Марина Дмитриева - Шантаж

— Н-не знаю, — плакала и одновременно смеялась я. — Не знаю, как со мной такое могло произойти, но есть сразу две кандидатуры, одна из которых — ты.

— Ира, ты ведь принимала таблетки? — пытливо выспрашивал Валера, а лицо такое убийственно серьезное, холодное.

Даже находясь в его объятьях, почувствовала себя зябко. Невольно сильнее вцепилась пальцами в мужские плечи. Хотелось хныкать, кричать: «Не отпускай меня, пожалуйста!»

— Нда… принимала… Правда, пару раз, там, на отдыхе, пропустила. Из-за всех этих игр, давления, я находилась в постоянном психологическом напряжении. Ты меня с ума свел своей страстью.

— А это не вредно для ребенка?

— Что?! Сумасшествие матери?! Конечно, данный факт нельзя назвать благоприятным, — не знаю зачем, шутила я.

Валера, конечно, не оценил юмора.

— Напряжение и прием таблеток… — с абсолютно каменным лицом уточнил он.

— Я была у гинеколога, она меня заверила, что прием оральных контрацептивов не должен негативно сказаться на развитии малыша… Но, конечно, чуть позже надо будет сдать различные анализы.

Довженко все также был убийственно серьезным, смотрел своим фирменным, вызывающим оторопь взглядом куда-то сквозь меня. Кажется, он более чем обескуражен новостью. По коже бежал холодок. Я тоже обескуражена, напугана, но точно знаю, в обиду свою нежданную радость никому не дам, в том числе возможному отцу.

Валера вдруг начал смеяться, нервно, будто не в себе… Снова резко обхватил ладонями мои щеки, даже ойкнула от неожиданности. Серые глаза настойчиво всматривались мне в лицо, гипнотизировали, затягивали в свинцовую пропасть.

— Ира, послушай, я не позволю тебе сделать аборт! В любом случае, это будет наш ребенок, наш с тобой ребенок! Слышишь меня?!

Кивнула головой, будто китайский болванчик. По щекам с удвоенной силой побежали слезы. Слава богу, он отреагировал правильно, как настоящий любящий мужчина.

— Но разве мы вправе скрывать ребенка от Сергея?! Все так запуталось…

— Ира, — Валера настойчиво удерживал мой взгляд, — есть большая вероятность, что ребенок от меня. Я ведь думал, ты на таблетках, и не предохранялся… Сознательно не предохранялся, черт возьми! Мне нравилось брать тебя без защиты. Создавалась иллюзия, что ты действительно моя, и я имею право, как захочу, тебя трахать…

Жалобно всхлипнула.

— Но Сережа тоже приезжал в санаторий, и я с ним занималась любо… точнее, исполняла супружеский долг.

Невольно передернуло, сейчас даже вспоминать об этом акте было противно.

— Ир, я почему-то уверен — это мой ребенок, точнее, наш с тобой малыш или малышка. Вселенная решила возблагодарить меня за боль, которую пришлось пережить. Хотя такая скотина, наверное, не совсем достойна этого, но вселенной видней…

— А если это не твой ребенок, что тогда?! — допытывалась я.

— Мы ничего не будем от него скрывать, просто у него будут два папы, биологический и муж мамы. И если Сергей захочет общаться со своими детьми, пожалуйста, я не буду препятствовать. В жизни бывают разные ситуации, милая, наша, наверняка, не самая сложная и запутанная. Ты не переживай, я смогу полюбить ребенка, даже если по крови он будет мне неродной. Я уже люблю все, связанное с тобой. За твоих куколок кому угодно пасть порву!

— Но я ведь дочка генерала Кольцова…

И снова смех… горький, радостный, непонятный, будто контуженный.

— Вселенная дала нам шанс исправить свои ошибки, в том числе посмертно и генералу Кольцову.

Горячие губы сначала ласково, потом настойчиво накрыли мой рот… А слезы радости, благодарности все катились и катились по моим щекам. Сейчас нареву для своих кукол озеро. Спасибо, вселенная, что снова свела меня с Валерой!.. Дала понять, в чем различия между настоящей любовью и бездарной игрой на публику в идеальные чувства. Мужские поцелуи углубились, стали более жадными и откровенными. Испытанный стресс требовал выхода, возродившимся надеждам необходимы были доказательства. Губы горели, тела жадно вдавливались друг в друга. Валера подхватил меня на руки… легко, непринужденно, будто пушинку. Боже, какой он красивый! Настоящий мужчина, за которым хоть на край света босая да раздетая побежишь! Сильный… каменная стена, и совсем не шакал, а настоящий волк — предводитель нашей маленькой стаи.

