— Тебе здорово повезло, что султан не казнил тебя, узнав о побеге берберов из Эдема. Ума не приложу, чем ты его задобрил?

— Вместо своей обычной доли он получит всю добычу от моего ближайшего рейда.

— Ого! — воскликнул изумленный Гарун. Недешево же тебе обошлась эта берберская ведьма! И когда мы отплываем?

— Скоро. Как только изловим Юсуфа и его подлую дочь.

Гарун ничего не ответил на это своему господину, но про себя подумал, что, видимо, их поход затянется. Ему не терпелось вернуться в Эдем, к Саха, которая после двух-трех порок сразу поняла, что простой солдат не станет нянчиться с ее капризами, и превратилась в кроткую наложницу.

— Уже темнеет, — спустя минуту заметил он. Не пора ли разбить лагерь?

— Да, конечно, — рассеянно ответил Джамал. — Займись этим, а я проеду немного вперед. Юсуф где-то здесь, неподалеку, я это чувствую.

* * *

Прошло уже два дня с момента отъезда кади Юсуфа. Дел у Зары было много, она очень уставала, но спала по-прежнему плохо, и эта ночь не стала исключением. Она проснулась еще до рассвета от какого-то странного шороха за стенкой шатра и прислушалась. Звук не повторился, и берберская принцесса успокоилась. Ночь выдалось безлунная, снаружи царила непроглядная тьма. Зара плотнее завернулась в толстое меховое одеяло и вскоре заснула.

* * *

Джамал наткнулся на берберский лагерь еще засветло, но они с Гаруном решили не торопиться с атакой. Сначала надо было выяснить, сколько там воинов, где стоит шатер кади, где размещены дозоры и охрана.

Прошло несколько часов. Подобно призракам, явившимся из темноты, люди Джамала сняли часовых, окружили шатры и бесшумно проникли во все, кроме одного. Шейх ждал доклада Гаруна.

— Все в порядке, — наконец сообщил тот, лагерь у нас в руках. Один из часовых решил, что жизнь не такая уж плохая штука, и разговорился. Юсуф куда-то уехал, вместе с ним и добрая половина мужчин. В основном здесь остались женщины и дети.

— С ними я не воюю, — отрезал Джамал, разъяренный тем, что Юсуф снова ускользнул от него. — Соберите их вместе в одном шатре и охраняйте. Потом я решу, что с ними делать, но прежде хочу закончить свои дела с Зарой. Проследи, чтобы мне не мешали.

Зара снова проснулась. Над лагерем нависла глухая, гнетущая тишина, в которой ощущалось что-то неестественное. Она хотела встать, но чья-то сильная рука толкнула ее назад, на выстланный шкурами пол. Зара в испуге подняла голову и смутно различила темный силуэт.

— Кто ты? — в панике вскричала она. — Что тебе надо?

В это мгновение вспыхнул факел, выхватив из темноты лицо незваного гостя, и Зара в ужасе отшатнулась.

— О, моя маленькая принцесса узнала меня, — раздался знакомый голос. — Да, это и в самом деле я, явился к тебе из твоих ночных кошмаров.

— Джамал! Да поможет мне Аллах! Как тебе удалось.

— Можешь призывать Всевышнего сколько угодно, но на помощь его не рассчитывай. Пришел час расплаты.

— Мне достаточно только крикнуть, и сюда сбегутся мои воины, — пригрозила Зара, немного оправившись от испуга.

— Твои воины? — издевательски рассмеялся Джамал. — Они слишком крепко спали. Теперь остались только мои воины.

— Но часовые…

— О них позаботились в первую очередь, прервал ее шейх. — Мне, право, жаль, что я не могу засвидетельствовать свое почтение кади Юсуфу, но ничего, найдется немало охотников сделать это за меня: султан очень щедр, когда речь идет о голове его врага.

Зара всматривалась в лицо шейха, тщетно пытаясь отыскать следы былой снисходительности. Оно казалось теперь высеченным из камня; губы сложились в тонкую линию, а глаза были холодны как лед и не выражали ничего, кроме презрения. Зара медленно поднялась на ноги и, не дрогнув, встретила его взгляд. Что бы он ей ни уготовил, она не станет унижаться и молить о пощаде. Он ведь и не подозревает, что предательство и так не прошло для нее безнаказанно, что она расплачивается за него бессонными ночами и страшным грузом на душе… Ну и пусть! Объяснять это было бы слишком унизительно.

— Ни тебе, ни другим воинам султана не поймать отца! — резко ответила берберская принцесса. — Он слишком умен, чтобы дать себя убить.

