— Я сотворила это из шелка, который купила у отца Хафиза. А теперь собираюсь доказать, что эта пухлая шлюха и в подметки мне не годится.

У Росса ком застрял в горле, он на миг остолбенел. На поясе у бедер Джулиет колыхались легкие покрывала, еще сколько-то спадали с плеч, соблазнительно обнажая талию. Несмотря на то что она полностью завернулась в шелка и даже падающие каскадом волосы затемняла вуаль, прозрачная ткань создавала эффект полной, влекущей обнаженности.

Джулиет грациозно повернулась; покрывала взвихрились, как дым. Неотразимая, как Далила, она спросила хрипловатым голосом:

— Станцевать для тебя?

— О да… — прошептал Росс, опускаясь на диван. Он не мог отвести от нее глаз. — Станцуй, пожалуйста.

Джулиет на миг закрыла глаза, вслушиваясь в чарующие звуки музыки, клубившиеся в ночи, потом начала греховно раскачиваться. Сначала просто сомкнула руки, затем изогнула гибкий торс, качнула бедрами, пока все тело ее не превратилось в физическое воплощение музыки.

Джулиет была прирожденной танцовщицей. Росс знал, что ребенком, живя в Шотландии, она обучилась народным танцам (рилам), а позже без особого труда овладела церемонными бальными фигурами европейских бальных танцев. «Одному Богу известно, какие экзотические представления она видела или в каких сама принимала участие за эти несколько лет», — подумал Росс. И вот теперь она извлекла на свет все свое умение и создала свой собственный чувственный танец.

Росс как завороженный молча наблюдал за Джулиет. Да, она действительно поднялась от простого умения до искусства, в котором дух, движение и музыка сочетались так гармонично, что невозможно было отделить танцовщицу от самого танца. Джулиет была самой свободой, огнем, грацией — всем, что Росс отчаянно любил в своей жене.

Но более всего она была воплощением страсти, и даже ни разу не коснувшись Росса, она довела его до возбуждения. Разлетающиеся складки шелка то обнажали, то скрывали ее грациозное тело. За быстрым промельком длинных стройных ног следовал дразнящий намек на сокрытые в тени шелковых накидок соски, на темный треугольник внизу живота… Рыжие волосы, белые руки и ноги, шелк, подобный дыму, — для того, чтобы разжечь огонь, большего и не требовалось.

Но Россу мало было лишь созерцать: когда она в очередной раз закружилась поблизости, увлеченная страстным ритмом танца, он поймал ее за край накидки и, потянув, чуть не ослеп от пламени ее волос.

Джулиет засмеялась и схватилась за другой конец покрывала.

— Потанцуй со мной, о мой господин!

Росс правильно понял ее приглашение. На Среднем Востоке мужчинам и женщинам запрещается касаться друг друга прилюдно, и даже если им позволено танцевать вместе, они пользуются шарфом, призванным предохранять их от физического контакта. Поднявшись на ноги, Росс начал двигаться в такт музыке. Одна лишь шелковая вуаль, натянувшись, связывала их с Джулиет правые руки.

Не сводя друг с друга глаз, они медленно кружили по комнате. Оба были настолько возбуждены, что буквально застыли на месте, а весь мир в это время вращался вокруг них. Росс познакомился с Джулиет во время вальса, официального танца. За тем незначащим разговором во время тура их уже подстерегала страсть. Вот и теперь они инстинктивно улавливали ритм и движения друг друга. Они прошли полный круг, в этой азиатской темной ночи сдерживая друг друга в страстном па-де-де.

Следуя музыке, Росс понял, что выделывает ногами такое, чему никогда специально не учился. Они все время импровизировали, постоянно усложняя рисунок танца. По мере того как они расходились на всю длину шелкового покрывала, шаги их убыстрялись, жесты становились театральнее, затем они снова настолько приблизились друг к другу, что ощутили испепелявший обоих жар.

Захваченные водоворотом страсти, влюбленные воспаряли все выше и выше, понимая, что еще немного, и они взлетят, ибо их удерживала лишь замысловатая паутина вожделения, конфликта и трепетного чувства — такого же осязаемого, как и натянутая между ними ткань. Росс посмотрел в глаза Джулиет и прочитал в них безмолвное приглашение. Он приблизился, но она упорхнула, и тогда он стянул покрывало с ее спины.

— Не так далеко, моя гурия.

Росс поднял руку, и она выполнила пируэт. Волосы ее разметались и напоминали теперь расплавленное золото и янтарь.

— Гурию не так-то просто поймать, о мой господин, — гортанно произнесла она.