— Ириш, давай не будем смущать кукол…

И понес меня к выходу из гостиной… А я, видимо, галлюцинациями страдаю, но вдруг показалось, что мои красавицы снова ахнули, даже ручками своими крошечными всплеснули и прошептали в умилении: «Наконец-то у нашей хозяйки появился настоящий принц!»

Он сидел в засаде неизвестно сколько времени. Довженко перевез кукол еще вчера, в одном из окон он видел парнишку, значит, они там все вместе засели… и счастливые, даже носа на улицу не кажут! Хотелось побыстрее выполнить заказ, выплатить долг Игнатюку и, наконец, стать свободным. Грим под старика очень мешал… было жарко, неприятно и потливо, но, если он невзначай попадет в объективы камер, должен издалека походить на пока томящегося в подвале горюющего отца. Старика будет жалко убивать, он и так натерпелся в жизни. А вот мужика и его бабу совершенно не жалко. Мужик — бывший мент, все менты, как известно, сволочи, а баба — шлюха, мужу своему изменила. Но, если судить по фотке, красивая шлюха, высший класс, он бы к такой даже подойти побоялся.

Дверь из подъезда открылась. Ну, наконец-то, они! Сначала появился черноволосый с проседью мужик, потом баба. Взялись за ручки, словно влюбленные, почему-то даже завидно стало, его такие красавицы никогда не любили. Его вообще мало кто любил. Весь собрался, щелкнул предохранителем пистолета, дождался, когда мужчина и женщина выйдут из зоны видения камеры подъезда, шагнул вперед, достал оружие из кармана куртки и нажал на спусковой крючок.

— Мама-а-а!!! — раздался вместе с выстрелом откуда-то сверху мальчишеский крик. Будто само небо кричало.

Еще один выстрел — и затем истошный женский визг.

***

Голова после вчерашних мятежных возлияний безбожно болела, гудела… Звонок мобильного телефона ворвался в уши скрежетом ржавых металлических частей какого-то диковинного орудия пыток. Потянулся к тумбочке, где лежал телефон. Принимая звонок, провел пальцем по зеленой трубке на экране мобильного телефона.

— Доброе утро, Сергей.

— Павел Дмитриевич, рад вас слышать, надеюсь, вы с хорошими новостями.

— Ты что, еще в постели?! Голос сиплый.

— Вчера допоздна работал.

Пытаясь заглушить внутренние страхи и метания, мучимый жаждой мести, вот уже три дня безбожно пил.

— Надо себя беречь, — тоном доброго дядюшки пожурил Игнатюк.

— Так что с новостями, Павел Дмитриевич?!

— Новости очень плохие, Сергей. Крепись, сегодня утром, у подъезда одного из домов в центре города, убили твою жену. Прими мои соболезнования. Она была не одна, а с начальником службы безопасности компании «Новатор», он тоже погиб.

Торжество разлилось по телу Сергея Горяинова. Несмотря на гудящую голову, он даже подскочил с кровати и забегал туда-сюда по комнате. Ему всегда все удается, он счастливчик, баловень судьбы… Зря Ирина надумала от него уйти! За таких мужиков, как он, нужно держаться, цепляться всем, чем можно, особенно ртом за хозяйство! А Ирка даже в постели пыталась из себя леди корчить.

— Как видишь, мой человек справился с задачей.

— Я могу быть уверен, что это печальное происшествие никогда не свяжут со мной?

— Конечно, Сергей, все как договаривались. Скоро в машине недалеко от города найдут пустившего себе пулю в лоб горюющего отца, при нем будет орудие убийства, а также записка, где он признаётся в своем зверстве и просит прощения у родных погибшей.

— Как вам удалось убедить его?!

— Ну что ты, я не доверил это дело дилетанту, вдруг в последний момент рука дрогнет или еще что. Да и вообще, красивую женщину не каждый мужчина способен убить.

— Хитер ты, Павел Дмитриевич, — невольно восхитился Горяинов.

— Чтобы не быть голословным, высылаю тебе фото с места происшествия. Не забудь их потом удалить. Пусть для всех первыми печальную новость тебе принесут сотрудники полиции.

— Это убийца фотографировал? Разве у него было время?!

— Нет, еще один человек, типа случайный прохожий. Чтобы все сработало, как должно, за всеми нужен присмотр, за убийцей в том числе. Доверяй, но проверяй.

