При этих словах она бросила такой взгляд на свою компаньонку, который, очевидно, должен был произвести на нее неизгладимое впечатление, но, не заметив на лице Шарлотты особого восторга, быстро добавила:

— Он не завещал их своему племяннику, моя дорогая. Это не было выполнением воли Гарри. Об этом вообще не упоминалось в завещании. Он всего лишь сказал мне, да и то только один раз, что хотел бы, чтобы они достались его племяннику, но это меня ни к чему не обязывало, не захоти я поступить так.

— Это очень любезно с вашей стороны! В самом деле, очень мило, — сказала Шарлотта, вынужденная изобразить восхищение.

— Да, моя дорогая, и это — не единственное доброе дело, которое я сделала для него. Я была очень добрым другом сэра Эдварда. А он, бедняжка, так нуждается в этом! И, хотя я всего лишь вдова, моя дорогая, а он — наследник, между нами нет таких противоречий, какие обычно обнаруживаются между этими сторонами. От поместья Денхэмов я не получила ни шиллинга. Сэр Эдвард не обязан ничего мне выплачивать. Вовсе не он занимает главенствующее положение. Это я помогаю ему.

— В самом деле! Он очень приятный молодой человек, особенно в том, что касается его манер.

Эти слова были произнесены, главным образом, только ради того, чтобы хоть что-то сказать, но Шарлотта сразу же заметила, что возбудила подозрения, потому что леди Денхэм бросила на нее острый взгляд и сказала:

— Да-да, на него очень приятно смотреть. Остается надеться, что так подумает и какая-нибудь состоятельная леди, потому что сэру Эдварду просто необходимо жениться на деньгах. Мы с ним часто разговариваем на эту тему. Приятный молодой человек вроде него может улыбаться направо и налево, осыпая девушек комплиментами, но он знает, что должен жениться ради денег. А сэр Эдвард — весьма упорный молодой человек и придерживается очень правильных взглядов.

— Сэр Эдвард Денхэм, — произнесла Шарлотта, — обладая такими личными достоинствами, почти наверняка сумеет увлечь состоятельную леди, если того захочет.

Этот блестящий дипломатический ход, кажется, рассеял подозрения леди Денхэм.

— Ах, моя дорогая, какие умные вещи вы говорите! — воскликнула она. — Если бы только мы смогли заполучить в Сандитон какую-нибудь молодую наследницу! Но их так трудно найти! По-моему, с тех пор как Сандитон превратился в общественное место, у нас здесь не было ни одной наследницы или хотя бы сонаследницы. Семьи приезжают одна за другой, но, насколько мне известно, хорошо, если у одной из ста имеется какая-нибудь реальная собственность, земли или вклады. Может быть доход, но никакой собственности. У нас бывают священники, или стряпчие из города, или офицеры на половинном окладе, либо же вдовы со своей частью наследства. Ну, и какой, спрашивается, от них толк? Разве что они занимают наши пустующие дома, хотя, между нами говоря, по-моему, они совершают большую глупость, не оставаясь дома. Ах, если бы здесь появилась молодая наследница, которую отправили бы сюда поправить здоровье, и если бы ей прописали пить коровье или козье молоко, которое я могу ей поставлять! Как только она поправилась бы, я сумела бы сделать так, чтобы она влюбилась в сэра Эдварда!

— Это действительно было бы большой удачей.

— И мисс Эстер тоже должна выйти замуж за какого-нибудь состоятельного джентльмена. Она должна найти богатого мужа. Ах, молодых женщин, у которых нет денег, остается только пожалеть! Но, — сообщила леди Денхэм после короткой паузы, — если мисс Эстер надеется уговорить меня пригласить их в Сандитон-хаус, она вскоре поймет, что ошибается. С прошлого лета кое-что изменилось, понимаете ли. Теперь у меня есть мисс Клара, и в этом все дело.

Она произнесла эти слова таким серьезным тоном, что Шарлотта сразу же поняла, что девушке удалось покорить сердце старой дамы, и приготовилась к более подробным замечаниям, но услышала только:

— Я не намерена превращать свой дом в гостиницу. Я не допущу, чтобы обе мои служанки целое утро занимались только тем, что убирали наши спальни. Им и так приходится каждый день приводить в порядок комнату мисс Клары и мою собственную. Если у них будет больше работы, они потребуют повышения жалованья.

