Добравшись до земли, она дернула за один конец веревки, и та упала вниз. Росс быстро смотал веревку кольцом и повесил ее на плечо, не желая оставлять никаких очевидных признаков их побега. Поскольку комнаты наверху запирались изнутри доской, то при удачном стечении обстоятельств слуги наиба, возможно, вплоть до полудня завтрашнего дня не сообразят, что пленники удрали.

Джулиет шла впереди, а Росс чуть сзади. Они осторожно кружили по саду, то и дело прячась в тени. Стояло лето, и большая часть домочадцев наиба спала на плоских крышах, дабы наслаждаться ночной прохладой, поэтому любой шорох привлек бы внимание беспокойно спящего человека.

За весьма разумную взятку Заде, охранник, пообещал отпереть редко используемую дверь в уединенном конце двора, посему покинуть жилище Абдул Самут Хана представлялось Джулиет и Россу самым простым делом из того, что им предстояло. Даже если бы Заде передумал или не смог бы достать ключ, при помощи веревки они без труда перебрались бы через стену.

К сожалению, весь план пошел насмарку. Огибая конюшню, Джулиет неожиданно наткнулась прямо на шаткую фигуру явира Шахид Махмуда. От него пахло лошадьми и алкоголем, очевидно, он пил в незаконной таверне и, как на грех, только что вернулся домой.

Джулиет поспешно отпрянула, но Шахид прорычал:

— Смотри, куда идешь, ишак!

Джулиет хрипло пробормотала извинения и попыталась его обойти, но было уже поздно, ибо темные покрывала выдали ее с головой.

До явира вдруг дошло, кто стоит рядом, он схватил Джулиет за руки.

— Ну-ка, ну-ка! Кажется, это разукрашенный мальчишка ференги! — Потом, омерзительно захохотав, заломил Джулиет руки. — Настоящий подарок судьбы, поскольку у меня есть настроение завершить то, что я когда-то начал. На этот раз ты не застанешь меня врасплох!

Джулиет не шевелилась и даже не думала убегать. Росс был поблизости, и ее совершенно не беспокоили намерения Шахида. Однако офицер орал так громко, что, не ровен час, мог разбудить конюхов, которые спали на крыше конюшни.

— На этот раз я взгляну тебе в лицо! — С поразительной быстротой он захватил оба ее запястья одной рукой, а другой потянулся к покрывалу.

Не желая больше дожидаться освобождения, Джулиет дернулась назад и пнула насильника в колено. «Где же Росс, черт побери?!»

Он не заставил себя ждать, через секунду скользнув за спину узбека. Впрочем, Шахид почувствовал, что кто-то прячется сзади, и, замычав, отпустил Джулиет, собираясь развернуться. Но не успел: Росс нанес ему сокрушительный удар по голове тяжелым прикладом. Шахид рухнул как подкошенный.

Джулиет посмотрела на громадную фигуру на земле, потом тихо, вполголоса спросила:

— Как ты думаешь, он мертв?

— К сожалению, нет, но у него дьявольски будет болеть голова, когда он очухается. — Ну, хватит о наших хорошо продуманных планах! Давай выбираться отсюда. Надеюсь, никто не проснется и не пойдет смотреть, в чем дело.

Они быстро пробежали последние сто ярдов. Дверь, хвала Господу, была открыта, как они и договаривались. И тотчас фортуна от них отвернулась: едва Росс закрыл дверь, как из сада послышались взволнованные голоса. Там обнаружили лежавшего без сознания офицера.

Джулиет тихо выругалась: «Стоит только Шахиду прийти в себя, как он тотчас поймет, что ференги удрал. За нами начнется погоня. И все же до утра, возможно, тревогу не поднимут, так что ничто не помешает нам вытащить пленника из Черного колодца».

Улицы, примыкавшие к жилищу наиба, были безлюдны, поскольку барабаны эмира уже пробили комендантский час. Все оказавшиеся в это время на улице должны были освещать дорогу лампой. Поскольку город патрулировался, Росс с Джулиет старались держаться в тени, в надежде, что никто их не заметит и не запомнит.

Джулиет безошибочно находила дорогу к цели в лабиринтах улиц, которые тщательно изучала в течение недель пребывания в Бухаре.

Через пятнадцать минут быстрой ходьбы они добрались до арок небольшого крытого базара, там их уже поджидал Мурад с четырьмя лошадьми. При виде Джулиет он настороженно вскочил, а потом одобрительно кивнул.

— Очень хорошо, лорд Кхилбурн. Вы очень похожи на придворного бухарского чиновника.

— Будем надеяться, что тюремный охранник тоже так подумает. — Росс похлопал перса по плечу. — Ты готов войти в клетку льва? Может быть очень опасно.

