— Но, дорогой мой, что касается овощей и фруктов: ты говоришь, что если нам чего-либо не хватает, то стоит лишь обратиться к огороднику леди Денхэм; но мне пришло в голову, что в таких случаях следует обращаться к кому-либо еще и старый Стрингер с сыном более надежные поставщики. Я всячески поощряла огородника леди Денхэм взяться за дело, но, боюсь, у него пока что получается не очень хорошо. Вне всякого сомнения, со временем у него все будет просто прекрасно, но поначалу это адский труд. Поэтому мы должны помогать ему, чем только сможем, но нам могут внезапно понадобиться какие-то фрукты или овощи, и я предвижу, что такое будет случаться часто. Понимаешь, нам нужны просто символические поставки, чтобы бедный старый Эндрю не лишился своей работы, но на самом деле основную массу того, что нам требуется, лучше покупать у Стрингеров.

— Очень хорошо, любовь моя, это можно легко устроить, и кухарка будет довольна, что очень утешительно, поскольку в последнее время она постоянно жалуется на старого Эндрю, говоря, что он никогда не приносит того, что ей нужно. Ну вот — старый дом остался далеко позади. Что там говорит твой брат Сидни насчет того, что дом фактически превратился в больницу?

— О! Святая Мария, да это просто одна из его шуточек! Он делает вид, что посоветовал мне открыть там больницу. Он делает вид, что ему смешны мои старания. Ты же знаешь, Сидни может сказать все что угодно. Он всегда говорит то, что ему вздумается. Полагаю, в каждом семействе найдется такой человек, мисс Хейвуд. В нашем это Сидни. Он очень умный молодой человек и очень приятный, но слишком много времени проводит в мире, где нужно еще навести порядок; это его единственный недостаток. Он и там, и здесь, и везде. Мне бы хотелось, чтобы он жил с нами в Сандитоне. И я бы мечтала познакомить вас с ним. Это пойдет всем на пользу! Такой молодой человек, как Сидни, с его чудным экипажем и модным видом, вы и я… Святая Мария, какое впечатление это произведет! К нам приедут многие уважаемые семейства, заботливые матери со своими красивыми дочерями, и пусть это повысит наши шансы, к большому неудовольствию Истбурна и Гастингса.

Они уже приближались к церкви и к настоящей деревушке Сандитон, раскинувшейся у подножия холма, на который им еще предстояло подняться. Один склон холма покрывали заросли деревьев и огороды Сандитон-хауса, на вершине холма, на ровном месте, в самом скором времени могло начаться строительство новых домов. По одному из рукавов долины текла мелкая речушка, у ее устья расположилось третье обитаемое поселение — небольшая кучка рыбацких домишек.

Деревушка состояла, главным образом, из небольших коттеджей, но в соответствии с требованиями времени, как с восторгом заметил Шарлотте мистер Паркер, на окнах двух-трех лучших домиков висели белые занавески и красовались таблички «Сдается внаем», а вдали, в маленьком зеленом садике старого фермерского дома, можно было даже разглядеть сидевших на раскладных стульчиках двух особ женского пола в элегантных белых платьях с книгами в руках. А когда они завернули за угол булочной, откуда-то сверху, из-за прикрытых ставен, до них донеслись звуки арфы.

Эти виды и звуки произвели неизгладимое впечатление на мистера Паркера: он блаженствовал. Не то чтобы он преследовал какой-то личный интерес в процветании деревушки: считая, что она находится слишком далеко от побережья, он не делал здесь ничего, зато все увиденное служило наглядным свидетельством того, что местечко постепенно становится все более модным. Если уж деревушка привлекает отдыхающих, то вершина холма и подавно вызовет к себе интерес.

Он предвкушал великолепный сезон. В прошлом году в это же самое время, в конце июля, в деревушке не было ни одного отдыхающего! Он также не мог вспомнить, чтобы кто-нибудь приезжал сюда за все лето, если не считать одного семейства с детьми, которое прибыло из Лондона, после того как детвора переболела коклюшем. Мамаша не позволяла детям подходить близко к берегу из страха, что они могут свалиться в воду.

— Цивилизация, настоящая цивилизация! — в восторге вскричал мистер Паркер. — Взгляните, моя дорогая Мэри, взгляните на окна Уильяма Хили. Синие башмаки и нанковые сапожки! Да разве можно было увидеть такую картину в окне башмачника в старом Сандитоне! Не прошло и месяца — и вот, пожалуйста. Когда мы проезжали здесь месяц назад, синих башмаков не было и в помине. Поистине это великолепно! Н-да, похоже, мне удалось кое-чего добиться. А теперь на холм, на наш благословенный холм!

