Воспользовавшись тем, что ее руки заняты бокалом, он не спеша вытащил шпильки из волос Лорел, и их серебряное великолепие рассыпалось по ее спине и плечам. Пальцы Брендона ощущали их тяжелую экзотическую шелковистость.

— Лорел, любовь моя, — пробормотал он, — ты так прекрасна, что мне почти больно смотреть на тебя.

Изумленная, она повернулась к нему, ее глаза потонули в сладострастном огне затуманенных серых глаз, подобных отблескам стали на бархате. Его пальцы ловко справлялись с многочисленными застежками на ее платье. Опустив лифчик, обнажив плечи, он, задыхаясь, начал осыпать ее тело жадными поцелуями, не спеша исследуя каждый дюйм ее плоти, от плеч до изящных ушей, и заставляя Лорел дрожать в восхитительном ожидании.

Осторожно он взял у нее бокал и поставил на камин. Затем умело и ласково снял с нее все, кроме чулок и подвязок, и, положив на спину, опустился около дивана на колени.

— О Брендон, ты уверен, что сюда никто не войдет? — прошептала она и задохнулась, когда его губы прижались к мягкой коже ее шеи, а руки погладили набухшие груди.

— Никто не войдет, — спокойно заверил он. — Расслабься, дай мне любить тебя.

Его поцелуи заставили ее замолчать, руки дразнили соски до тех пор, пока она не потонула в волне безумного желания. Каждое прикосновение обжигало ее, заставляя стонать от вожделения. Она вскрикнула, когда он губами коснулся соска и вобрал в свой горячий рот. Любимые руки ласкали округлившийся живот, где рос их ребенок, затем опустились ниже, найдя между бедрами влажное сокровище.

Лорел изогнулась под лаской и протянула руки, чтобы привлечь его к себе.

— Брендон, дорогой! Иди ко мне! — Страсть придавала особые нотки ее голосу, что еще больше разжигало его.

— Подожди, — остановил он ее. — Не надо спешить.

Его губы ощупывали все ее тело мучительными дразнящими поцелуями и легкими горячими покусываниями, заставляя трепетать каждый нерв. Ласкающие руки сменялись горячим нетерпеливым ртом, она была в его власти. Не спеша, не прекращая ласки, он снял с нее чулки, в то время как его язык посылал обжигающие стрелы ее жаждущему телу. В любомном порыве она снова и снова повторяла его имя.

Он разделся и лег рядом с ней. Их губы встретились и слились, языки соприкасались. Теперь ее руки стали такими же жадными. По мере того как он раздувал тлеющие угольки ее сдерживаемой страсти, она разожгла в нем всепоглощающий огонь желания, который лишил его самообладания.

Он овладел ею, их дыхания смешались, он потонул в ней, в бархатном шелковистом наслаждении, которым было ее существо. Она прильнула к нему, блаженно вскрикнув, когда он взял ее с собой в полет к звездам, где мир взорвался внутри и вокруг них, разлившись в невероятном великолепии.

— Ты мои небеса и моя земля, Лорел, — прошептал он, — ты вся моя жизнь.

Она тихо засмеялась, наслаждаясь своей властью и все еще трепеща от их близости.

— Брендон, ты никогда не перестанешь меня изумлять! Жесткий и нежный, ласковый и высокомерный! Я люблю тебя. Ты — вечно переменчивая загадка. Иногда мне кажется, что наконец я узнала тебя, а ты возьмешь и опять удивишь меня, как сегодня. Вообразить такое — львы, закат и обольщение! А что ты придумаешь в следующий раз?

Он улыбнулся и взглянул ей в глаза.

— Расстараюсь и что-нибудь да придумаю, — сказал он со смехом.

— И мне это наверняка понравится. — Выражение ее лица смягчилось. — Я обожаю тебя, мой дорогой. Без тебя я буду только половинкой человека с половиной сердца, — серьезно добавила она.


Лорел старалась сдерживать свои эмоции, но ей это плохо удавалось. То она была счастлива до головокружения, то в следующее мгновение изнемогала в бурных рыданиях. Чувствуя себя хорошо, она тем не менее часто бывала вспыльчива и раздражительна.

Брендон сохранял благоразумие, но иногда чаша его терпения переполнялась. Как-то неизбежно получалось, что они действовали друг другу на нервы, и мелкие ссоры из-за пустяков стали теперь повседневным явлением в их жизни. Мимолетная истерика скоро забывалась, но ей на смену без предупреждения и неизвестно откуда приходила следующая. Они оба тосковали по прежнему мирному времени их совместной жизни.