Мурад изобразил легкую улыбку, хотя в голосе его отчетливо слышалось напряжение:

— Для вас это куда опаснее, чем для меня.

— Я делаю это из любви к своему брату. Но гораздо больше мужества требуется, чтобы рисковать ради незнакомца. — Росс стиснул плечо молодого человека, потом деловым тоном скомандовал:

— А теперь придворному эмира пора вскочить на коня.

У них ушло еще несколько мгновений: Мурад распаковал одну лампу и зажег другую, Росс тем временем снял темный шарф, который надел поверх белого тюрбана для тайной пробежки по городу, Джулиет же сняла с себя покрывало. На голове у нее тоже был белый тюрбан.

Сложив лишнюю одежду и веревку в седельные сумки, они вскочили на лошадей и двинулись к тюрьме, которая представляла собой массивное высокое здание, расположенное позади дворца эмира. На миг всех охватило смятение: только благодаря чуду их сумасшедшая миссия могла завершиться успешно.

В тюрьму вели тяжелые ворота с дверью посередине. Подъехав к двери, Росс вытащил пистолет и, не слезая с лошади, ударил по ней рукояткой.

Над сторожкой раздался голос:

— Кто идет?

Росс глубоко вздохнул: «Вот мы и пришли туда, откуда нет возврата», — и произнес по-узбекски:

— Саади Хан, я передаю приказ от эмира.

— Саади Хан? — с сомнением в голосе произнес охранник.

— Я макрам, придворный эмира, дурак. А теперь пропусти меня!

Повинуясь командному голосу, охранник подал знак одному из своих товарищей, чтобы тот отпер дверь. Росс рысцой въехал во внутренний двор, а вслед за ним Мурад и Джулиет, которая вела четвертую лошадь.

Оказавшись внутри, Росс приказал:

— Отведи меня к ответственному офицеру.

— Да, господин, — ответил старший по званию и проводил слуг эмира к парадному крыльцу главного здания.

Росс с Мурадом спешились, оставив Джулиет с лошадьми. На темном дворе благодаря усам и тюрбану она вполне могла сойти за молодого парня.

С высокомерием, которое он продемонстрировал Шахиду Махмуду, Росс важно прошествовал по ступеням, а сразу за ним шел Мурад. Капрал передал их другому охраннику, который проводил посетителей в комнату ответственного за ночное дежурство офицера.

Дежурный лейтенант посмотрел на пришельцев с надменным интересом. «Если друг Мурада Хафиз не солгал, то этот человек здесь недавно и вряд ли обнаружит, что я не настоящий придворный, — подумал Росс. — К тому же человек такого сорта всегда задирает своих подчиненных и раболепствует перед вышестоящими. Значит, его надо припугнуть».

Лейтенант пригладил бороду, хмуро глядя на Росса.

— Эмира в городе нет, поэтому что у вас за дело такое, которое нельзя отложить до утра?

— А такое. — С этими словами Росс вытащил из внутреннего кармана халата документ и попытался придать себе беззаботный вид, пока офицер изучал его. На этом приказе-фальшивке, написанном в официальном стиле, стояла печать эмира, тщательно подделанная с подлинного документа. Фальшивку им изготовил Эфраим бен Абрахам. Росс с Джулиет, поразмыслив, каким образом и зачем еврей овладел этим ремеслом, предпочли у него об этом не спрашивать.

Росс затаил дыхание, когда офицер нахмурился.

— Ничего не понимаю, — наконец буркнул он. Росс с облегчением вздохнул: загвоздка в форме, а не в содержании, — и с едва сдерживаемым раздражением прикрикнул:

— А от вас и не требуется, чтобы вы понимали! Ваше дело — предъявить мне узника ференги и не тратить мое время на дурацкие вопросы.

— Но почему сейчас, когда его величество в отъезде?

— Именно потому, что он в отъезде, слабоумный! Иностранный шпион является дипломатической проблемой, его опасно и держать тут, и убивать. Вопросы такого рода, как известно, лучше всего решаются, когда эмир занят делами поважнее. А теперь ты будешь подчиняться приказам или хочешь навлечь на себя неприятности?

— Меня не уполномочили освобождать пленника, — упрямо твердил лейтенант, однако уверенности у него уже поубавилось.

— Документ, что у вас в руках, — вот и вся ваша власть. — Не напрасно Росс был сыном герцога: в случае необходимости он мог разбушеваться не на шутку. Подавшись вперед, Карлайл поднялся на носки, тем самым увеличивая свой и без того внушительный рост. Голос его зазвучал тише, в нем появились угрожающие нотки:

— С меня достаточно твоей глупости! Саади Хан не привык ждать. Сейчас же отведи меня к пленнику!

