Мэри Патни - Шелк и тайны

И тут до него дошло, что Рабат готовится к прыжку. В тот миг, когда седок и конь слились в единое целое, Росс почувствовал, что жеребец хочет перескочить через пенящуюся массу всадников и лошадей.

Это было безумием, и все же Росс не колебался ни секунды: «В бозкаши дозволено все. Абсолютно все». Карлайл почувствовал, как ускорился шаг и напряглись мускулы Рабата, сила и злоба коня взметнули его вверх. Росс испытал такой же прилив энергии и, поднявшись в воздух, какое-то мгновение парил, как на Пегасе.

Потом человек и конь обрушились поверх взбаламученной, выкрикивающей проклятия толпы. Это был настоящий хаос. Пинки, кулаки, удары хлыстов сыпались на Росса и на жеребца словно дождь, однако своей тяжестью, увеличенной силой падения, они отвоевали себе открытое пространство. Как раз рядом с тем местом, где шла борьба за козла. Не обращая внимания на удары со стороны других игроков, Росс зажал кнут в зубах, потом в облаке удушающей пыли нагнулся и опасно провис, удерживаясь при помощи одного только каблука и ухватившись за рог седельной луки. Едва дотянувшись, он изловчился и схватил заднюю ногу искромсанной туши. Человек, державший боза, отчаянно сопротивлялся, но у него не хватало сил, чтоби противостоять напору только что вступившего в схватку противника, и через несколько секунд Росс выхватил у него приз.

И в тот же миг едва не упал на каменистую землю. Россу понадобилась вся его сила, чтобы удержаться в седле, но он сумел-таки сделать это, не потеряв при этом козла и не отдав его в цепкие руки остальных участников.

Пристроив разодранную тушу перед собой, он стал медленно, но упорно продвигаться через кишащую толпу. В том состоянии жгучей ярости, которое овладело им, он не чувствовал ни одного из многочисленных ударов, обрушиваемых на него, и без всяких угрызений совести отвечал тем же. Они с Рабатом безостановочно прорывались сквозь толпу, распихивая игроков в стороны.

И выскочили на простор всего лишь в двухстах ярдах от круга справедливости. Пыль забила Россу глаза, поэтому он едва различал цель, но пришпорил Рабата и пустил его в галоп, положившись на умение лошади и ее инстинкт. Затем машинально оторвал руку от козла, чтобы протереть глаза, и тотчас почувствовал, как кто-то протянул руку и выхватил у него боз.

Дил Асса! Черные глаза его торжествующе горели от ярости. Он перетащил боз на свою лошадь и мгновенно пришпорил гнедого, пытаясь удрать. Но не тут-то было: Росс, вытянув руку, схватил козла за заднюю ногу. Мышцы ференги чуть ли не рвались от напряжения, он пытался перетянуть тушу назад, но Дил Асса с несгибаемым упорством держал ее за передние ноги.

Обе лошади бок о бок рвались к цели, но ни один из мужчин не ослабил мертвой хватки. Со всех сторон их окружили другие всадники, они вопили и хлестали кнутами, но Росс сосредоточился только на безумной схватке за первенство с Дил Ассой.

Чтобы как-то выйти из безвыходного положения, Росс перекинул ногу через седло, потом скользнул по боку лошади, рассчитывая на свой вес в качестве дополнительного усилия. Кто-то неминуемо должен был уступить, так оно и случилось. Козел накренился к Россу, и тот утратил опасное равновесие. Его едва не раздавили копытами преследовавшие игроки, но рог на седельной луке в очередной раз спас его.

Росс выпрямился и увидел в руках Дил Ассы оторванную переднюю ногу боза. Туша же осталась у Росса. Завопив от ярости, Дил Асса перекинул ногу и тем же манером, что и Росс, попытался в очередной раз выхватить козла, но было слишком поздно. Они уже добрались до цели.

Росс бросил разодранную тушу в начертанный известью круг, и тотчас со всех сторон раздались крики: «Халлал, халлал!», а потом зрители дружно запели: «Кхилбурн, Кхилбурн!»

Росс поднял руку в знак благодарности, и толпа совсем обезумела. Неистовая, животная радость взыграла в сердце Росса. Он, конечно, играл когда-то за школьную команду, и, в общем, небезуспешно, но никогда ни одна победа не приносила ему столько удовольствия и гордости за собственную силу. Рабат тоже испытывал подъем, если это слово применимо к лошади: он надменно шествовал и делал курбеты. Жеребец явно торжествовал.