Лорел была сейчас на половине срока беременности. Толстая и нескладная, она тем не менее сияла какой-то особенной здоровой красотой.

В один из вечеров, когда они ехали в коляске в театр, Лорел вдруг резко выпрямилась, и на ее лице появилось выражение растерянности и недоумения. Через секунду она, одной рукой упираясь в бок, а другой изо всех сил дергая Брендона за рукав, закричала:

— Останови коляску!

Брендон с удивлением воззрился на нее.

— Что? Почему?

— Пусть Томас остановит лошадей, пожалуйста!

Перепуганный Брендон приказал Томасу притормозить, коляска остановилась у обочины.

— В чем дело? Ты хорошо себя чувствуешь, дорогая? — настаивал Брендон.

Лорел с раздражением сверкнула на него глазами.

— Помолчи! Ты что, не можешь помолчать?

Покачав головой, совсем сбитый с толку, он, нахмурясь, смотрел на нее. Но Лорел ничего не видела, ее внимание было сосредоточено на другом, все ее тело напряглось, она как будто прислушивалась к себе, ожидая. Теперь одна ее рука лежала на боку, другая — на выступающем животе.

Вдруг она вся засветилась.

— Здесь! — улыбаясь вскричала она, хватая Брендона за руку. Она положила его ладонь себе на живот, глаза ее сияли навстречу его взгляду.

— Подожди, — шепотом сказала она, словно боясь спугнуть что-то рядом.

После довольно долгого ожидания, он вдруг почувствовал легкие пульсирующие толчки в свою руку, будто ее задевали крылышки мотылька. Глаза его раскрылись в благоговейном страхе, он бросил мимолетный взгляд туда, где лежала его рука. И опять ждал, не зная чего, и опять почувствовал едва заметное движение, потом еще раз немного сильнее что-то поднялось под его пальцами.

Полные удивления глаза Брендона опять встретились с глазами Лорел, она увидела, как блеснули слезы, в их стальной глубине. Некоторое время они внимательно смотрели друг на друга и молчали. Потом он прошептал:

— О Лорел, любимая! Это был наш сын, я почувствовал его! Это он там двигался, правда?

Глотая слезы, она кивнула.

— Удивительно! О Брендон! Вдруг все становится реальностью! Наш малыш двигается во мне, я с трудом могу постичь это чудо! — И она залилась счастливыми слезами.

Схватив ее в объятия, он держал Лорел крепко и нежно. Они немедленно изменили свои планы на этот вечер. У них была особая причина побыть вдвоем, подобно детям, хранящим в тайне свой секрет, свое сокровище. Они вернулись домой, поездку в театр отложили на следующий вечер.


Доктор Дэвис был доволен тем, как развивается беременность Лорел, но вопрос Брендона, можно ли ей прокатиться на яхте, вызвал у него колебания. Море должно быть спокойным, сказал он, и надо выбрать теплый день, чтобы не простудить Лорел. Апрельская погода такая непредсказуемая, все может случиться.

Лорел, прожившая большую часть своей жизни в Техасе, никогда прежде не плавала под парусом. Судно, взятое Брендоном на время у друга, было оснащено в дополнение к парусам газолиновым двигателем на случай отсутствия ветра, это позволяло надеяться, что Лорел будет в большей безопасности. Хотя она с детства умела плавать, но теперь не была уверена, сможет ли сделать это теперь при таком весе и объеме. Брендон пригласил в поездку своих друзей — две супружеские пары, — благо на яхте хватало места для всех. Экипаж, состоящий из капитана и трех человек команды, обслуживал яхту, предоставив пассажирам наслаждаться прогулкой в собственное удовольствие.

День, выбранный Брендоном для поездки, начался яркой и ясной зарей, обещавшей спокойную весеннюю погоду. Легкий, но свежий бриз разогнал предутренний туман и наполнил паруса, было тепло и приятно. Они отчалили пораньше, намереваясь использовать каждое мгновение прекрасного дня.

Лорел оказалась отличным моряком. Залив был довольно спокойным, так что она не испытывала никаких недомоганий. Вскоре она привыкла к морской качке и перестала чувствовать свою неуклюжесть, наслаждаясь убаюкивающим движением, ветерком и водой. Было очень приятно сидеть и наблюдать за линией берега, в то время как яхта, вздымая паруса, легко скользила по воде. Плавание успокаивало и было по душе Лорел.

