всем сразу!

Она поникает, тяжело вздыхает, садится на край кровати. Я вижу, что Аня разбита и растеряна. Вчера, когда ей было плохо, она наверняка даже не думала об этом, а сегодня ее накрыло реальностью. Я приседаю рядом с ней, беру ее руки в свои ладони, целую тыльную сторону ладони, перехожу к пальцам. Вижу, что ее что-то гложет, терзает внутри, она делает глубокий вдох, будто хочет что-то сказать, но почти сразу же и замолкает. Растерянно наблюдает за моими действиями, я же замечаю, как ее щеки покрываются ярким румянцем. Она смущается того, что я делаю. Как целую и как смотрю на нее, как нежно поглаживаю ее руки.

— Я так сглупила, — произносит она.

— Я должен был быть рядом, — напоминаю ей. — Все это время быть с тобой. Не где-то там.

Мы молчим. Меня грызет изнутри осознание, что я пропустил все важные и значимые события в жизни. То, как росла Ксюша в Анином животе, как она появлялась на свет, как малышка начала держать головку, сидеть, как сделала первые шаги и когда у нее вылез первый зубик. Я все это пропустил, а дочь приняла меня безоговорочно, как будто мое пятилетнее отсутствие само собой разумеющееся. Хотелось наверстывать то, что упустил. Быть полезным для дочки и Ани. Находиться рядом, поддерживать, любить, быть тем, кто решит любые проблемы.

Быть мужчиной. Настоящим. Опорой для своих девочек. Тем, за кого они могут спрятаться и у кого будут просить помощи.

— Расскажи, что с Олей, — все-таки настаивает Аня.

Я не хочу о ней говорить. Не хочу даже вспоминать, а уж видеть и подавно.

— Она будет жить своей жизнью, — пожимаю плечами.

— Она пришла в себя? Какие прогнозы?

— Аня, — мягко настаиваю. — Давай закроем эту тему?

— Нет, — она мотает головой. — Я должна знать, что с ней и что… будет дальше. Ты поедешь к ней?

— Не поеду.

Я сжимаю ее руки крепче, а потом придвигаюсь ближе и обхватываю ее за бедра, располагая руки на пояснице и сжимая пальцы в замок.

— Я больше не поеду к ней, не отвечу на звонки, смски, не буду с ней видеться.

Я говорю это уверенно и спокойно. Поначалу думал, что будет трудно смириться с отсутствием Оли в моей жизни, ведь не станет потребности быть старшим братом для беззащитной девушки. Я привык к ней. Даже слишком сильно. Настолько, что едва не потерял самых близких и дорогих мне людей. Сейчас я не испытываю сожаления или потребности узнать, как она. Я чувствую злость и раздражение, но не желаю ей зла. Хочу, чтобы поправилась, но ни слышать ее, ни видеть не желаю.

После моих слов Аня молчит. Растерянно смотрит и мне кажется, что о чем-то хочет сказать, но сдерживается. Хранит тайну. Возможно, все еще не доверяет и боится. Я ее понимаю, поэтому не буду настаивать. Уверен, у меня получится доказать ей серьезность своих намерений, хотя куда уж серьезнее после предложения руки и сердца.

— Ты что-то узнал о ней?

Я улыбаюсь и решаю всё-таки рассказать Ане, что мне удалось выяснить. Понимаю, что для нее это важно. Поверить мне просто так на слово она больше не может, поэтому я раскрываю ей факты, обнажаю истинную причину, по которой не хочу не то, что разговаривать с Олей, даже слышать о ней.

— То есть она всё это время манипулировала тобой?

— Да, — рычу сквозь зубы. — Играла на чувствах и эмоциях. Повелся, как мальчишка.

— Она и меня обвела вокруг пальца, — признается Аня. — Я ей поверила. Про отчима так слезно рассказывала.

Хочется ее придушить за то, что разрушила наши отношения. Теперь я начинаю думать, что авария была не случайной. Что, если Оля выбежала под машину специально? Надеялась, что будет со мной, когда очнется? Что я буду сидеть у ее кровати и ждать?

А я бы и сидел! Это как-то резко осознается. Сидел бы, не узнай всего.

— Ань, — зову ее. — Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

— Точно хочешь?

Я улавливаю в ее голосе сомнения, недоверие, страх. Она сомневается, что после согласия я не передумаю. Значит, придется ее убеждать, потому что судя во всему, так просто сдаваться она не собирается.

Глава 48

Аня

Я даю нам шанс.

Не ему, а именно нам.

Мне тоже нужно время, чтобы довериться. И не факт, что у меня все же получится. Я боюсь, что просто не смогу. Разочаруюсь окончательно в нем, в нас, в отношениях. Умом понимаю, что если не он, то никто. Я ведь уже была там… загнанная в одиночество и рамки, испуганная и уязвимая. Больше не хочется.

Данным нам шансом Руслан пользуется сразу. Он не сворачивает горы, не дает невыполнимых обещаний, просто присутствует рядом, поддерживает, зовет на свидания, рассказывает о своей жизни “после”. Раньше у нас не было времени для разговоров. Теперь оно есть и мы наверстываем упущенное. Говорим “о наболевшем”, о сокровенном, делимся неудачами в отношениях. Оказывается, если стараться, можно сделать видимость нормальных отношений.

Как-то разом приходит осознание, что я не могу отпустить. Я смеюсь рядом с ним, чувствую себя счастливой, а потом, в одно мгновение, счастье сменяется недоверием и опустошением. Внутри пусто, а в груди давит от обиды. От того, что мне и Ксюше предпочел другую. Подругу, сестру, какая разница кого, он просто выбрал ее. Отодвинул меня и дочь на второй план, расставил приоритеты.

Вместе с тем, я чувствую его любовь.

В каждом слове, взгляде, касании, желании быть рядом, поцелуе и ласках. Во всем. Она витает вокруг, заполняет собой, но не исцеляет. Не затягивает открытые раны, не замещает собой ту пустоту, что образовалась внутри и не позволяет забыть. Я хочу, стараюсь изо всех сил, но в самые неожиданные и, казалось бы, счастливые моменты, все это всплывает на первый план.

Вот как сегодня.

Ничего ведь не предвещает беды. Мы разговариваем, пьем вино, вернее, я делаю вид, что пью. Руслан шутит, рассказывая интересные моменты из своей жизни. Наш вечер проходит в его номере. Мы сидим у окна, в мягких ортопедических креслах. Я беру со стеклянной столешницы небольшого столика бокал, чтобы хоть чем-то занять руки. Поворачиваюсь к окну, из которого открывается шикарный вид на Персидский залив.

Абу-Даби особенно красив по вечерам. Возвышающиеся небоскребы, поражающие своими габаритами, широкие проспекты, густо освещенные уличными фонарями и тянущиеся вдоль залива. Тихая чернеющая гладь воды и одиночные корабли, то появляющиеся, то исчезающие на горизонте. Если приглядеться, отсюда можно разглядеть клочки маленьких островков с развитой инфраструктурой: небоскребами, являющимися произведением искусства, зелеными зонами отдыха, отелями.

Мне очень нравится здесь. По-домашнему уютно и спокойно. Здесь хочется быть собой. Зарыться с головой в плед, сесть у самой кромки окна с бокалом вина и наслаждаться тишиной. Не хватает к виду, пожалуй, только шума моря. Я бы отчаянно хотела его услышать, но отель расположен довольно далеко, чтобы это было возможно.