— Моя собственность, — торжественно, без намека на шутку заявил Джастин, — это леди Даниэль де Сан-Варенн. Но она не имеет ничего общего с нахальной девчонкой, изображающей из себя разбойника с большой дороги. Так вот, с Даниэль де Сан-Варенн мы должны встретиться через полчаса.

— Может быть, через час, сэр?

— Во всяком случае, не позже.

Даниэль надвинула на глаза берет, бросила на графа еще один озорной взгляд и поскакала вперед, низко пригнувшись к шее своей кобылы. Через несколько мгновений она скрылась за деревьями густой зеленой рощи.

— Джордж, — сказал граф вознице, — если лошади успокоились, мы можем ехать дальше.

— Попадись мне в руки этот хулиган, — проворчал кучер, — я бы выбил всю пыль со спины его куртки!

— Мне знакомо это чувство, Джордж, — буркнул граф. Он тяжело вздохнул и поднял оконное стекло.

Карета двинулась следом за кобылой Даниэль…

Леди Лавиния тепло встретила графа. Правда, ее несколько смущало, что с самого утра Даниэль куда-то исчезла.

— Всю последнюю неделю девочка просто места себе не находила, — словно извиняясь, проговорила графиня. — Я уверена, что виной тому было отсутствие вестей от вас.

— Не беспокойтесь, мадам. Мне доподлинно известно, что ваша внучка очень скоро здесь появится.

Даниэль действительно была уже в своей комнате и спешно переодевалась, засыпая указаниями прислуживавшую ей молоденькую скромную горничную:

— Гетти, подай розовую и белую тафту! Скорее! Да нет же, вон ту, с полосками и темно-вишневыми бантами. И сделай мне прическу. Такую, как позавчера, с падающими на уши локонами. Но сначала я приму ванну. Нет, черт побери, не успею! Надо же было додуматься до такой глупости! Разбойник с большой дороги! Очень остроумно!

Все же, раздевшись догола, Даниэль влезла в уже наполненную теплой водой ванну и принялась яростно тереть себя грубой мочалкой. Потом опустилась на дно, поплескалась там несколько секунд и встала, сразу потянувшись за полотенцем.

Гетти уже успела привыкнуть к странным манерам молодой хозяйки, позволявшей себе расхаживать по комнате в голом виде. Она вообще считала купание в ванне делом небезопасным, которым можно было заниматься только в случае крайней необходимости, например, перед тем как надеть нарядное платье. И все же Гетти с удовольствием прислуживала Даниэль, несмотря на непредсказуемость ее поступков. Наверное, горничная, как и все остальные слуги в доме, чувствовала, что сердце у Даниэль доброе. Кроме того, девушка никогда не срывала плохого настроения на других.

Ровно через час после неожиданной встречи на дороге, как и было условлено с графом, Даниэль спустилась в гостиную. За прошедшие несколько недель ее короткие волосы немного отросли и теперь изящно падали вдоль висков, чуть закрывая уши, а на шее плавно переходили в легкий кудрявый пушок. В локоны была вплетена темно-вишневая лента, прекрасно гармонировавшая со стоячим воротничком, украшенным тонкими кружевами, которые двумя пенистыми ручейками сбегали по плечам и рукавам темно-зеленого платья. Снизу, из-под оборок платья, пикантно выглядывали розовые и белые кружева нижних юбок.

Джастин вставил в глаз свой знаменитый монокль и придирчиво осмотрел девушку со всех сторон. На его лице постепенно появлялось выражение крайнего изумления. Он повернулся к леди Лавинии:

— Не могу удержаться от комплимента, миссис Марч. Вы действительно поработали на славу и добились прекрасных результатов. Она несказанно похорошела! Какая перемена!

— Ничего себе! — обиженно воскликнула Даниэль. — А сама я здесь, стало быть, ни при чем?! Мне комплиментов не полагается?

— Вы их услышите в свое время. Если перемены коснутся не только вашего внешнего вида, но и поведения. — И граф недовольно поджал губы.

— Даниэль, детка, реверанс! — укоризненно шепнула девушке Лавиния.

Даниэль жеманно присела, буквально утонув в своих юбках. Граф в ответ только шаркнул ногой, хотя и с безукоризненной галантностью.

— О, милорд, — произнесла Даниэль с шаловливой улыбкой, — вы раньше никогда не оказывали мне подобной чести. Может быть, настанет время и вы ответите на мой поклон?

— Я кланяюсь только тем дамам, которые того заслуживают, — ледяным тоном ответил Линтон. — К дерзким девчонкам-сорванцам у меня совершенно другое отношение.

