Кэтрин Мари - Шейх

Она предала его.

Эта мысль пронзила его мозг раскаленной иглой. Ta кого он так любил, кому так верил, гнусно его предала. Увлеченность ею переросла в настоящую одержимость и ослепила его. Сентиментальный дурак! Влюбленный идиот!

— Приготовьте мне ванну, я хочу смыть с себя запах этой маленькой дряни! — прорычал Джамал. — И пошлите за Гаруном, он мне понадобится потом.

Хамет бросился исполнять приказ.

— Что ж, господин, я покидаю тебя, — вздохнул Давид. — Моя наука здесь больше не нужна. Действие зелья прошло окончательно, и ты снова здоров. — Он поклонился и вышел, оставив шейха наедине с его болью и яростью.

Час спустя Джамал и Гарун снова, для очистки совести, прочесали весь дворец и сад, но берберы бесследно исчезли. Мало что дал и допрос стражи; несшей ночью караул. Насмерть перепуганные солдаты ничего не видели и не слышали. Охрана у главных ворот твердо заявила, что никого не впускала и не выпускала. Оставались только задние ворота. Они, конечно, были надежно заперты, но стена в этом месте была немного ниже, и несколько здоровых мужчин вполне могли перебраться через нее, а также помочь перелезть кади и его дочери.

Принесли ключ, Джамал открыл ворота, и они с Гаруном продолжили свои поиски.

— Верблюжьи следы! — вскоре крикнул Гарун, въехавший в оливковую рощу. — Наши люди ездят только на лошадях, а караваны никогда не подходят так близко к стенам Эдема. Это тщательно продуманный и хорошо осуществленный побег, господин.

— Верно, — мрачно кивнул Джамал. — Не будь я так увлечен этой берберской змеей, я, конечно же, принял бы меры предосторожности… Впрочем, что теперь об этом говорить! Никогда больше, друг мой, ни одной женщине не сделать из меня такого болвана. А когда я найду Зару, она горько пожалеет о том, как поступила со мной.

— Ты хочешь отправиться в погоню? — деловито осведомился Гарун, недоумевая в глубине души по поводу столь сильной привязанности своего господина и друга к какой-то рабыне.

— Да, и меня ничто не остановит. Я ее хоть из-под земли достану… пусть даже затем, чтобы продать на невольничьем рынке. Страшнее наказания для такой гордячки и не придумать.

— Погоня будет долгой, господин. Я скажу людям, чтобы брали побольше провизии. Синие Люди умеют быстро передвигаться. Юсуф наверняка уже покинул горную крепость, и его соплеменники свернули свои черные шатры.

— Мы найдем их, Гарун. Обязательно найдем.

Я многое могу простить, но только не измену.

— Когда выступаем, господин? — Через три дня, нам надо основательно подготовиться. Кроме того, мне еще предстоит крайне неприятный визит в Мекнес.

— Ты хочешь рассказать обо всем султану? — охнул Гарун.

— Хочу? Разумеется, нет! Но я должен. Мулай Исмаил и так слишком долго пребывал в неведении. Я не сообщал ему о пленении Юсуфа ради Зары, но теперь у меня больше нет ни оснований, ни оправданий, чтобы молчать.

— Владыка будет разгневан.

— И еще как! — тяжело вздохнул Джамал. — Но я постараюсь умаслить его обещаниями добыть в море побольше золота. Он и сам уже не раз намекал, что я засиделся на берегу.

Давай, Гарун, отправляйся назад и начинай подготовку. Отбери самых лучших людей и лошадей, распорядись о фураже и провианте, займись оружием, свяжись с моими шпионами… впрочем, ты и сам знаешь, что делать.

Джамал вернулся в свои покоя в самом мрачном настроении. Он накричал на слуг, убиравших комнаты, и, когда те в страхе разбежались, принялся ходить из угла в угол, как загнанный зверь. Здесь все напоминало ему о Заре. В спальне все еще витал дурманящий запах жасмина он сам выбрал этот аромат, заказав придворным парфюмерам особые, предназначенные только для нее духи…

Как он мог быть таким слепцом? Как мог допустить, чтобы эта хитрая лиса так быстро втерлась к нему в доверие и одурачила его? Но самой горькой мыслью была другая: он ничего не значил для прекрасной принцессы, она с самого начала холодно, расчетливо использовала его, как пешку в своей игре. А он был слишком ослеплен ее красотой, чтобы видеть это.