Шарлотта не была готова к возражениям такого рода и обнаружила, что не может даже выразить сочувствие, что она вообще ничего не способна сказать. А леди Денхэм с непонятным ликованием добавила:

— И, кроме того, моя дорогая, не стану же я наводнять свой дом гостями, нанося убыток Сандитону? Если людям хочется пожить у моря, почему бы им не снять жилье? Здесь полно свободных домов, на одной только Террасе их целых три: в эту самую минуту на нас смотрят не меньше трех объявлений о сдаче внаем — домов номер три, четыре и восемь. Номер восемь, дом на углу, может быть, для них великоват, но остальные два — приятные и уютные маленькие домики, вполне подходящие для молодого джентльмена и его сестры. Поэтому, моя дорогая, когда в следующий раз мисс Эстер начнет говорить о сырости, которая царит в Денхэм-парке, и о том, как полезны ей морские ванны, я посоветую им приехать сюда и снять один из этих домиков на пару недель. Разве вам не кажется, что это будет только справедливо? Своя рубашка ближе к телу, знаете ли.

Шарлотта испытывала одновременно изумление и негодование, но все-таки негодование взяло верх. Она напустила на лицо непроницаемое выражение и хранила приличествующее случаю молчание. Терпение ее было отнюдь не безграничным, но, не желая слушать дальше, и сознавая, что леди Денхэм продолжает разглагольствовать в том же духе, она позволила своим мыслям оформиться в следующую медитацию: «Она очень зла. Я не ожидала такого. Мистер Паркер отзывался о ней слишком мягко. Очевидно, на его суждение нельзя полагаться. Его подвела его же доброта. Он слишком добросердечен, чтобы глубоко вникнуть в природу вещей. Я должна составить собственное мнение. И сама их связь сыграла с ним злую шутку. Он убедил ее пуститься в некую спекуляцию, и, поскольку здесь у них одна цель, он считает, что и в других вопросах она думает так же, как и он. Я не вижу в ней ничего достойного. Бедная мисс Бреретон! Леди Денхэм заставляет всех вокруг вести себя низко и недостойно. Этот бедняга сэр Эдвард и его сестра, не знаю, насколько им было отведено природой быть респектабельными, но своим подобострастием перед ней они тоже ведут себя недостойно. И я тоже веду себя недостойно, оказывая ей внимание, при этом делаю вид, что соглашаюсь с ней. Вот так оно и бывает, когда богатые люди оказываются на поверку жалкими и убогими».

Глава восьмая

Две женщины продолжали идти рядом, пока к ним не присоединились остальные, высыпавшие из библиотеки, вслед за ними выскочил молодой Уитби с пятью томами под мышкой, которые он поволок к экипажу сэра Эдварда. Сам же сэр Эдвард, приблизившись к Шарлотте, изрек:

— Можете догадаться, чем мы занимались. Моей сестре понадобился совет при выборе некоторых книг. У нас в избытке свободного времени, поэтому мы много читаем. Хотя сам я с разбором подхожу к выбору романов. Я с величайшим презрением отношусь к той макулатуре, которой забито большинство общественных библиотек. Вы никогда не услышите, чтобы я рекомендовал кому-то эти пустые и несерьезные разглагольствования, не дающие никакой целостной картины, или же пресное изложение обыденности, из которого нельзя извлечь никаких полезных выводов. Мы напрасно помещаем эти сочинения в литературный перегонный куб: полученный дистиллят окажется совершенно бесполезным для науки. Я уверен, что вы понимаете меня?

— Я в этом не совсем убеждена. Но если вы бы взяли на себя труд описать мне те романы, которые вы одобряете, осмелюсь заметить, я получила бы более полное представление.