Темп музыки все возрастал, она оглушала влюбленных, предусматривая один-единственный исход. Внезапно Росс нетерпеливо схватился за шелковое покрывало и привлек Джулиет к себе.

— Но я желаю поймать тебя!

Джулиет резко повернулась, ударив его волосами по лицу, словно хлыстом, и тут же уютно прижалась к нему спиной, обжигая его от плеч до бедер. От нее пахло розами, специями и… женщиной.

У Росса участилось дыхание, он отшвырнул скомканную ткань, что соединяла их, потом просунул руки под легкий, как шепот, шелк и чуть не умер от наслаждения, почувствовав податливую женскую плоть. Едва коснувшись Джулиет, Росс понял, что теперь уже ни за что не остановится. Его ищущие руки скользнули с тонкой талии к твердому животу, алкая чувственных ощущений.

Он обвел пальцем ее пупок, погладил под грудью, поцеловал за ушком через тонкие золотистые нити ее волос. Джулиет затрепетала в ответ, и Росс потянулся к мягким округлостям ее грудей. Соски ее напряглись, и Джулиет протяжно, чуть дыша, застонала. Потом принялась покачивать бедрами, прижимаясь к его паху, намеренно воспламеняя его.

Росс, едва выдохнув, опустил руку и, прокравшись под шелковым покрывалом, пробежался пальцами по ее животу, по мягким вьющимся волоскам на лобке, пока наконец не добрался до влажных, распухших складок. Женщина задрожала, тихо восторженно всхлипнула и уронила голову ему на плечо. Так они и стояли, забывшись в чувственном уединении.

Потом вдруг Джулиет отпрянула, выскользнула из его объятий, и Росс успел захватить лишь полную пригоршню покрывал. Но он тотчас выпустил легкую ткань из рук, и она упала на пол, как гагачий пух, открыв почти все прекрасное, стройное тело Джулиет. Она засмеялась, вцепилась в его хлопковую рубашку.

— В эту игру должны играть двое! — Джулиет, рванув, распахнула рубашку, потом легонько куснула мужу руку.

Этот укус оказался последней искоркой, которая воспламенила страсть между ними. Росс притянул Джулиет к себе и увлек на кровать, потом всей своей тяжестью придавил ее извивающееся тело. Он целовал ее грудь, а она сопротивлялась и боролась с ним, как дикое животное, которым можно овладеть только с боем.

Они слились, словно две пантеры, пустив в ход когти, зубы, завершая свой первобытный танец благодаря той глубинной дикой страсти, которая пылала в них, и полностью доверяя друг другу. Когда Джулиет высвободила руки и принялась царапать ему грудь, Росс, пригвоздив ее ладони к кровати и прижав ноги чреслами, расстегнул брюки.


Одним мощным движением он вошел в нее, его горячая плоть вонзилась в ее страждущее тело. Это была не просто игра, но в высшей степени глубокая реальность, которая когда-либо открывалась им, физическое воплощение всех бушевавших в них эмоций. Она укусила его за плечо, желая слиться как можно полнее, стремясь стать единым с ним целым.

Росс с дьявольским умением довел ее до экстаза, и все тело Джулиет загорелось белым пламенем. Слова, которых она так боялась, вырвались сами собой:

— О Боже, Росс, я так люблю тебя!

Больше всего на свете она хотела, чтобы он ответил ей взаимностью, чтобы сказал, что любит ее, пусть даже это было бы не правдой или всего лишь крошечной долей сложной, запутанной истины.

Однако Росс промолчал, закрыв ей рот поцелуем, наполнив собой до такой степени, что в ней не осталось ничего, кроме страсти и жажды утоления. Сотрясающим ее взрывам, казалось, не будет конца.

Росс прервал поцелуй и хрипло застонал, когда перестал наконец сдерживаться. Его ритмические конвульсии настолько совпадали с ее содроганиями, что невозможно было различить, где кто. Джулиет жаждала слиться с ним, и на несколько коротких мгновений мечта ее сбылась.

Когда пламя страсти стало стихать, по лицу Джулиет потекли тихие слезы: «О, мы с Россом коснулись самых дальних рубежей страсти, пришли в долину неизбывной радости, которая превзошла все любовные грезы, что я все время лелеяла в эти долгие годы одиночества!»

Все эти годы Джулиет, не задумываясь, отдала бы за любовь.


У Росса едва хватило сил снять с себя брюки и сдернуть покрывала с Джулиет. Засыпая, он притянул ее к себе и прошептал, что если бы сейчас в комнату вошла Захра, он был бы не способен даже поднять голову, не говоря уже о большем. Джулиет долго и радостно смеялась, а потом погасила лампу. Они в изнеможении забылись.

