Лежа на земле, он отчетливо видел, что группа вновь приехавших разделилась на части. Половина бросилась вслед за туркменами, другая поскакала прямо к Россу. Судя по одежде, это были персы, к счастью, менее кровожадные, чем туркмены.

Но потом, когда всадники приблизились, Росс глазам своим не поверил. Какого черта воин-туарег делает в Центральной Азии, которая находится в тысяче миль от Сахары?

Высокие, сильные, гордые туареги были легендарными кочевниками глубокой пустыни, а также единственным племенем мусульман, в котором закрывали свое лицо мужчины. Росс хорошо знал туарегов, поскольку прожил среди них несколько месяцев во время своего путешествия по Северной Африке. Невероятно было встретить «тарги» — так называли туарега-одиночку — в такой дали от родины.

Всадник приблизился, а Росс тем временем с трудом поднялся на ноги. Весь в синяках, сквозь прорехи в одежде виднелись кровавые ссадины, но, похоже, серьезных ран и переломов не было. Отделался легким испугом. По крайней мере пока.

Остальные остановились поблизости и уставились на чужестранца. Росс, в свою очередь, смотрел на них. Наездник, стоявший в центре, был одет в черные развевающиеся одежды, типичные для туарегов. Длинное черно-голубое покрывало было плотно обернуто вокруг головы и шеи мужчины, оставалась лишь узенькая прорезь для глаз. Вид у него был зловещий, чтобы не сказать больше.

Рядом с тарги в группе находились еще три перса и два узбека — причудливая смесь разных племен. Скорее всего они прибыли из какой-нибудь приграничной крепости и состояли на службе у шаха. Росс не чувствовал особой враждебности, такой, которая исходила от туркменов, но в общем-то выглядели они не слишком дружелюбно, особенно тарги, который словно излучал силу сквозь окутывавшее его покрывало.

Некоторые легкие признаки почтительного отношения среди членов банды к тарги указывали на то, что он был их главарем, поэтому Росс произнес на тамашек, языке туарегов:

— Вы спасли смиренного путника от туркменов, и я выражаю вам глубочайшую благодарность от всего сердца.

Тарги внезапно застыл, поразившись тому, что услышал родную речь, но поскольку лицо его было закрыто, а на глаза падала тень, нельзя было сказать ничего определенного. Через мгновение он ответил на беглом французском:

— Ваш тамашек неплох, месье, но я предпочел бы беседовать на французском, если вы его знаете.

Человек в покрывале говорил тихо, едва ли не шепотом, и по слегка хрипловатому голосу невозможно было понять, старый он или молодой. Нарочито бесстрастно он перезарядил свое ружье — вполне современное английское оружие с казенной частью, — а потом небрежно перекинул его через седельную луку. Без сомнения, при необходимости оружие могло быть мгновенно пущено в ход.

— С вами были еще два человека. Где они?

Вряд ли в данном случае молчание сослужило бы Россу хорошую службу, поэтому он ответил:

— Они продолжили путь, когда моя лошадь пала.

Тарги тотчас жестом приказал двоим из своих людей скакать туда, куда предположительно направились проводники Росса. Потом с заметной холодностью в голосе произнес:

— Вам следовало бы тщательнее подбирать себе слуг, месье. Их преданность оставляет желать лучшего.

— Лошадь с двумя седоками все равно не смогла бы уйти от туркменов. Какой смысл в напрасных жертвах?

— Вы порочно рассудительны, месье. — Утратив интерес к этой теме, тарги спешился и направился к раненой лошади Росса. Грудь ее тяжело вздымалась, а в глазах застыла боль. Тарги какое-то время осматривал сломанную переднюю ногу лошади, а затем спокойно приставил ружье к голове лошади и спустил курок. Раздался выстрел, скакун дернулся и замер.

Росс призвал все свои силы, чтобы не отскочить. Раненое животное необходимо было убить, Карлайл сам бы пристрелил его, но тарги сделал это как-то по-особенному, неприятно хладнокровно.

Потом человек в покрывале проворно перезарядил ружье и резко обернулся к Россу. Среднего роста для своего племени, правда, выше арабов, он был на несколько дюймов ниже Росса. Его стройное тело и гибкость позволяли предполагать, что он молод, однако из-за своего свирепого вида казался человеком без возраста.

— У вас кровь. Вы ранены?

Росс с удивлением обнаружил, что непроизвольно потирает поврежденное плечо, и немедленно опустил руку.