Во время подъема они миновали ворота сторожки Сандитон-хауса, и среди верхушек деревьев разглядели крышу самого дома. В старые времена это был последний дом в местечке. Немного выше начинались современные постройки, а на самой вершине выстроились Проспект-хаус, Бельвю-коттедж и резиденция Денхэмов, на которые Шарлотта взирала со спокойным любопытством, а мистер Паркер ревностно осматривался по сторонам, надеясь не обнаружить пустующих домов.

На подоконнике лежало больше счетов, чем он ожидал, и никакого особого оживления на холме. Несколько экипажей и сосем мало гуляющих. Он заключил, что сейчас как раз то время дня, когда отдыхающие возвращаются после прогулки к ужину. Но пески и Терраса всегда их привлекали, тем более что подошло время прилива. Ему страстно захотелось оказаться на песках, или на утесах, или у себя дома, или в другом месте за его пределами. Настроение у него улучшилось от одного вида моря, и он буквально ощутил, как его ноге становится легче.

Трафальгар-хаус, стоящий на самом высоком месте плато, был светлым элегантным строением, расположенным на лужайке в окружении совсем еще молодой растительности, примерно в сотне ярдов от крутого, но не очень высокого обрыва. Он находился ближе всех зданий к утесу, если не считать короткого ряда премиленьких домиков, известных под названием «Терраса», перед которым тянулась широкая пешеходная дорожка, претендующая на звание главной улицы городка. В этом ряду стояли дома лучшей модистки и библиотека, на некотором удалении от них — гостиница и бильярдная. Отсюда начинался спуск к пляжу и к купальным кабинам на колесах для раздевания, так что это было излюбленное место, где модницы демонстрировали свои наряды.

Путешественники благополучно прибыли в Трафальгар-хаус, возвышающийся на некотором расстоянии от Террасы, после чего произошло счастливое воссоединение папы и мамы со своими чадами, а Шарлотта, получив в свое распоряжение комнату, развлекалась тем, что, стоя у огромного венецианского окна, с любопытством разглядывала раскинувшийся перед ней пейзаж: недостроенные дома, спускающиеся к морю, которое искрилось под солнцем вдалеке.

Глава пятая

Когда они встретились перед ужином, мистер Паркер просматривал письма.

— Ни строчки от Сидни! — воскликнул он. — Каков лентяй! Из Уиллингдена я отправил ему письмо о том, что со мной случилось, и рассчитывал, что он удостоит меня ответом. Впрочем, быть может, это означает, что он сам едет сюда. Вполне может быть. Но вот письмо от одной из моих сестер. Они всегда поддерживают меня. Женщины — единственные, с кем можно вести переписку и на кого можно полагаться. Ну вот, Мэри, — обратился он с улыбкой к супруге, — прежде чем я вскрою письмо, может быть, попробуем угадать состояние здоровья тех, от кого оно пришло, или, скорее, что сказал бы Сидни, будь он здесь? Сидни — дерзкий и наглый тип, мисс Хейвуд. Вы должны знать, что он считает, будто мои сестры своими жалобами демонстрируют чересчур живое воображение, но это не совсем так, или даже совсем не так. У обеих слабое здоровье, как вы неоднократно слышали от нас, и они страдают различными серьезными болезнями. В самом деле, мне кажется, что не было ни одного дня, когда они не сетовали бы на здоровье. В то же время они очень способные и практичные женщины, обладающие большой энергией и силой воли, особенно в тех случаях, когда нужно сделать доброе дело. У них столь неуемная жажда действий, что многие, кто знает их недостаточно хорошо, считают такое поведение шокирующим. Но на самом деле мои сестры совершенно лишены всяческой аффектации. Они лишь обладают более здравым рассудком, чем остальные. А наш младший брат, который живет с ними и которому едва перевалило за двадцать, с сожалением должен признать, почти такой же инвалид, как и они. Он настолько хрупок, что не может работать. Сидни потешается над ним, но тут уж не до шуток, хотя Сидни часто заставляет и меня невольно смеяться над ними. Вот если бы он сейчас был здесь, я знаю, он предложил бы пари, что из этого письма следует, будто Сюзанна, или Диана, или Артур находились в течение последнего месяца на грани смерти.

Пробежав глазами письмо, он покачал головой.