Росс еще раньше заметил то место, откуда за ним вместе с Салехом и Мурадом наблюдала Джулиет, и теперь он искал ее глазами, инстинктивно желая разделить с ней свой успех. Тарги легко можно было выделить из толпы благодаря его росту и темной одежде; он напоминал ворона среди разноцветных туркменов.

На миг их взгляды встретились, Росс ощутил странный толчок в сердце, но расстояние между ними было столь велико, что он не мог разобрать выражения ее глаз. Джулиет же резко повернулась и пошла прочь, потупив голову. «Наверное, она расстроена тем, что я обещал ей не рисковать, а сам пренебрег этим». Но как бы то ни было, поведение Джулиет вернуло Росса на землю. Он охладил свой пыл и вдруг с благодарностью обнаружил изъян в своем обычном здравомыслии. Россу стало жарко, сказывалась усталость. Грудь его тяжело вздымалась, ребра болели от каждого вздоха.

Распорядитель бозкаши подскочил к Россу и в соответствии с обычаем произнес в заключение несколько слов. Из-за всеобщего гама разобрать что-либо было невозможно, но на сияющем лице распорядителя было написано все, что он хотел сказать. Расплывшись в улыбке, туркмен вложил в руку Росса какой-то небольшой предмет.

Росс и думать не думал о призе и теперь с удивлением взглянул на свою ладонь. Профессор-антиквар из Оксфорда согласился бы на что угодно ради того, чтобы заполучить такую старинную золотую монету! Судя по греческому профилю на аверсе, монета скорее всего относилась к эпохе Александра Великого. В Россе тут же заговорил ученый, но сейчас было не время изучать приз, посему он благодарно кивнул головой и сунул монету в карман.

Теперь, когда состязание официально закончилось, на поле высыпали зрители, чтобы лично поздравить игроков бозкаши. Кто-то предложил Россу медный кувшин с водой; он с признательностью принял его и, запрокинув голову, выпил едва не половину содержимого, а потом смыл с лица и шеи желтую пыль.

Состязание оказалось не из легких, повсюду слышались хвалебные отзывы участникам, но в героях ходил Росс, и каждый жаждал пожать ему руку и восхититься.

Впрочем, пожимая очередную руку, Росс подумал, что выиграл не только благодаря своему здравому смыслу, а скорее благодаря британским правилам участия в спортивных играх, которые твердо усвоил с самого детства. Учитывая природный темперамент Росса, зерно попало на плодородную почву. Он огляделся по сторонам, пытаясь найти своего главного соперника. Дил Асса оказался неподалеку, в окружении своих почитателей и болельщиков. Медленно, чтобы никого не задеть, Росс направил Рабата к туркмену.

Дил Асса хмуро взглянул на него и с неприкрытой злостью бросил:

— Тебе повезло, ференги!

— Да, — быстро отозвался Росс. — Если бы не твоя великолепная лошадь… — он похлопал взмыленного жеребца по шее, — да не слабость передних ног боза, я ни за что бы не выиграл.

— Злорадствуешь?!

— Вовсе нет. — Росс протянул руку Дил Ассе. — В моей стране существует традиция после жаркой схватки обмениваться рукопожатием с почетным противником.

Обескураженный Дил Асса растерянно поглядел на протянутую руку.

— А я твой почетный противник, ференги?

— Да. — По-прежнему не опуская руки, Росс добавил:

— У меня есть имя, ты знаешь. Меня зовут Кхилбурн. А ты, Дил Асса, сумел раззадорить меня так, как никто и никогда в моей жизни!

Туркмен неожиданно хрипло засмеялся.

— Значит, я сегодня тоже одержал небольшую победу, хотя было бы разумнее оставить тебя в спячке. — Он крепко пожал руку Росса. — Для ференги ты прекрасно держишься в седле, Кхилбурн.

Росс засмеялся, чувствуя воодушевление.

— Говорить, что туркмены — прекрасные наездники, нет необходимости, точно так же, как и то, что летом светит солнце, а вода — это дар Божий детям его. — Он отпустил свою руку. — Но надо сказать, что только наблюдая за тобой, я узнал, какую радость и силу можно испытать, играя в эту игру…

Дил Асса улыбнулся, перегнулся через седло и стянул тюрбан с головы Росса. Потом снял свою отороченную волчьим мехом шапку и нахлобучил ее на светлые волосы соперника.

— Если ты когда-нибудь вернешься сюда в холодный сезон, Кхилбурн, мы сыграем еще раз. И если, по воле Господа, такое случится, ты будешь скакать как чопендоз, распорядитель бозкаши.

Росс почтительно улыбнулся в ответ, посчитав, что эта пропитанная потом, грязноватая шапка куда дороже любой награды, которой его удостоила бы сама королева Виктория.

