Салех улыбнулся.

— Да, купцы немного разочарованы. С них еще потребуют дань в Чарджоу, когда мы прибудем в Бухарское ханство, потом придется откупаться в таможне самого города. Но все же если заплатить дань, то караван избежит большего разграбления. — Он отпил из пиалы чай и с тревогой добавил:

— Абдул Вахаб сказал мне, что Хосро-хан известен своей ненавистью к ференги. Вам бы лучше не привлекать к себе внимание, Кхилбурн.

— Я и не собираюсь высовываться, — пообещал Росс.

Целый час Абдул Вахаб сопровождал юз-баши и его людей по лагерю. Путники занялись обычными делами, хотя прекрасно знали о передвижениях хивинцев. Джулиет и Росс разбирались с верблюдами, а Мурад готовил луковую подливку к хлебу. Салех тем временем составлял опись товаров.

Несмотря на то что туркмены не вскрывали багаж, устрашающий вид заставлял всех проявлять исключитальную честность. Атмосфера над бивуаком раскалилась. Никому не хотелось злить юз-баши: а вдруг тот забудет, что является официальным лицом, и станет вести себя, как его дикие туркменские собратья, и отберет не сорок процентов, а все сто?

Джулиет внимательно следила за мужем; казалось, его не особенно тревожило присутствие туркменов. «Если бы можно было написать книгу о том, как добиться британского хладнокровия, то никто не сделал бы этого лучше, чем Росс. Впрочем, не британского хладнокровия, а английского. Я ведь тоже британка, но вовсе не так бесстрастна, как он».

Мурад тем временем выкопал из ямки плоскую хлебную лепешку, постучал пальцем, чтобы стряхнуть песчинки с корки, а потом позвал всех обедать. Горячий хлеб с луковой подливкой — настоящее лакомство, но Джулиет, как всегда, мучилась с едой в своем покрывале.

Они как раз заканчивали трапезу, когда Джулиет подняла глаза и увидела Хабиба, зловредного погонщика верблюдов, который отвел в сторону одного из хивинцев, чтобы поговорить с ним наедине. Явно удивленные, туркмены посмотрели в их сторону, потом торопливо подошли к своему офицеру и о чем-то заговорили. Джулиет нахмурилась, однако, прежде чем она смогла предупредить кого-либо, юз-баши и его свита направились прямо к их костру.

Юз-баши оказался коренастым, крепким мужчиной с узкими туркменскими глазами. Оглядев всех членов отряда, он приказал:

— Дайте мне список ваших товаров.

Салех молча повиновался. Пока юз-баши изучал список, Джулиет заметила, что Хабиб, стоя неподалеку, злорадно ухмыляется. Подтянулись и другие путники, словно предвкушая какую-то драму. Впрочем, у большинства был скорее озабоченный, нежели любопытствующий вид.

Юз-баши поглядел на Джулиет и, едва заинтересовавшись покрывалом, не удостоил ее большим вниманием, приняв за неимущего слугу. Уверенная, что «Джелала» никто не хватится, Джулиет поднялась, смешалась с толпой и, покрутившись немного, наконец встала рядом с Хуссейном, сыном Мухаммеда Казима.

Немногословно, с сильным акцентом она объяснила ему по-персидски, что Хабиб пытается навлечь на Росса беду и Джелалу с Хуссейном надо проследить, чтобы не совершилось не праведное дело. Озираясь по сторонам, Хуссейн последовал за Джулиет; вдвоем они встали чуть позади Хабиба.

Юз-баши тем временем взял дань с Салеха. Росс же как ни в чем не бывало сидел у костра и спокойно потягивал чай, словно ему не о чем было беспокоиться.

Однако вместо того, чтобы перейти к следующему костру, юз-баши подошел к Россу и уставился на него подозрительными узкими глазками.

— Говорят, вы европеец. Это правда?

Росс невозмутимо поглядел на хивинского офицера. Лишь тот, кто хорошо знал Карлайла, мог бы распознать в этом безмятежном лице тщательно скрываемое беспокойство.

Росс открыл было рот, чтобы ответить, но не успел он вымолвить хотя бы слово, как вмешался Абдул Вахаб:

— Кхилбурн — армянин и мирза, грамотный человек.

Из толпы зевак тотчас подал голос Мухаммед Казим:

— Да, Кхилбурн армянин. Конечно, он христианин, но человек богобоязненный. И каждый, кто скажет обратное, окажется жалким лжецом.

Юз-баши грозно поглядел на Росса:

— Это правда, что ты армянин?

Глядя на него честными глазами, Росс ответил:

— Правда.

— Ты поклоняешься одному Господу?

— Да, согласно древним обычаям моего народа.

— А что твой народ говорит про Магомета и его учения?