— К своему великому сожалению, должен сказать, что мы не увидим их в Сандитоне. Да, вполне справедливое суждение. Вполне справедливое. Мэри, ты будешь очень расстроена, узнав, как серьезно они были и остаются больны. Мисс Хейвуд, если позволите, я прочел бы письмо Дианы вслух. Я люблю знакомить своих друзей друг с другом, и, боюсь, это единственный способ познакомить вас с ними. Письмо Дианы ясно показывает, какова она на самом деле, — очень активная, дружелюбная и добросердечная, поэтому оно должно произвести на вас хорошее впечатление.

Он начал читать:

«Мой дорогой Том!

Мы были очень расстроены тем, что с тобой случилось, и, если бы ты не написал, что попал в хорошие руки, я, несмотря ни на что, приехала бы к тебе сразу же по получении письма, хотя старое недомогание — спазматическое разлитие желчи — доставляет мне больше страданий, чем обычно, так что я с трудом доползаю от своей кровати до софы. Однако как за тобой ухаживали? Расскажи нам об этом подробнее в своем следующем письме. Если это действительно всего лишь простое растяжение, как ты утверждаешь, нет ничего более разумного, чем использовать растирание, а потом наложить бинтовую повязку, при условии что это будет сделано незамедлительно. Два года назад мне случилось быть у миссис Шелдон, и ее кучер подвернул ногу, когда мыл экипаж. Он так хромал, что едва смог добраться до коттеджа, но немедленное применение растирания помогло (я своими руками растирала ему ногу шесть часов подряд), так что через три дня он снова был здоров.

Прими нашу искреннюю благодарность, Том, за выказанное тобою уважение, за то, что ты посвятил нас в случившееся. Но, умоляю, не смей больше подвергать себя опасности, разыскивая для нас лекаря. Пусть он будет самым лучшим, пусть он осядет в Сандитоне, все равно нам это не поможет. Мы решили больше не иметь дела с представителями медицинского сословия. Мы тщетно консультировались то с одним врачом, то с другим, пока не убедились в том, что они ничего не могут для нас сделать и мы должны полагаться только на собственные знания о своем разрушенном здоровье, если хотим испытать хоть какое-либо облегчение.

Но если ты полагаешь, что твой городок от этого только выиграет, заполучив доктора, то я с удовольствием возьмусь за эту миссию и не сомневаюсь в том, что мне будет сопутствовать успех. Я могу предпринять необходимые шаги в самое ближайшее время. Что же касается того, чтобы самой приехать в Сандитон, это решительно невозможно. С превеликим сожалением должна признаться, что даже не осмелюсь попытаться сделать это, поскольку мои чувства недвусмысленно подсказывают мне: для моего нынешнего состояния морской воздух окажется смерти подобен. И никто из моих дорогих компаньонок не оставит меня, иначе я убедила бы их приехать к тебе хотя бы на две недели. Но, сказать правду, я сомневаюсь, что нервы Сюзанны выдержали бы такое потрясение, она так страдает от сильной мигрени! Хотя мы ежедневно в течение десяти дней ставили ей по шесть пиявок, это принесло Сюзанне столь незначительное облегчение, что мы решили предпринять другие меры. После проведенного обследования, будучи убежденной в том, что причина беды Сюзанны кроется в деснах, я убедила ее атаковать болезнь именно там. После удаления трех зубов ей стало намного лучше, зато ее нервы пришли в совершеннейшее расстройство. Она может разговаривать только шепотом, и нынче утром два раза лишилась чувств, после того как бедняжка Артур пытался подавить кашель. К счастью, он чувствует себя более-менее терпимо, хотя по-прежнему вял и апатичен, что мне очень не нравится, и я опасаюсь за его печень.

Я ничего не слышала о Сидни с тех самых пор, как вы вдвоем были в городе, но заключила, что его намерениям побывать на острове Уайт не суждено было осуществиться, в противном случае он непременно заглянул бы к нам по пути.

Мы искренне желаем тебе успешного сезона в Сандитоне, и, хотя лично и не можем украсить тамошнее общество, прилагаем все усилия, чтобы направить к тебе достойных людей; полагаю, мы вполне можем быть уверены в том, что убедили приехать в Сандитон два больших семейства. Глава одного из них, живущего в Суррее, составил себе состояние в Западной Индии, а другое владеет школой-интернатом для девушек в Камберуэлле, который достоин всяческих похвал. Я не стану говорить тебе, скольких людей мне пришлось подключить к этому делу — взаимосвязь слишком сложная. Но успех оправдает все наши усилия. Искренне твоя, и т. д. и т. п.»