— Возможно, ты и права, — криво усмехнулся Джамал. — Но у меня теперь в руках его дочь. Однажды он уже попался, пытаясь освободить тебя, и попадется снова. — Его глаза недобро блеснули: — А теперь раздевайся.

— Что?!

— Я сказал, раздевайся, — спокойно повторил он. — Гарун позаботится, чтобы нам никто не помешал.

— Если ты так решил меня наказать, я…

— Наказать? — глумливо расхохотался Джамал. — Разве делить со мной ложе — наказание? Разве это ты чувствовала, когда я прикасался к тебе? Из тебя могла бы получиться неплохая актриса, моя гордая принцесса, но лишь при одном условии: если бы ты умела лгать. Могу поклясться, что ты стонала в моих объятиях не от отвращения, а от удовольствия! Вспомни хотя бы серебряные шарики… О, вижу, что ты их не забыла! И наслаждение, испытанное тобою тогда, тоже наверняка не стерлось из твоей памяти!

В это момент Зара от души ненавидела Джамала. Он не должен был, не имел права напоминать ей о тех сладостных минутах, что она пережила в его спальне.

— Я притворялась! — воскликнула она. Ей не оставалось ничего другого, как продолжать лгать. — Думай что хочешь, но я пошла на это ради моего отца, ради моих соплеменников, томившихся в твоем плену!

— Ты лжешь! — взревел Джамал, чувствуя, что готов убить ее. Это предательство было еще страшнее прежнего. Да как она смеет отрекаться от своих собственных чувств, перечеркивать все хорошее, пережитое ими вместе? — Лжешь! Но если в твоих словах есть хоть крупица правды, то ты просто шлюха. Шлюха по природе своей, по образу мыслей и по поведению, а история с отцом лишь оправдание твоего падения, к которому ты и так была готова и которого хотела.

— Нет, все было не так! — слабо пыталась защищаться Зара. Она почти физически ощущала исходящие от шейха волны ярости и страшной, испепеляющей душу обиды. — Я не шлюха! Как ты можешь говорить такое?! До тебя у меня никого не было, и я… я…

— Стала шлюхой, — закончил за нее шейх. — Моей шлюхой. Так ты сама разденешься или тебе помочь?

Зара затравленно посмотрела на опущенный полог шатра.

— Даже не думай об этом, — покачал головой Джамал. — Там повсюду мои люди.

Он медленно снял через голову свою джеллабу и шагнул к ней. Зара вскрикнула, когда под его сильными руками треснула и расползлась тонкая ткань льняной рубахи, и призрачный свет занимающейся зари тускло озарил ее обнаженную грудь.

— Аллах свидетель, как бы мне хотелось ненавидеть тебя! — хрипло произнес Джамал. Его гнев постепенно угасал; уступая место растущему желанию. — Ты жестоко обманула меня, подло воспользовалась моим доверием. Ты причинила мне страшную боль и в наказание должна испытать не меньшие муки.

— Не сомневаюсь, что мне придется страдать, — дрогнувшим голосом ответила Зара и облизнула внезапно пересохшие губы. — Но знай, я ни в чем не раскаиваюсь. Жизнь отца важнее моей.

— Такие, как ты, никогда и ни в чем не признают себя виновными, — сквозь зубы процедил Джамал и швырнул принцессу на шкуры. — Твои слова больше ничего для меня не значат. Отныне я не буду считаться с твоими желаниями и капризами, зато мои станут для тебя законом. А теперь, раздвинь ноги и прими своего господина.

Его грубость причинила Заре гораздо большую боль, чем падение.

— Я не твоя рабыня, а ты не мой господин и никогда им не был!

Шейх одним движением сорвал с себя остатки одежды и тяжело навалился на нее.

— А вот это неправда, — прошипел он ей в самое ухо. — Я стал твоим господином в тот самый момент, когда впервые вошел в твое тело.

Зара отчаянно сопротивлялась, но все было бесполезно; их тела переплелись, он раздвинул ей ноги своими сильными коленями и резко, без всяких ласк, овладел ею. Она жалобно вскрикнула, ощутив его неукротимую силу. Желание Джамала было так велико, что кульминация могла наступить в любое мгновение, но в нем снова заговорил все тот же бес противоречия, приказ расслабиться и не торопиться.

Желание возбуждать Зару, доставлять ей удовольствие уже успело стать частью его собственного наслаждения, и память об этом всплыла сразу, как только он оказался внутри ее. Теперь ему уже хотелось не унизить ее, грубо изнасиловав, а доказать ей и, возможно, себе самому, что она лгала, говоря о своем притворстве во время их страстных ночей в Эдеме.