«Я непременно найду ее, — поклялся себе Джамал. — Найду и верну в Эдем. Она снова станет моей рабыней, но на этот раз ей уже не удастся играть на моих чувствах. Такой обман нельзя простить. Я готов был жениться на ней, бросить весь мир к ее ногам, а она жестоко посмеялась надо мной. Что ж, теперь пусть пеняет на себя!»

* * *

Возвращение Зары, Юсуфа и его воинов вызвало в берберской деревне настоящее ликование. Соплеменники хотели устроить грандиозное празднование, но кади объяснил, что с этим придется подождать: надо было спешно сворачивать лагерь и уходить далеко в горы.

Весь следующий день мужчины, женщины и дети, не покладая рук, собирали и паковали вещи, снимали шатры, запасались провизией и грузили свой скарб на спины вьючных верблюдов. От гнева султана и от солдат шейха Джамала их не могла спасти ни одна крепость — только родные горы.

Зара ехала рядом с отцом во главе передового отряда, за которым длинной цепью растянулся обоз. Ветер свободы приятно обдувал ей лицо, солнце ласково щекотало кожу, сама природа, казалось, радовалась ее возвращению… Но на сердце у девушки было неспокойно.

Джамал… Он открыл ей мир наслаждений, о существовании которого она раньше могла только догадываться. Он был добр, нежен и терпелив, всякий раз сначала доставляя удовольствие ей и лишь потом получая его сам.

Он хотел жениться на ней, а она предала его. Но — Аллах свидетель! — как она, берберская Принцесса, могла стать женой врага своего народа? И все же какая-то тяжесть, подозрительно похожая на горечь утраты, омрачала радость вновь обретенной свободы. Ей очень хотелось бы ненавидеть гордого арабского шейха, но она не могла… Не могла!

Так что же с ней такое? Неужели… неужели она полюбила?

Зара медленно шла к шатру своего отца. Ее плечи ссутулились, глаза покраснели от бессонницы, и под ними залегли темные тени. Мысль о том, что она сделала, не давала ей покоя ни днем, ни ночью. «Ты поступила правильно», — говорил разум. «Ты предала его», — возражало сердце. Да, она плохо поступила с Джамалом, но разве у нее был выбор? Отца ждала неминуемая смерть, рабство тяготило душу, а растущее влечение к мужчине, которого по всем законам божеским и человеческим она должна была бы ненавидеть, просто пугало.

С тех пор как они с отцом бежали из Эдема и спрятались в горах, прошло чуть больше недели, и все это время она чувствовала себя чужой среди своего народа. Все знали, что за жизнь и свободу Юсуфа принцессе пришлось расплачиваться своим телом. Хотя о ее жертве открыто и не говори ли, Зара видела, что ее жалеют, и это было ей неприятно.

Она вздохнула и откинула полог шатра. Отец с улыбкой открыл ей объятия.

— Я рад, что ты пришла, дитя мое. Ты видела, недавно в наш лагерь приехал Мухаммед.

Зара кивнула. Его появление и привело ее сюда: Мухаммед был шпионом кади в Мекнесе.

— Прошел слух, что караван, самый богатый за последние годы, направляется в Мекнес из Марракеша, — продолжал Юсуф. — Он везет золота и серебра — дань южных земель казне султана.

Зара сразу же оживилась:

— Ты собираешься напасть на него, отец?

Это было именно то, что ей надо. Нападение на караван позволило бы ей прогнать тяжелые мысли и вспомнить о былых временах.

— Да, дачка, как только мы выясним; где он сейчас находится. Говорят, караван вышел из Марракеша два дня назад. Завтра на рассвете я выеду на разведку.

— Я с тобой! — решительно заявила Зара, желая лишь одного — отвлечься от гложущей душу тоски.

— В другой раз, дочка, — мягко возразил ей Юсуф. — я уже набрал отряд. Там самые надежные люди, так что можешь не волноваться. Мне будет спокойней, если ты останешься здесь и в мое отсутствие возглавишь нашу армию. Ведь если понадобится помощь, я должен быть уверен, что она придет.

Слова отца были разумны, и Заре осталось только согласиться.

— Можешь рассчитывать на меня, отец, я тебя не подведу. Но неужели это так опасно?

— Конечно, опасно, дитя мое, — со значением ответил кади. — Однако, ты меня не поняла. Помощь, о которой я говорил, может понадобиться не мне, а тебе. Шейх Джамал настоящий мужчина и никогда не простит нанесенного ему оскорбления. Боюсь, он не успокоится, пока не найдет тебя, и мне остается только молить Аллаха, что бы этого не случилось. Иначе его месть будет беспощадной.

