Помимо всего прочего, Лорел боялась, что, устав от бесконечного ожидания, Брендон сделает предложение Беки. Как она ни старалась, ей не удавалось убедить себя, что Брендон безразличен к миловидной вдове, тем более что он не скрывал своего нетерпения. И Брендона можно было понять — время шло, а Лорел все никак не решалась назначить срок свадьбы.

Брендон действительно начал сомневаться в том, что Лорел когда-нибудь решится против воли отца выйти за него замуж, хотя их бесспорно связывало горячее чувство. Всякий раз в присутствии Лорел его пронзало острое желание, и он вспоминал день их любви. Ему стоило немалых усилий вести себя пристойно на людях, когда он сопровождал Лорел в церковь, на вечеринки или на соседские барбекю[1]. В глубине его души пробуждались воспоминания о нежнейшем шелке ее кожи, о бьющемся от страсти в его руках голом теле, о срывающихся с ее уст стонах наслаждения.

Лорел тоже так устала от нескончаемого ожидания, что Брендону удалось без особого труда уговорить ее встречаться тайно. Поскольку они не могли жить друг без друга, свидания вскоре стали регулярными. Невинные предвечерние прогулки верхом оборачивались блаженными многочасовыми ласками. Во время пикников с приятелями они частенько уединялись. Дальше — больше, они взяли себе за правило рано уходить из гостей, чтобы до урочного часа возвращения Лорел домой успеть насладиться любовью.

Однажды во время прогулки их застиг ливень. Они спрятались от него в полуразвалившейся лачужке на границе владений Брендона, сбросили с себя мокрую одежду, улеглись, с трудом поместившись, на узкую шаткую скамью, и Брендон одарил Лорел любовью как никогда. Подстегиваемый вздохами восторга, издаваемыми Лорел, и ощущением ее шелковистых рук и ног, переплетенных с его собственными, он сполна насладился ею. Лорел со своей стороны также была уверена, что никогда он еще не достигал таких высот в искусстве любви. Счастливая, она, пригревшись, задремала в его объятиях.

— Для разнообразия неплохо вот так понежиться рядом с тобой, не беспокоясь о том, который час, и не опасаясь быть застигнутыми врасплох, — лениво заметила Лорел. — Пока дождь не кончится, меня дома не хватятся.

— Так было бы всегда, будь мы обвенчаны. Я устал, Лорел, скрывать нашу любовь и прятаться по углам, чтобы мимоходом сорвать поцелуй, — с мрачной миной недовольно промолвил Брендон.

Лорел, пытаясь умилостивить Брендона, погладила его мускулистую руку.

— Рано или поздно папе все равно придется уступить, — успокоила она его.

Брендон загоревшимися от гнева и нетерпения глазами впился в глаза Лорел.

— А что, если это окажется поздно, Лорел? Ты не задумывалась о том, какие последствия могут иметь наши тайные свидания? Вдруг ты уже носишь под сердцем моего ребенка? Тебе это не приходило в голову?

Ее округлившиеся аметистовые глаза и побледневшее лицо красноречивее всяких слов сказали Брендону, что Лорел об этом не думала.

— Подумай об этом, Лорел, — посоветовал он сурово. — Подумай как следует, прежде чем позволишь твоему папочке погубить не только нашу с тобой жизнь, но и нашего сына или дочери.


Брендона вне всякой меры распаляло еще и то обстоятельство, что Бурке продолжал красть его скот. Хорошо еще, что он более не покушался на стадо Беки. Значит, какие-то остатки совести у него были. Ведь каким надо быть закоренелым негодяем, чтобы, убив мужа, продолжать обкрадывать его несчастную вдову! Брендон ни разу не обмолвился Беки о том, сколько собственных денег он вкладывает в ее хозяйство, а она, к счастью, об этом не спрашивала. Им руководила верность клятве, которую он дал умирающему Джиму, а в деньгах он, слава Богу, недостатка не испытывал. Он мог позволить себе помогать Беки, пока она снова не выйдет замуж.


Убедившись, что месячные начались без задержки, Лорел вздохнула с облегчением — одной заботой меньше. Это тем более обрадовало ее, что поводов для беспокойства было предостаточно: настойчивые требования Брендона обвенчаться, частые тайные свидания, упорное нежелание Рекса признать Брендона женихом, постоянная нужда Беки в помощи Брендона. К тому же тетя Марта в последнее время смотрела на Лорел так подозрительно, словно знала, что происходит за спиной Рекса.

— Боюсь, тетя Марта догадывается о наших отношениях, Брендон, — сказала Лорел после свидания в лачужке. — Когда я вернулась домой, она слишком уж внимательно разглядывала мои растрепанные волосы и беспорядок в одежде. Мне показалось, что она сказала далеко не все, что подумала, и, скорее всего, не поверила в то, что я пострадала только от ливня.