Он начал двигаться медленнее, вкладывая в этот чувственный ритм всю силу своей страсти. С уст Зары внезапно слетел слабый стон, ее плотно сжатые губы приоткрылись, веки затрепетали.

Его опытные пальцы принялись ласкать ее ягодицы, а рот жадно приник к набухшим, затвердевшим соскам. Дыхание Зары участилось, нежная кожа покрылась бисеринками пота, перед ее закрытыми глазами зажигались, наливаясь ярким светом, звезды, вот-вот готовые вспыхнуть и взорваться.

— Отвечай мне, принцесса, — задыхаясь от близости развязки, шепнул он, — отвечай мне!

Внезапно он перевернулся на спину, усадив Зapy на себя верхом. Проникновение стало еще глубже; подушечка большого пальца руки Джамала осторожно легла на вожделенный розовый бугорок над самым входом в лоно девушки… Мир с грохотом раскололся для нее на части и потонул ее восторженном крике, который, спустя мгновение слился с протяжным стоном, исторгнувшимся из груди шейха.

Он долго еще оставался в ней — пока сердце не перестало бешено колотиться, пока тело не перестала бить мелкая дрожь, пока не восстановилось дыхание и способность двигаться.

— И ты все еще будешь отрицать, что я твой господин? — с довольной улыбкой лениво спросил он. — Твое тело безропотно подчиняется каждому моему прикосновению.

Зара взглянула на него с каким-то странным, отстраненным выражением в глазах и, не скрывая горечи, тихо сказала:

— Отпусти меня. Ты сделал самое худшее. Теперь уходи.

— Самое худшее? — ухмыльнулся Джамал.

— О нет, моя дорогая дикарка, самое лучшее. Я собирался взять тебя быстро, не считаясь с твоими чувствами, но у меня слишком доброе сердце, и в последний момент я позволил тебе получить удовольствие. Так будет не всегда, так что цени свою удачу… пока можешь.

Его плоть внутри ее снова напряглась и стала стремительно увеличиваться в размерах. Зара сделала попытку подняться, но руки шейха железной хваткой сомкнулись на ее бедрах и не дали пошевелиться.

— О нет, только не это! — в отчаянии вскричала она, предвидя, какой мукой обернется для нее новый акт любви, превращавшийся у нее на глазах в акт ненависти и мести.

— О да, именно это! — зло передразнил Джамал, одним ловким движением опустил ее на покрывало, перевернул на живот и рывком поднял на колени.

Прежде чем растерявшаяся от неожиданности Зара обрела способность двигаться, он навалился на нее сзади и, обжигая ей шею своим дыханием, цинично пояснил:

— Так мне будет удобнее трогать твою грудь.

Зара закусила губу, чтобы не заплакать, и изогнулась под ним. В ее затуманенном сознании пульсировала страшная мысль: Джамал прав. Он, в самом деле, полностью подчинил себе ее тело. Оно действительно послушно откликалось на каждое его прикосновение, тогда как разум вопил от гнева и возмущения, отказываясь мириться с такой наглостью и цинизмом. Да, он не поработил ее душу… но ее душа его просто не интересовала. Ему вполне хватало тела. Он видит в ней только провинившуюся рабыню, но все равно желанную. Он никогда не будет нежен с нею по-настоящему, потому что… потому что ненавидит ее.

* * *

В то долгое, бесконечно долгое утро Джамал еще дважды овладел ею, затем велел принести еды и, подкрепившись как следует, снова вернулся к любовным утехам. Лишь окончательно обессилев, он приказал Заре одеться, откинул полог шатра и окликнул Гаруна. Тот поспешил на зов господина.

— Отправь пленных на невольничий рынок, — коротко бросил шейх.

— Женщин и детей тоже? — с готовностью откликнулся Гарун.

— Нет, — после короткого колебания ответил Джамал. — С ними слишком много хлопот. — Он не был настолько жесток, чтобы разлучать матерей с их детьми, а это неминуемо бы случилось во время торгов. — Возьми половину людей, остальные поедут со мной на поиски Юсуфа, — быстро добавил шейх, видя недоумение в глазах Гаруна. — Возможно мне не удастся поймать кади на этот раз, но попытаться я обязан.

— А как быть с ней, Джамал? — спросил Гарун, глазами показывая на Зару. — Как ты собираешься поступить с этой берберской ведьмой?