На щеках Даниэль проступил розовый румянец, а в глазах появилось жалобное выражение. Граф посмотрел на девушку и сказал уже гораздо мягче:

— Не будем больше говорить об этом, детка. Надеюсь, что причиной вашей последней выходки стало полнолуние, и ничего подобного не повторится, как только ночное светило примет форму серпа.

— О чем вы говорите, Джастин? — озадаченно поинтересовалась старая графиня.

— Так, о пустяках, мадам, — усмехнулся Линтон и, почувствовав на себе взгляд Даниэль, обернулся к ней.

Девушка только что открыла привезенную графом шкатулку, испещренную мельчайшим орнаментом, и держала в руках роскошное бриллиантовое ожерелье.

— Драгоценности Сан-Вареннов! — почти с благоговением прошептала Даниэль. — Не правда ли, они чудесны? Мама часто говорила, что таких нет даже у Марии Антуанетты.

Даниэль примерила ожерелье и уже собиралась защелкнуть сзади замочек, когда граф мягко, но решительно отобрал украшение.

— Вам не стоит пока его носить, Даниэль, — тихо сказал он. — Равно как и вот этот изумрудный браслет. Наденете то и другое, когда выйдете замуж.

— Фи! Что за ерунда? В конце концов, они же мои!

— Несомненно, — согласился граф, вынимая из другой шкатулки безупречную нитку жемчуга. — Вот это вы можете носить когда и сколько угодно. И еще этот топаз и набор бирюзовых украшений. Остальное же для сохранности лучше положить в сейф.

— Но тогда мне никогда не придется их надеть, милорд. Ибо я вообще не намерена выходить замуж.

Джастин взял жемчужную нитку и надел на шею Даниэль, которая при этом чуть наклонила голову. В это мгновение взгляды графа и стоявшей за спиной своей внучки графини Марч встретились, и Линтон и Лавиния сразу поняли друг друга…

— Не изображайте из себя идиотку, Даниэль, — хмыкнул Джастин. — Вы обязательно выйдете замуж.

— Тогда, может быть, вы скажете — за кого? — Девушка пожала плечами и бросила на графа сердитый взгляд.

— Естественно, за меня, — невозмутимым тоном ответил Линтон.

На несколько мгновений в гостиной воцарилось молчание. Затем Даниэль ошарашено посмотрела на графа и выпалила заикаясь:

— Но… но… не может быть, чтобы… чтобы вы захотели на мне жениться!

— Почему, дитя мое? — улыбнулся Джастин.

— По одной очень простой причине. Два человека никогда не поженятся, если один из них обращается к другому «дитя мое». Я уже не говорю о разных других определениях, которыми вы постоянно награждали меня. Среди них, кстати, бывали и не очень лестные. Кроме того, вы всегда указывали мне, что делать, и были страшно недовольны, когда я не желала подчиняться. Когда же я пыталась высказывать какие-либо собственные мысли, вы мгновенно начинали свирепеть и грозили меня побить. Однажды… однажды даже дали мне оплеуху!

— Согласен, что тогда я несколько погорячился. Но вы же не будете отрицать, что сами довели меня до этого!

— Буду… — захныкала Даниэль. — Потому что я… я тогда не пила пиво… Только попробовала, и оно показалось мне ужасно невкусным.

— Я окончательно отказываюсь что-либо понимать, — проворчала миссис Марч. — При чем здесь пиво?

— Очень даже при чем, — буркнул в ответ Линтон и многозначительно посмотрел на Даниэль: — Пойдемте, Данни. В будущем я намерен воздерживаться от столь оскорбительных действий. А сейчас прошу вас хотя бы меня выслушать.

Даниэль по привычке принялась покусывать нижнюю губку. Брови ее сошлись на переносице, отчего взгляд сделался почти свирепым. Примерно такое выражение граф видел на ее лице во время их первой встречи в темном переулке Парижа.

— Мне кажется, милорд, — начала Даниэль, — что вы считаете себя обязанным сделать мне предложение из соображений чести. Если я не ошиблась, то ваша жертва совершенно излишня. Моя репутация была вконец испорчена еще до того, как вы вырвали меня из рук ужасного булочника. Я знала об этом задолго до встречи с вами. Все мои поступки объясняются тем, что я понимаю свою будущую судьбу. Поэтому я и не хочу выезжать ни в какой свет. Самое лучшее для меня — остаться здесь, с бабушкой и дедушкой.

Этот монолог не мог не произвести впечатления на слушателей. Миссис Марч вынула кружевной платок и промокнула им глаза. Линтон же, ласково посмотрев на девушку, тихо сказал:

— Возможно, я всегда недооценивал вас, Даниэль. Но существует нечто такое, чего вы пока еще не поняли.