Снова неприятная мысль пришла в голову Сергею Горяинову. Его тоже теперь будут проверять, более того, постоянно указывать, что да как надо делать. Теперь он вечный должник Павла Дмитриевича, он повязал себя кровью, а кровавые узы самые крепкие.

— Я жду выполнения твоей части договора.

— Конечно, Павел Дмитриевич, вторая часть денег немедленно будет переведена на счет, который вы мне дали. Остальное, как мы договаривались, после получения наследства.

— Отлично, люблю обязательных людей. Надо как-нибудь встретиться, отметить такое событие, не каждый день человек становится вдовцом.

— Обязательно, Павел Дмитриевич, — он уже ненавидел себя за нотки подобострастия в своем голосе. — Но, боюсь, в ближайшее время я не смогу, надо проводить «любимую» в последний путь. Она у меня такая красавица была…

— Я понимаю, занимайся первоочередными делами, после похорон посидим, поговорим, обсудим вопросы дальнейшего сотрудничества.

— Хорошо, Павел Дмитриевич, встретимся после похорон.

— До свиданья, Сергей Викторович. Не буду мешать тебе радоваться, то есть скорбеть.

И снова по коже пробежал холодок. Павел Дмитриевич теперь не выпустит его из своих цепких когтей. Нет, он не позволит пораженческим мыслям испортить свой триумф! Ирина с Довженко мертвы, ее акции теперь перейдут к нему и сыну, что значит, полностью к нему. Он выиграл, а они будут гнить в могиле… Так и надо предателям! Черт, он не спросил, как там Митька! Где его можно найти?! Да что с ним будет?.. Ну, перепугается чуток, ничего страшного, послушней станет.

Телефон пиликнул, сообщая о принятии сообщения. А вот и обещанные Игнатюком доказательства!

Красавица Ирина лежала на боку… прекрасные медовые волосы залиты кровью, несколько алых пятен виднелось на светлой куртке. У Довженко одежда темная, кровь на ней разглядеть сложнее, но следы от пуль и положение тела, лужа на асфальте возле головы, говорили о том, что он тоже преставился. Сергея передернуло, он не любил вида крови, а зрелище мертвых людей всегда вызывало в нем отторжение. На фотографии, конечно, не все так ужасно, как в реальности, но все равно неприятно.

— Царство небесное, моя милая!.. Тебе пойдет быть ангелом! Вечно гори в аду, шлюха! — И захохотал, как ненормальный.

Истеричный смех прервал непонятный шум. Резко оглянулся, подскочил к двери. За шиворот словно кто-то снега насыпал… Это домработница, попятившись, задела вазу в коридоре! Она слышала, наверняка слышала их разговор! В расширенных глазах Тамары Ивановны ужас, лицо белое, как простыня.

— В-вы убили Ир-рочку!

— Нет, Тамара Ивановна вы все неправильно поняли…

Молниеносно схватил оброненную вазу и опустил ее на голову развернувшейся, чтобы бежать, женщины. Она охнула и грузно опустилась на пол. И тут же раздалась какая-то трель. Сергей Горяинов даже за голову схватился и пригнулся — на секунду показалось, что сейчас с наручниками наперевес со всех сторон выскочат полицейские, налетят суперагенты, а может, даже человек-паук появится по его душу… Черт, как трухнуло! У страха глаза велики… Это всего лишь мелодия дверного звонка. «Почему никто не открывает дверь?!» — с раздражением подумал Горяинов. Тамара Ивановна не подавала признаков жизни, ей не поручишь узнать, кого там принесла нелегкая. Потом зазвонил телефон, высветился номер охраны дома.

— Сергей Иванович, там полиция приехала. Вас спрашивают…

Быстро работают! Ему сейчас предстоит узнать печальную новость, играть несчастного супруга, а тут Тамара Ивановна, которая вздумала подслушивать под дверью…

— Сергей Викторович?! — напоминал о себе охранник.

— Скажи им, пусть подождут, я скоро подойду, только встал с постели, еще не оделся.

Потащил тяжелое, грузное тело домработницы в спальню, на полу остался едва заметный кровавый след. Руки дрожали, как у припадочного. Затащил Тамару Ивановну в сопряженную со спальней ванную, наспех связал ей поясами халатов руки и ноги. Если удар вазой не был смертельным, то домработницу следует добить. Тамара Ивановна дама жалостливая, не станет молчать, даже если ей много денег предложить. Боже, все как в детективах! Пытаясь скрыть одно преступление, он завязает все больше и больше в крови… Уже прямо чувствует ее характерный тошнотворный запах, ощущает на губах ее солоноватый вкус…