— Надо быть слепой, чтобы сейчас ничего не замечать, — откликнулся Брендон. — Поражаюсь, как это твой отец еще не прозрел.

Лицо Лорел омрачилось.

— Он так поглощен злобой и ненавистью к тебе, что не замечает ничего вокруг. О Брендон! Я люблю тебя безумно, но не знаю, как быть теперь.

Не давая Брендону времени выдвинуть в ответ обычные возражения, Лорел бросилась ему на шею и призывно протянула свои губы.

— Обними меня, Брендон! Люби меня!

Польщенный столь откровенными проявлениями пылкой страсти, Брендон предпочел своим давнишним аргументам сладкие любовные утехи. Его губы нашли ее голодный горячий рот, требовавший от него ласки. Он откликнулся с великой готовностью, прильнул к ее губам, а затем раскрылся, открывая доступ языку. Лорел понимала, что, поскольку ей всякий раз удается, благодаря упорству, добиваться согласия Брендона на отсрочку их бракосочетания, ей следует, идя навстречу естественному стремлению мужчины к господству, безоговорочно уступать ему главенство в их любовных отношениях, и она охотно его признавала. В его сильных руках ею овладевало странное безволие, она подчинялась лишь его приказаниям, выполняла лишь его желания и хотела одного — доставить ему такое же наслаждение, какое получала от него сама. А его твердые теплые губы, его длинные тонкие пальцы приносили ей райское блаженство. Чтобы испытать состояние экстаза, ей надо было лишь отвечать на его горячие ласки и возбуждающие поцелуи, что она и делала с великой радостью, завороженная словами любви, которые он нашептывал своим низким бархатным голосом ей на ухо, ей одной во всем мире, и воспламененная огнем внутри себя, который только он один умел возжечь или погасить. И все то время, что он дарил ей свою любовь, она неотрывно смотрела в его блестящие сосредоточенные глаза и знала, что она его навечно.

Но как только они размыкали объятия, Брендоном овладевали иные настроения. Узнав от Лорел, что она не зачала ребенка, он одновременно испытал облегчение и разочарование. Забеременей она, ей пришлось бы немедленно выйти за него замуж. Впрочем, он должен найти способ убедить ее и без этого — его терпение быстро иссякает. Он хочет во всеуслышание гордо называть ее своей женой, будь проклят этот Рекс! Ноябрь не за горами, а в этом месяце исполнится ровно полгода со дня возвращения Лорел домой в Кристалл-Сити, то есть с того момента, как он стал добиваться Лорел. Частичный успех — обладание ее страстным телом — не удовлетворял Брендона. Она нужна ему вся, целиком, — со всей своей любовью, преданностью и, конечно, супружескими обязанностями.

Однажды на исходе очередного свидания Брендон и Лорел плескались и плавали в холодной речке. Вода, может быть, даже слишком прохладная, приятно освежала после горячих лобзаний. Лучи солнца, просачиваясь сквозь ветки деревьев, ярко высвечивали пряди плывших по воде позади Лорел волос цвета луны. Глаза ее сияли любовью и счастьем — такой прекрасной Брендон еще никогда ее не видел.

Они были так поглощены друг другом, что не услышали приближения верховых. Идиллия была нарушена в тот момент, когда Лорел, случайно бросив взгляд на берег, узрела шесть пар уставившихся на них глаз цвета оникса на шести худых бронзовых лицах. Ее отчаянный придушенный крик заставил Брендона обернуться. Увидев ее перепуганное лицо, он выскочил на берег навстречу непрошеным гостям.

Брендон тут же их узнал и вздохнул с облегчением, хотя лицо его оставалось настороженным. Он заметил, что они крайне заинтересовались Лорел, что, впрочем, его не удивило. Не проявляя никаких признаков тревоги, он спокойно сказал:

— Лорел, оставайся в воде и не двигайся. Все в порядке. Не бойся.

Немного успокоенная его словами, Лорел все же продолжала дрожать и не спускала широко раскрытых испуганных глаз с шестерки, стоявшей у самого края воды.

Брендон, не стесняясь своей наготы, спокойным ровным шагом направился к пришельцам. Если он и волновался, то превосходно это скрывал. Приблизившись, он, к удивлению, Лорел, заговорил с ними самым спокойным образом.

— Здравствуй, Красное Перо. А я уже удивлялся, почему тебя так долго нет.

— Добрый день, Прескотт, — не без торжества произнес индеец. — Твой брат сообщил нам, где тебя найти. И еще он сообщил, что ты скажешь, какой скот можно забрать.