Наблюдая матч бозкаши, Джулиет испытывала смешанные чувства. И хотя она не отдавалась игре целиком и полностью, как остальные зрители, она все же была способна понять восторг и воодушевление тех, кто наблюдал за этим напористым и драматичным состязанием.

В то же время она радовалась, что Росс не бросился играть очертя голову. Конечно, смерть во время бозкаши менее вероятна, чем телесные повреждения, но тем не менее существовал риск, что игроки могут упасть и сломать себе шею. Или их затопчут насмерть. Кроме того, не исключено, что Дил Асса, воспользовавшись суматохой, расправится с ненавистным ференги.

После столкновения с Дил Ассой Росс вдруг словно переродился. Джулиет знала, что он превосходный наездник и без особых физических усилий добивался всего, за что бы ни брался. Но и учитывая все это, она волновалась, глядя на схватку, что разворачивалась у нее перед глазами. Росс сейчас походил на древнего норвежского викинга: глаза его так и сверкали неистовой яростью, и ради победы он не желал ни перед чем останавливаться. Джулиет затаила дыхание, когда Росс прыгнул в самую гущу игроков. И позже, когда Дил Асса с Россом вступили в безумную схватку и понеслись на бешеной скорости к цели, сердце женщины забилось так тревожно, что казалось, стук его перекрывает рев толпы.

Увидев, что Росс швырнул боз в круг справедливости, Джулиет сама словно обезумела и принялась истерически кричать и прыгать, как и все окружающие. Ею двигало не одно только возбуждение от игры, но глубокая, первобытная гордость за своего мужчину, ибо, несмотря на столько лет разлуки, он по-прежнему был ее мужем, и она ликовала, разделяя его победу. Джулиет готова была броситься ему в объятия, чтобы поздравить и радостно отпраздновать его триумф.

И тут их взгляды на мгновение встретились. Ее словно что-то подтолкнуло и как будто бы пронзила физическая боль. Ее поразил дикий, грозный вид Росса: сейчас Карлайл совершенно не был похож на цивилизованного человека, которого она полюбила и за которого вышла замуж. И безусловно, не был тем внимательным, прохладно-отстраненным компаньоном, с которым она путешествовала последние несколько недель.

Но не только то, что Росс показался ей незнакомцем, больно задело Джулиет. В глазах его отразилось нечто свирепое, опасное, чувственное, и это вызвало в ее душе неожиданный отклик.

Закусив нижнюю губу, она рассматривала его гибкое, взмокшее от пота тело. Он напоминал животное-самца, настолько неукротимого в своей мужественности, что Джулиет почувствовала невольное возбуждение. Если бы они были одни, она не раздумывая сорвала бы с него одежду, уподобляясь дикой обитательнице джунглей, которая только и жаждет, что близости со своим мужчиной.

Одну лишь секунду они смотрели друг на друга, но эта секунда потрясла Джулиет. В горле у нее пересохло. Она бросила несколько невразумительных фраз Салеху. Торжествующий Мурад уже пробивался через толпу к хозяину, а Джулиет так и стояла с Салехом и верблюдами. В тот миг ей меньше всего на свете хотелось оказаться рядом с Россом.

Она упрямо пыталась проанализировать причины своей реакции, в надежде избавиться от нелепой страсти. С того самого момента, как пути их пересеклись, она постоянно обращала внимание лишь на привлекательность Росса. Но сегодня все было иначе, ибо безумие воина, что читалось в его лице, было сродни страсти, которую он обнаруживал в их супружеской постели. И ощутив такое неистовство, она, разумеется, ответила подобным же желанием.

К сожалению, все эти размышления не принесли ей никакого облегчения.

Джулиет напряглась, заметив, как Росс подъехал к Дил Ассе, испугавшись, что приказ калифа не удержит туркмена, тем более Дил Асса только что перенес публичное поражение. Но когда соперники засмеялись и пожали друг другу руки, надежно укрытая своим покрывалом Джулиет улыбнулась: «Росс умеет превращать врага в друга. Конечно, такое поведение характерно для людей зрелых, и при нынешних обстоятельствах из этого можно будет извлечь практическую пользу».

Вскоре толпа стала редеть, люди потянулись с игрового поля. Наверняка они еще несколько лет будут обсуждать этот бозкаши. Росс слез с коня и вручил поводья жеребца Дил Ассе. Потом, попрощавшись, вместе с Мурадом двинулся к Джулиет и Салеху.

— Прекрасная игра, Кхилбурн! — произнес Салех, вставая. — Вы станете легендой Туркестана: ференги, который выиграл бозкаши!