— Охотно, мой дорогой интервьюер. В романах, которые я одобряю, описывается природа человека в возвышенных и духовных терминах; в них герои испытывают сильные чувства и переживания; показано зарождение сильного чувства — от первого неясного влечения до такого взрыва чувств, что энергия разума оказывается свергнутой с пьедестала; в этих романах мы видим, как сильная искра нежного очарования женщины настолько воспламеняет душу мужчины, что заставляет его — хотя и с риском некоторого отклонения от линии примитивных обязательств — стремиться заполучить ее, овладеть ею любой ценой, невзирая ни на что. Вот такие работы я прочитываю с восхищением, — продолжал объяснять Шарлотте сэр Эдвард. — Они предлагают нам замечательное изложение высоких концепций, широких взглядов, описания безграничного рвения, неукротимой решительности. И даже когда ход событий приводит к краху возвышенных начинаний главного героя, он заставляет нас испытывать к нему самые искренние чувства; сердца наши замирают. С психологической точки зрения, было бы неверно утверждать, что нас не захватывает его блестящая карьера, а привлекают пресные и в чем-то даже отвратительные добродетели его оппонента. Я бы сказал, наше восхищение героем носит бескорыстный характер. Вот такие романы расширяют примитивные возможности души, они не оскорбляют чувств и не искажают характера серьезного героя, с которым достойно познакомиться поближе.

— Если я правильно вас поняла, — заметила Шарлотта, — наши вкусы относительно романов совершенно различаются.

После этого они вынуждены были расстаться. Мисс Хейвуд слишком устала от его общества, чтобы оставаться со своим собеседником дальше.

Правда заключалась в том, что сэр Эдвард, который волей обстоятельств оказался прикован к одному месту, читал больше сентиментальных романов, чем в том признавался. В юности он увлекся пылкими, но отнюдь не безупречными произведениями Ричардсона; и чтение книг авторов, которые впоследствии пошли по стопам Ричардсона в описании мужчины, преследующего женщину вопреки всем приличиям, занимали большую часть времени, отводимого им на литературу, — они сформировали его характер.

Порочность суждений сэра Эдварда объяснялась тем, что от природы он не обладал достаточным здравомыслием: вежливость, моральная сила, благоразумие и упорство злодея в романе перевешивали для сэра Эдварда все его зверства и грубости. Для него подобное поведение было искренним, исполненным пыла и страсти. Оно привлекало и воспламеняло его, и он всегда так глубоко сопереживал его успеху и скорбел о крушении его планов, что на это явно никак не могли рассчитывать авторы подобных романов.

Хотя многие свои представления он почерпнул как раз из такого чтива, будет несправедливым сказать, будто он не читал больше ничего другого или что язык его сформировался не на основе современной литературы. Он читал все новейшие эссе, публикации и критические обзоры, но с тем же невезением и даже неумением, отчего делал только фальшивые выводы и усваивал не те уроки морали. Он собирал только критические высказывания и использовал в речи цитаты из наших самых популярных писателей.

Главной целью свой жизни сэр Эдвард считал соблазнение. Обладая несомненными личными достоинствами, о которых он был прекрасно осведомлен, и приписывая себе другие таланты, он полагал соблазнение чуть ли не своей обязанностью. Он чувствовал, что рожден стать опасным человеком, кем-то вроде ловеласа. Само имя — сэр Эдвард, — считал он, несет в себе определенное очарование.

Проявлять галантность по отношению к тем, кто этого заслуживал, говорить комплименты каждой смазливой девушке — вот та роль, которую он принужден был играть. Он считал своей святой обязанностью (в соответствии с собственными представлениями об обществе) при первом же знакомстве осыпать комплиментами мисс Хейвуд или любую другую миловидную девушку.

Но только в отношении Клары он строил серьезные планы, именно Клару он намеревался соблазнить и решительно был настроен осуществить свои намерения. Само ее положение прямо-таки взывало к этому. Она была его соперницей в борьбе за благосклонность леди Денхэм, она была красива, молода и зависима. Он уже давненько обратил на нее внимание и в течение долгого времени с упорством, достойным лучшего применения, пытался завоевать сердце Клары, а заодно и подорвать ее принципы.

Клара видела его насквозь и не имела ни малейшего желания быть соблазненной. Но она вела себя с ним достаточно терпеливо, поддерживая ровные отношения, объяснявшиеся ее личным обаянием. Впрочем, и намного более прохладное отношение не обескуражило бы сэра Эдварда. Он был защищен от любых проявлений презрения или отвращения. Если девушку нельзя завоевать привязанностью, он должен похитить ее. Сэр Эдвард знал свое дело.

Он много размышлял на эту тему. Если ему придется действовать именно таким образом, он, естественно, желал бы изобрести нечто новое, превзойти всех, кто прошел той же дорогой до него, и его снедало любопытство, не найдется ли в окрестностях Тимбукту какого-либо уединенного домика, способного приютить Клару.