Владелец яхты предусмотрел и завтрак. Один из членов команды накрыл стол на палубе и принес из камбуза еду. Все с радостью воспользовались уникальной возможностью поесть на палубе. Лорел нравилось и присутствие их приятных молодых спутников: спокойного Джона, веселого Патрика, с тонким чувством юмора, без конца всех смешившего, их живых разговорчивых жен Джейн и Нолы. Сами собой всплывали темы для разговоров. Они смеялись, дурачились, затеяв веселую игру в карты — девушки против мужчин. Проигравшие должны были вечером угостить всех обедом.

Но обед неожиданно пришлось отложить. Около четырех часов, на обратном пути в порт, ветер вдруг стих. Это само по себе было не страшно, команда немедленно включила газолиновый двигатель. Но вот заклубился густой туман, укутывая их в толстое, плотное одеяло. Все произошло молниеносно. Земля, ясно видимая за минуту до этого, исчезла из виду. Воцарилась жуткая тишина, будто их завернули в вату.

Это было неожиданным даже для команды, туман всех застал врасплох. Выключили двигатель, чтобы случайно не сесть на мель. Капитан объяснил, что в подобной ситуации очень легко утратить координаты, а это значительно увеличивает риск потерять направление. Тишина становилась гнетущей. Яхта без парусов и мотора медленно качалась на волнах. Бросили якорь, но он не удержал яхту от дрейфа по течению. Им грозило беспомощно болтаться в заливе до появления ветра, который разгонит туман. Женщин удерживало от паники только спокойное поведение мужчин, хотя и они не чувствовали себя уверенными.

Заметив, что одежда на Лорел становится влажной от тумана, Брендон вспомнил предостережения доктора и предложил немедленно спуститься в салон под палубой, оставив команду следить за обстановкой. В салоне уютно светились лампы, и, набравшись терпения, шестеро друзей устроились ждать. Это была долгая и изнурительная ночь. Около девяти часов вечера стало ясно, что туман рассеется не скоро и до полуночи домой не попасть. Женщины, обследовав все шкафы в камбузе, ухитрились состряпать приличную еду из того, что удалось найти. Команду, не на шутку встревоженную, тоже не забыли накормить, и всех напоили кофе и горячим какао.

Ближе к полуночи Лорел уже падала с ног от усталости. Решив, что от бодрствования пользы не будет, все нашли себе спальные места по вкусу и улеглись. Лорел, уютно устроившись под двумя одеялами, своим и Брендона, тяжело вздохнула и вытянулась всем телом, радуясь возможности хоть как-то отдохнуть. Всю ночь напролет яхту крутило на одном месте. Спали все мало, но не столько из-за тумана, сколько от тревоги за Лорел и ее малыша.

Настало утро, но туман все не рассеивался, и общество опять собралось в салоне. Вид у всех был невыспавшийся, и темные круги под глазами Лорел говорили сами за себя. Выпили кофе с тостами. Общий разговор не клеился, и все сидели, погрузившись в собственные думы, когда звуки заработавшего мотора вернули их к жизни, заставив насторожиться. А через несколько секунд к ним спустился капитан с доброй вестью — туман в конце конце немного рассеялся, и они возвращаются в порт.

Радость, вызванная этим сообщением, была ничто по сравнению с наслаждением опять ощутить под ногами твердую землю. Облегчение нахлынуло на Лорел, у нее тряслись колени и вконец ослабели ноги. Брендон, насколько возможно быстро, усадил Лорел в коляску и поторопился домой, а там с помощью встревоженных слуг немедленно уложил ее в постель. Слишком уставшая, чтобы сопротивляться, она с готовностью ему подчинилась и после горячего завтрака из супа и чая погрузилась в сон. А Брендон еще долго сидел около ее кровати, глядя на спокойное лицо жены, и благодарил Бога за то, что он их сохранил. Ему было даже страшно подумать, что с Лорел могло что-нибудь случиться…


Прошло всего несколько дней, а Лорел уже и думать забыла о неприятном — чтобы не сказать больше — эпизоде. Стояла мягкая теплая погода, и она уговорила Бреидона свозить ее в Парк Золотых Ворот. Радуясь ее хорошему настроению, он охотно согласился. Они уложили завтрак и незадолго до полудня отправились в Парк, где провели несколько восхитительных часов на траве, загорая и наслаждаясь звуками и картинами ранней весны. Высоко в кронах деревьев пели птицы. В буйстве красок благоухали цветы; над ними, перелетая с цветка на цветок, гудели пчелы.

Брендон открыл сонные глаза и увидел, что Лорел задумчиво смотрит на просторы Тихого океана. Почувствовав на себе его взгляд, она сказала:

— Какое счастье, что туман застал нас еще в заливе! Кто знает, куда бы нас занесло океанским течением. Мы могли потеряться на много дней.