— Мы почитаем Магомета, да пребудет с ним мир, ибо он дал людям закон веры, которая в сердце своем столь же праведна, как законы, данные нам нашим пророком, Иисусом, — твердым голосом произнес Росс. — И это верно, и другого пути быть не может, ибо Божьи законы вечны и всеобщи.

Явно удовлетворенный, юз-баши кивнул.

— Налог с христиан — один к двадцати, а не один к сорока, так что тебе надо удвоить плату. Сколько у тебя золота?

— Двадцать золотых тиллахов. Подождите минуту, и я заплачу налог. — Росс вытащил из внутреннего кармана пальто небольшую сумочку и отсчитал монеты. Джулиет знала, что в багаже у него еще есть деньги, однако юз-баши без колебаний принял плату: очевидно, его смутил скромный наряд Росса.

Оглядев большую группу зевак, юз-баши спросил:

— Кто сказал, что этот человек — ференги? Любой, кто может свидетельствовать против него, должен выйти вперед и сказать свое слово.

Затаив дыхание, Джулиет переводила глаза с одного путника на другого. Молодые и старые, узбеки и курды, персы и афганцы не издали ни звука, хотя знали, что Росс — европеец. Росс за последнее время завел много друзей среди попутчиков, ибо теперь ему уже не надо было скрывать своей национальности. Никто не собирался выдавать его, лишь Хабиб, злобно улыбнувшись, разинул было рот, намереваясь что-то сообщить.

Джулиет бросилась вперед, чтобы остановить его, но Хуссейн оказался проворнее. Сверкнул кинжал, и торговец-узбек проткнул кончиком ножа халат на спине Хабиба.

— Почтенный Кхилбурн — армянин, — пробормотал Хуссейн. — Ты что, забыл, дерьмо собачье?

Хабиб застыл на месте, и лицо его заблестело от выступившего пота.

— Зачем ты лжешь ради неверного? — прошипел он.

— А зачем ты преследуешь человека, который ничего плохого тебе не сделал? — возразил ему Хуссейн. — Разве Магомет не призывает к терпимости, особенно к книжным людям?

Хабиб сплюнул на землю, но не осмелился перечить.

Следующие несколько минут прошли в полной тишине. Юз-баши, уверившись, что обвинение Кхилбурна в неверности не более чем чей-то злой умысел, направился к следующему костру. Когда туркмены отошли на достаточное расстояние, Хуссейн засунул кинжал в ножны.

— Пошли, Хабиб, к нашему костру. Я не стану делить с тобой хлеб и соль, но ты будешь у меня на виду, пока не уедут хиванцы.

Хабиб пришел в ярость, однако подчинился. Но прежде чем уйти, бросил неприязненный взгляд на Джулиет, справедливо возлагая на «слугу» ференги вину за вмешательство Хуссейна. Ясно было, что погонщик верблюдов не осмелится выступать против богатого, влиятельного Хуссейна, но позже вполне может выместить свою злобу на ней.

Пожав плечами, она вернулась к своему костру: «Если он так и сделает, то будь что будет».


Возмездие наступило уже вечером того же дня, когда половина каравана отошла ко сну. Скудный колодец, возле которого расположились путники, быстро иссяк. Впрочем, за несколько часов он восстановился, и Джулиет отправилась за водой про запас.

Едва она успела наполнить бурдюки, как услышала за спиной тихие шаги. Женщина встревоженно обернулась и в полудюжине футов от себя обнаружила Хабиба.

Смеркалось, и она не видела его лица, но безошибочно распознала злобу в его голосе.

— Ты берешь больше воды, чем полагается, Джелал! Потому ли это, что туареги — воры, или оттого, что ты научился у своего хозяина-ференги грабить правоверных?

— Язык твой болтается, как ослиный хвост, — хрипло, на ломаном персидском ответила Джулиет.

— По крайней мере я не опорочил себя службой свинье-ференги, — с презрительной усмешкой возразил Хабиб, приближаясь к ней.

— Может, мой хозяин и неверный, — в тон ему отвечала Джулиет, — но в отличие от тебя он человек достойный. — Она подняла бурдюк и хотела было пройти мимо погонщика верблюдов, но Хабиб заступил ей дорогу.

— Кхилбурн — свинья, ференги, а ты, его слуга, уподобляешься блохе на свином заду!

Джулиет остановилась и пристально посмотрела на его, оценивая ситуацию. Она не чувствовала себя беспомощной или испуганной, но в любом случае с удовольствием избежала бы драки с опасным увальнем, любителем шумных ссор, который терпеть не может любого, кто хоть чем-то от него отличается. «Но похоже, драки избежать не удастся». Ободренный молчанием Джулиет, погонщик верблюдов буркнул:

— Ну, в чем дело, парень? Что, испугался? Может, позовешь своего ференги на подмогу? — Он сплюнул на землю. — Вы оба пустобрюхие чумные сукины дети.