На небе розовыми лучами занялся рассвет, и они снова занялись любовью. На этот раз их страсть была мягче, сладостнее. Джулиет расслабленно лежала, распростершись на Россе, ее спутанные волосы щекотали ему щеки и горло; они плавно, ритмично двигались. С трудом верилось, что эта мягкая, уступчивая дама была той самой дикой кошкой, которая оставила на спине и груди Росса отметины. Но это тоже было частью ее таинственной и необычной натуры.

Оглядываясь на прошлое, Росс вспоминал, что их свадьба была игрой с ясно различимыми правилами: она началась с волшебных открытий и продолжалась исполнением желаний, отчужденностью, потерями и мучительной болью: «Этот наш, возможно, последний акт любви был хрупкой попыткой примирения перед надвигающейся опасностью. Вот она, совсем близко. Осталось пройти самый короткий и самый грозный отрезок пути».

Грустная мысль.

«Джулиет сказала, что любит меня. Но нельзя же всерьез принимать признания, произнесенные в пылу страсти, ибо страсть — известная лгунья», — думал Росс. Поверить ей? Но тогда он сам вновь откроет двери страху и такому глубокому и болезненному смятению, которые невозможно будет сдерживать.

«Слава Богу, что через несколько часов мы начнем действовать. Жизнь и смерть намного проще, их гораздо легче понять, чем любовь».

Глава 23

Итак, настало время отправляться в путь.

Большинство домочадцев еще наверняка спали, устав от празднества, что состоялось накануне ночью, и суматохи, связанной с сегодняшним отъездом Абдул Самут Хана.

Обвязав веревку вокруг ножки кровати, Росс помедлил и внимательно посмотрел на Джулиет.

— Не могу сказать, что тебе идут усы.

— Зато ты вполне прилично выглядишь с черной бородой, — усмехнулась она.

— Дай мне знать, если она начнет пробиваться. — Росс тотчас страстно поцеловал Джулиет, и поцелуй этот сказал больше, чем выразили бы любые слова. Они понимали, что, покинув эту комнату, они вверят свою жизнь судьбе, однако не желали слишком задерживаться на этой мысли, чтобы не падать духом.

Рос обмотал себя сдвоенной веревкой, затем вскарабкался на подоконник и исчез из виду. Джулиет закрепила накидку и подумала, что ни за что бы сейчас не узнала своего мужа, если бы невзначай встретила на улице. Он сбросил свою европейскую одежду и переоделся в халат и тюрбан придворного эмира. Чудесный и простой способ маскировки!

Они несколько часов подряд обсуждали свои костюмы, используя для этого дела материал, купленный Салехом с Джулиет на базаре. Слабый раствор сока грецких орехов и каустической соды сделал смуглыми их руки и. лица, потом Росс выкрасил брови и ресницы в темно-коричневый цвет. Однако лучше всего изменили их внешность накладные бороды и усы, купленные у купца с бегающими глазками, который не задал ни одного вопроса. Борода и усы были необходимы не столько для того, чтобы изменить внешность, сколько для того, чтобы не привлекать внимания, ибо растительность на лице была характерна для мужчин Центральной Азии. Черная борода шла Россу, и он приклеил ее к подбородку и скулам с помощью липкого клея.

Чтобы завершить маскировку, Джулиет старательно налепила отдельные волоски вокруг бороды и усов, придавая лицу естественный вид. Такая растительность не вызывала подозрений даже при ближайшем рассмотрении. Конечно, стоило дернуть, и борода не выдержала бы, но зато теперь Росс выглядел как настоящий бухарец, афганец или перс.

Внешность же Джулиет была не столь безупречна, ибо ее усы не скрывали более женственных, нежели мужественных черт. Однако в своем бухарском одеянии на расстоянии или при тусклом свете она вполне могла сойти за молодого юношу-слугу, а большего и не надо было для ее задачи.

Высунувшись из окна, она внимательно и с интересом наблюдала, как Росс исчез за углом строения. Она впервые видела приемы скалолазания в действии, несмотря на то что Росс уже когда-то рассказывал ей об этом. Росс ступил на землю, и наступила очередь Джулиет. Она бросила последний взгляд на комнату и слегка улыбнулась, подумав, насколько она склонна к сантиментам, ибо, ни слова не говоря Россу, решила забрать свой танцевальный костюм. Легкий, как перышко, его легко можно было спрятать в складках покрывала или в кармане под халатом. «Бог даст, и я еще станцую в нем в Сереване, — подумала она. — Впрочем, пора».