— Но мы же уходим все дальше в горы, отец! — удивилась Зара. — Он не решится следовать за нами. Мне кажется, ты преувеличиваешь опасность.

В черных глазах Юсуфа вспыхнула и тут же погасла странная искорка, словно то, о чем он говорит, происходило когда-то с ним самим.

— Ни для кого не секрет, что Джамал хочет тебя, Зара. Вряд ли я совру, если скажу, что он относился к тебе не так, как к другим. Разогнать весь свой гарем из-за одной женщины… ну, знаешь ли, это поступок. Уж можешь мне поверить! А твоего предательства он не простит никогда. Не обольщайся, рано или поздно нас все равно выследят. Пока мы не трогали караваны султана нам еще было на что надеяться, но скоро ад разверзнется.

— Как долго тебя не будет, отец?

— Не знаю, дочка. Неделю, может, чуть больше. Сначала надо найти караван, лишь тогда мы сможем решить, где и когда атаковать, ведь пока даже неизвестно, насколько хорошо он охраняется.

— Будут ли для меня какие-нибудь особые указания?

— Нет, дорогая, я полностью на тебя полагаюсь. У меня нет ни малейших сомнений, что ты справишься, иначе я не заводил бы весь этот разговор.

— Спасибо за доверие, отец, — довольно сухо сказала Зара и повернулась, чтобы уйти, но он удержал ее за руку.

— Послушай, дочь, давай говорить начистоту. Я же вижу, что ты несчастна. Эго из-за Джамала? Чтобы спасти меня, тебе пришлось пойти на страшную жертву. Если хочешь, я найду и убью его.

— Нет! — в испуге вскричала Зара. «Это не было жертвой», — хотела добавить она, но не посмела. — Джамал не причинил мне вреда. Он был добр и терпелив!

— Добр и терпелив?! Ты рассуждаешь, как рабыня! Ты, принцесса Зара, дочь гордого, свободолюбивого народа, довольна тем, что наш враг был добр и терпелив с тобой? В чем же заключалась его доброта? В том, что он не убил тебя сразу, а медленно умерщвлял твою душу? А терпение? В том, что не изнасиловал тебя прямо там, на месте гибели Саида, а постепенно и расчетливо развращал, создавая идеальную наложницу, которой можно было бы хвастаться потом в кругу себе подобных?

Юсуф уже почти кричал, когда, опомнившись, взял себя в руки.

— Прости, дорогая, я просто не могу слышать подобное из твоих уст. Если бы ты знала, каково мне было томиться в хлеву, именуемом твоим драгоценным шейхом тюрьмой, сознавая, что ты делаешь ради меня, и не имея возможности помочь тебе! Ведь в итоге не я освободил тебя из плена, а ты меня… Но ничего, настанет день, и мы встретимся с Джамалом лицом к лицу. Боюсь, правда, исход этой встречи тебе не понравится. — Он крепко обнял ее и погладил по голове. — Скажи, дитя мое, чем это похотливое животное так пленило тебя? Как враг, повинный в смерти твоего суженого, мог быть добр и терпелив? Объясни мне, я не понимаю!

— Ты ошибаешься, отец, мне совершенно безразличен шейх Джамал, — солгала Зара. — Мне неприятно лишь то, что пришлось пойти на обман.

— Пусть тебя это не тревожит, — ответил кади, не зная, верить ей или нет. — Считай, что видела страшный сон, но, слава Аллаху, проснулась. Завтра на рассвете я уезжаю, и, надеюсь, новые заботы отвлекут твои мысли от Джамала.

* * *

Вот уже несколько дней отряд Джамала прочесывал Рифские горы, но не нашел даже следов Юсуфа и его людей.

— Это безнадежное занятие, господин, — ус тало вздохнул Гарун, останавливая коня. — Мы слишком плохо знаем эти горы, а мест, где можно надежно укрыться, здесь наверняка не счесть. Берберов нам не найти.

— Я все равно разыщу Юсуфа, — с мрачной решимостью заявил Джамал. — Мулай Исмаил требует его голову, и, клянусь бородой пророка, он ее получит.

— В Юсуфе ли дело? — усмехнулся Гарун. По-моему, его дочь нужна тебе куда больше.

— Зара сыграла со мной злую шутку. Я впустил ее в свое сердце, а она обманула меня. Да, ты прав, мне хотелось бы поймать ее, но лишь затем, чтобы наказать. Прощать оскорбление не в моих правилах, тем более, если оно нанесено женщиной.

Гарун вспомнил, что шейх обещал отправить принцессу на невольничий рынок, и не сдержал злорадной усмешки. Она воистину это заслужила!