Тяжело вздохнув, Джулиет покорилась неизбежному, ибо если она сейчас не разберется с Хабибом, то ей все равно придется сделать это позже. «Он фунтов на сорок тяжелее меня, но умом при этом не блещет».

— Туареги — воины, — с вызовом в голосе холодно произнесла она. — Мы не пачкаем руки о сплетников — погонщиков верблюдов, от которых воняет навозом.

Эти ее слова оказались именно тем спусковым крючком, который был нужен Хабибу. Он зарычал и бросился на нее. В темноте блеснуло лезвие его тонкого кинжала.


Росс собирался было завернуться в одеяло, но все еще медлил, не желая засыпать, пока не придет Джулиет. Он старался как можно незаметнее следить за нею, чтобы в любой момент защитить ее, и подозревал, что она со своей стороны делает то же самое. «Забавно, мы в своей заботе друг о друге напоминаем парочку незамужних тетушек». Росс начал снимать башмаки, но внезапно со стороны колодца до него донесся крик:

— Кхилбурн, скорее сюда!

Лорд застыл на месте. «Джулиет?! Нет, скорее это кричал Мурад». Тем не менее по какой-то необъяснимой причине Росс абсолютно уверился, что Джулиет в опасности. Он вскочил на ноги и вытащил из костра головешку, чтобы использовать ее как факел.

Салех уже задремал, завернувшись в одеяло, но, заслышав встревоженные голоса, проснулся.

— Что, Кхилбурн, беда?

— Наверное, — сдержанно ответил тот. — Сейчас выясню.

Он помчался по растрескавшейся земле к колодцу, у которого уже собралась быстро растущая толпа. Кое-кто держал в руках такие же импровизированные факелы, какой был у Росса. Карлайл не сразу разобрал, в чем дело, но вскоре без труда распознал отвратительный скрежет металла о металл. «Ножи!»

Кровь так и застыла у него в жилах. Росс пробился через толпу зевак и увидел освещенную факелом площадку, где разгорелся смертельный бой. Развеваемое ветром пламя отбрасывало на площадку неистово мятущиеся тени. Две припадающие к земле фигуры с кинжалами в руках кружили друг возле друга. Это отдаленно напоминало зловещую сцену с офицером из Хивы, однако на сей раз все было куда мрачнее и яростнее.

«Итак, оправдались мои самые страшные опасения, — подумал Росс. — Впрочем, нет, Джулиет ведь пока не ранена». Росс видел, как Хабиб поднес свой длинный нож к сердцу Джулиет. Быстрым, почти неуловимым движением Джулиет отразила атаку, потом высвободилась и кончиком кинжала ткнула в запястье погонщика верблюдов.

На миг Росс оцепенел, в глазах потемнело от ужаса. Он ничего не видел перед собой, кроме Джулиет и угрожавшей ей смертельной опасности. Мужчина инстинктивно сделал было шаг вперед, собираясь вмешаться, но тут чья-то твердая рука сдавила его плечо, удерживая на месте. Он изумленно обернулся и увидел стоявшего рядом Салеха.

— Нет, Кхилбурн, — тихо произнес старик. — Стоит вам вмешаться, и ей придется еще хуже.

У Росса хватило здравого смысла понять, что Салех прав: «Помешать Джулиет сосредоточиться — значит подписать ей смертный приговор». Однако ждать сложа руки оказалось намного труднее.

Джулиет была гораздо проворнее Хабиба: ловко отбивая все атаки погонщика верблюдов, она не сводила с него свирепых глаз, пытаясь улучить момент и сломить его оборону. Сбросив накидку и оставшись в черной одежде и покрывале, сейчас она напоминала призрак воина — жуткий, молчаливый, смертоносный. Хабиб же не молчал, он все время выкрикивал какие-то оскорбления, грязно ругался и сопровождал непристойными возгласами каждый ее выпад. Кровожадные глаза его сверкали.

Следя за сдержанными грациозными движениями жены, Росс вспомнил давно забытое: Джулиет рассказывала ему, как, будучи девчонкой, училась фехтованию вместе со своими братьями. Узнав, что Росс также искусно владеет мечом, она предложила ему сойтись в поединке. В тот раз он отказался наотрез: трудно было представить, чтобы его жена, пусть даже понарошку, взяла в руки оружие.

«А она отлично дерется на кинжалах, черт побери!» Джулиет была выше Хабиба, и ей было легче доставать противника, поэтому она постоянно парировала удары. Женщина осторожно и легко скользила по растрескавшейся земле, и Росс все время ощущал некую непостижимую связь с нею. «Она чувствует, что я здесь и заряжаю ее энергией, помогаю предвидеть движения врага».