К тому времени, когда Росс закончил, на лице лейтенанта застыло раболепие. Неловко поднявшись, он промямлил:

— Тысячу извинений, господин! Я не хотел вас обидеть. Просто дело в том, что процедура эта довольно необычная.

— Но необычно и держать ференги в плену! — прорычал Росс.

— Не соблаговолите ли пойти со мной, господин? — Лейтенант поднял лампу и повел Росса по узкой винтовой лестнице вниз. Потом они двинулись по коридору, по сторонам которого располагались тяжелые двери. По мере продвижения до слуха их то и дело доносились стоны. В одной камере какой-то голос на классическом арабском гудел молитву, из другой темницы доносились прерывистые безнадежные рыдания. Сами стены были, казалось, насквозь пропитаны страданиями и смертью.

Стиснув зубы, Росс шел прямо вперед. За господами брели два тюремщика из подземной тюрьмы, с факелами в руках, впрочем, свет их слабо противостоял отвратительной, удушающей тьме. Росс не мог не думать о том, что при малейшем подозрении они с Мурадом никогда больше не увидят дневного света.

Наконец процессия добралась до грубо вытесанной в скале комнаты в конце коридора. Дырка в полу была закрыта деревянным люком, с потолка свешивались веревка и блок. Росс уставился на люк: «Наконец я добрался до Сиа Ча — Черного колодца, этакого центральноазиатского варианта подземной темницы».

Один из тюремщиков нагнулся и поднял люк. На волю вырвался такой смрад, что все невольно отшатнулись. Внутри у Росса все сжалось, но сейчас не время было демонстрировать свою слабость.

— Во имя бороды Пророка! — зарычал он. — Узник хотя бы жив?

Один из тюремщиков, плотный человек с широким туповатым лицом, обнадеживающе ответил:

— Я думаю, он ест пищу, что мы ему бросаем.

Другой надзиратель, острое лицо которого напоминало хорька, пожал плечами.

— Это ничего не значит. Еду могут сжирать и крысы или клещи. Их тут, в колодце, тьма-тьмущая.

Росса спасла накладная борода, его лицо осталось непроницаемым.

— Поднимите сюда узника, — скомандовал он. Коренастый тюремщик бросил веревку, закрепленную на блоке, вниз и заорал на персидском:

— Обмотай себя веревкой, и мы тебя вытянем. Один господин желает взглянуть на тебя. — Охранник гадко улыбнулся. — Он говорит, что эмир собирается тебя освободить.

Наверное, узника уже не раз дразнили таким способом, ибо снизу донеслась гортанная, еле слышная фраза.

Лейтенант наклонил голову и с сожалением сказал:

— Я не знаю русского языка, поэтому не понимаю, что он говорит. Но по крайней мере он жив.

Росс скривил губы: он тоже узнал язык, хотя на русском он не говорил. «Значит, это другой офицер, не Иан. Разочарование наступит позже, сейчас мне надо сосредоточиться и вытащить этого чертяку оттуда».

— Представляю, что он там говорит! Наверное, что-то вроде: «Иди-ка отсюда подальше!» — И горько усмехнулся.

Лейтенант одобрительно улыбнулся, однако хорек нахмурился.

— Похоже, он отказывается взять веревку.

— Тогда спускайся за ним! — приказал Росс. Оба охранника переглянулись, явно не желая никуда спускаться.

— Он настоящий ублюдок, — заметил коренастый. — Может напасть на любого, кто за ним придет.

— Ты что же, боишься пленника, который голодает здесь уже несколько месяцев? — недоверчиво спросил Росс.

Желая отстоять свою власть, лейтенант приказал хорьку:

— Вытащи веревку, чтобы мы могли с ее помощью спустить тебя вниз.

Хорек упрямо покачал головой и пошел к двери.

— Мне пора идти на пост. Я отвечаю за камеры в другом крыле.

Лейтенант раздулся от ярости, а коренастый тем временем попытался уйти в тень.

Увидев, что препирательства, от которых только попусту тратится время, неминуемы, Росс так и закипел от ярости:

— Дурачье! Мне что же, все делать самому?

Он взял веревку и наклонился, чтобы надежно закрепить ее верхний конец. Потом нетерпеливо выхватил у хорька факел, обмотал вокруг себя веревку и стал спускаться, осторожными, размеренными движениями отталкиваясь от влажных стен. От зловония и смрада его чуть не вырвало.

Спуск в двадцать один фут показался Россу невероятно долгим, но он наконец достиг дна и едва не упал, оступившись на скользком, покрытом слизью камне. В камере площадью примерно футов десяти с трудом поместился бы один человек, но здесь было столько всякой падали, что ему пришлось долго всматриваться в темноту, пока он не разглядел высокого, всего в лохмотьях, какого-то человека, лежавшего у стены.