Граф отступил на шаг и, поклонившись Даниэль, спросил:

— Не окажете ли вы мне честь, мадемуазель, пройтись со мной по саду?

Несколько секунд Даниэль оставалась неподвижной, затем подняла на Линтона изумленный взгляд:

— Сэр, это будет большей честью для меня, чем для вас.

Девушка поправила упавший на лоб локон, встала и оперлась на руку, предложенную графом. Они медленно пошли к выходу в сад, сопровождаемые графиней Марч. Чарльз, молча сидевший все это время, тоже поднялся из-за стола и последовал за ними. У самой двери он задержал жену и шепнул ей на ухо:

— Право, не знаю, милая, поздравлять ли нам Линтона или же высказывать ему соболезнования?

— Первое, мой дорогой, первое! — так же тихо ответила Лавиния, снова прикладывая к глазам носовой платок. — Теперь надо оставить их вдвоем. Поверь, они отлично обо всем договорятся. Им повезло, Линтон и Даниэль знают друг друга куда лучше многих других пар, начинающих совместную жизнь. Линтон очень любит нашу девочку, вопреки всем ее фокусам. Подозреваю, что также и благодаря им.

Граф Линтон тем временем никак не мог придумать, как лучше убедить шедшее с ним рядом молчаливое существо, что его предложение продиктовано отнюдь не соображениями чести, а куда более романтичными чувствами. В конце концов, он решил, что прямота и честность Даниэль требуют такого же откровенного и прямого разговора.

Они подошли к розарию. От проезжей дороги его отделял большой камень, служивший своеобразной стеной. Даниэль с наслаждением вдохнула аромат роз, перемешанный со свежим морским бризом; приближался вечер, с моря тянуло прохладой.

— Милорд, я бы хотела взобраться на эту стену, — неожиданно заявила девушка, метнув в сторону графа озорной взгляд.

Линтон не ответил. Облокотившись о камень, он задумчиво смотрел на дорогу.

— Милорд, — повторила Даниэль.

Джастин обернулся. На губах его играла отсутствующая, почти потусторонняя улыбка:

— Да, Даниэль?

— Я хочу посидеть на этой стене.

— Что же вам мешает, дитя мое?

— Одежда. Это платье не приспособлено для того, чтобы карабкаться в нем по скалам. Мне нужна ваша помощь.

— Хотите, чтобы я вас подсадил?

— Именно!

Граф рассмеялся и, взяв Даниэль обеими руками за тонкую талию, посадил девушку на самую вершину огромного камня.

— Должен заметить, дитя мое, что сидеть верхом на стене считается неприличным для молодой леди. К тому же вы рискуете запачкать свое новое платье, хотя я отлично понимаю, что все это для вас не имеет никакого значения.

— Никакого, — согласилась Даниэль и рассмеялась. — Вот теперь, когда мы так удобно устроились, можете сказать мне то, что хотели.

— Даниэль, вы как-то сказали, что доверяете мне. Значит, должны поверить в то, что я сейчас скажу.

— Слушаю вас, милорд.

— Я собирался сказать, что все это время любил вас. Да, я вел себя не так, как полагается влюбленному, но на то были свои причины. Вам они известны, вы их перечислили не далее как сегодня.

Ответ Даниэль несколько удивил графа. Она не стала выражать сомнений в его чувствах, а просто спросила:

— Когда вы меня полюбили, милорд?

— Это очень трудно точно определить, Данни. Думаю, в тот самый момент, когда вы стояли передо мной, как амазонка, с обнаженной грудью и явно предлагали воспользоваться удобным моментом. Я же почувствовал себя в крайне смешном и дурацком положении.

— Внешне это было незаметно. Скорее наоборот, вы были так нестерпимо грубы со мной, что я едва не собралась выпрыгнуть в окно.

— Я приношу вам за это свои извинения.

Джастин коснулся большим пальцем губ девушки и продолжил самым серьезным тоном:

— А теперь я прошу вас, мадемуазель, стать моей женой.

— Мне мало, что известно о взаимоотношениях между супругами, милорд. Наверное, причина этого заключается в том, что моя мама имела скромный опыт семейной жизни. Она рассказывала мне, что сначала они с отцом испытали некое подобие любви, но продолжалось это очень недолго. Вы понимаете, милорд, что я сейчас имею в виду не физическую, а духовную сторону отношений между мужчиной и женщиной.

Линтон мрачно кивнул головой, снова подумав, с каким необыкновенным созданием свела его судьба.