— Выберите по своему вкусу шесть голов на южном пастбище. Только уходя не забудьте заложить вход, чтобы скотина не разбредалась.

Красное Перо стрельнул глазами в сторону девушки, стоявшей в воде.

— А не хочешь ли ты продать нам женщину с зимними волосами? — спросил он.

Лорел вскрикнула от ужаса, но Брендон, подавив улыбку, с серьезным выражением лица отрицательно покачал головой.

— Нет, Красное Перо. Это моя женщина. Да и потом, она тебе не подойдет. Смотреть на нее, конечно, приятно, но она упряма и своевольна, а стряпает отвратительно.

Задетая этими словами за живое, Лорел какими-то звуками выказала свое недовольство, и Брендон с трудом удержался от смеха.

— Тогда почему бы тебе не обменять ее на женщину получше? — предложил индеец.

— Я надеюсь, что со временем она станет хорошей женой и родит мне сильных сыновей. А есть ее стряпню мне без надобности — у меня на ранчо уже есть повариха.

Индеец с видом философа пожал плечами, давая понять, что согласен с доводами Брендона.

— Если передумаешь, дай мне знать. А если нет, то мы вернемся в будущем году.

Брендон смотрел вслед индейцам, пока они не скрылись из виду. Повернувшись к Лорел, он встретил ее рассерженный взгляд.

— Как ты посмел наговорить такое обо мне, Брендон? — вскричала она.

— А ты бы хотела, чтобы я продал им тебя? — с лукавым блеском в глазах и насмешливой улыбкой поинтересовался Брендон. — Еще не поздно их вернуть.

— Нет! — снова испугалась Лорел, залезая обратно в воду.

Брендон, откинув назад свои волосы, от души расхохотался.

— Лорел, дорогая, не обижайся, я просто хотел отбить у них охоту купить тебя. — Он протянул ей руку. — Вылезай из воды, губы у тебя совсем синие.

— А это безопасно? — Она с тревогой осмотрелась вокруг.

— Можешь не сомневаться. Они пошли за своими коровами и скорее всего забыли о тебе и думать.

Это был новый укол по самолюбию Лорел, но она предпочла оставить его без внимания.

— Кто они такие? Почему расхаживают за пределами резервации?

— Сколько я себя помню, они или их родичи являлись сюда каждый год, — объяснил Брендон, обтирая и согревая Лорел своей рубашкой. — Отец любил говорить, что лучше раз в год подарить индейцам несколько животных, на прокорм зимой, чем следить, как бы они не увели их из стада.

— Никогда не слышала ничего подобного! — воскликнула изумленная Лорел.

«Еще бы, — подумал Брендон, — имея отцом Рекса!»

— Такой порядок всех устраивает и сохраняет мирные отношения между нами и индейцами. Да и потом, мне приятно сознавать, что их женщины и дети не голодают.

Сердце Лорел наполнилось гордостью: он такой добрый, такой разумный, ее Брендон! В памяти всплыли слова, сказанные им Красному Перу.

— А ты и вправду думаешь, что я рожу тебе сильных сыновей? — застенчиво спросила она, опустив ресницы.

— Уж постарайся, иначе я передумаю и продам тебя Красному Перу! — пригрозил он и заключил ее стройное тело в свои могучие объятия.

Лорел с готовностью обвила руками его шею и погрузила пальцы в гущу его волос.

— Нет, не продашь, — прошептала она, пригибая его голову к себе.

— И верно — не продам! — согласился он, теплым дыханием согревая ее губы и покусывая углы жадного рта. — Не продам и через тысячу лет!

ГЛАВА 7

Несколько дней спустя Брендон заехал за Лорел, чтобы пообедать в городе. Она была еще не совсем готова и про себя порадовалась, что Рекса нет дома, он уехал на какое-то деловое совещание в Кристалл-Сити.

Когда она наконец вышла в гостиную, у Брендона захватило дух от восхищения, и его пронзило острое вожделение — так красива была Лорел. Пурпурное платье, отделанное на лифе, рукавах и подоле лиловатыми кружевами, выгодно подчеркивало аметистовый оттенок ее сияющих глаз, в глубине которых Брендон мог бы утонуть. Блестящие русые волосы с серебристым отливом обрамляли лицо, оставляя его открытым, и, скрепленные узлом на макушке, локонами спадали на плечи. Вся в шелках и кружевах, нежная, сияющая, слабая, она показалась Брендону воплощением женственности и возбудила в нем сильнейшее желание иметь и защитить ее, всей своей мощью встать между нею и остальным миром, чтобы ничто никогда не могло ее обидеть.