— Так, ничего особенного.

— Поедете с нами в Сереван. — Фраза прозвучала отнюдь не как просьба.

— В качестве гостя или пленника? — сухо поинтересовался Росс.

То, что тарги проигнорировал это замечание, само по себе уже служило ответом. Он что-то сказал по-персидски самому младшему из своих спутников — мальчику-подростку.

— Да, Гул-и Сарахи, — ответил тот и, спешившись, протянул поводья своей лошади ференги.

Росс благодарно кивнул, а потом посмотрел на тарги.

— Пожалуйста, позвольте мне задержаться на минуту: я возьму свое седло и уздечку.

Закутанный в покрывало человек нетерпеливо кивнул, и Росс стащил упряжь с мертвой лошади. В будущем седло может пригодиться: там внутри много золотых монет. Карлайл пристегнул его к вьючной лошади, затем забрался на лошадь паренька, а мальчик тем временем устроился в седле позади Гул-и Сарахи.

Росс еще подивился имени пленившего его человека: оно вовсе не было туарегским. Впрочем, и без этого забот хватает. Похоже, его не собираются убивать прямо сейчас, но, видимо, свобода ему дорого обойдется. И что еще хуже, на оговаривание выкупа может потребоваться время, а это куда более ценный товар.

Они скакали на восток, в сторону границы. Персы окружили Росса плотным кольцом, исключив даже малейшую возможность побега. Он хотел было заговорить со скакавшими рядом людьми, но решил, что до поры до времени следует скрывать знание персидского языка. Когда сомневаешься, всегда лучше держать язык за зубами.

Они ехали уже около часа. Дорога становилась уже и круче, пока наконец они не стали подниматься один за другим вверх по горе. Недалеко от вершины тропинка круто повернула, и впереди неожиданно замаячила приземистая крепость. Кто-то позади Росса объявил:

— Сереван.

Росс затаил дыхание: крепость производила впечатление, ибо это была отнюдь не захудалая деревушка, но огромное сложное хозяйство, что-то наподобие феодального замка. Благодаря искусной ирригационной системе на каждом клочке арабской земли раскинулись плодородные поля и сады, причем не только на склонах гор, но и в расстилавшейся внизу долине. Крестьяне, трудившиеся на по-весеннему зеленых полях, выглядели сильными, зажиточными, не то, что в большинстве деревень, которые жили своей трудной жизнью в этой подвергаемой постоянным грабежам приграничной стране.

Подобно многим постройкам в Центральной Азии, массивные стены и сооружения крепости были воздвигнуты из покрытых штукатуркой глиняных кирпичей. В лучах полуденного солнца они сияли бледно-золотистым блеском. Отряд проехал через ворота во внутренний двор, и Росс обратил внимание, что строения в общем-то довольно старые, но несколько лет назад их явно отремонтировали. Вообще в этой части света хватало заброшенных древних укреплений: вероятно, до недавнего времени таковым являлся и Сереван.

Гул-и Сарахи поднял руку, и отряд остановился перед дворцом, который явно был средоточием всей крепости. Тарги спешился, из конюшен выбежали мальчики, чтобы забрать лошадей, а из замка вышел седобородый человек, с виду похожий на узбека. Гул-и Сарахи быстро переговорил с ним, потом повернулся и

приказал:

— Иди.

Росс повиновался, остальные следовали за ним по пятам. Чувствовалось, что замок простоял не одну сотню лет, впрочем, содержали его хорошо. Стены были выбелены, пол выложен причудливой мозаикой. Гул-и Сарахи привел всех в большой вестибюль, обставленный традиционно, с восточной простотой: вдоль стен — диваны с множеством подушек, на полу расстелены богатые яркие ковры.

Мужчины расступились, и тарги принялся внимательно рассматривать чужестранца, периодически пропуская кожаные ремешки хлыста сквозь свои тонкие длинные пальцы. Потом заговорил шелестящим, хриплым голосом:

— Туркмены торгуют людьми. Они хотели продать вас в рабство?

— Мнения разделились: туркмены решали, то ли продать меня, то ли убить на месте. Жалкая участь. — Росс в лучших английских традициях холодно растягивал слова. В комнате царила непринужденная атмосфера, но не зная, чего ждать, Карлайл решил не выказывать страха, словно его захватчики — не более чем свора собак, которые тотчас рассвирепеют, едва почувствуют, что жертва напугана. — У меня с собой есть рекомендательные письма от шаха и нескольких почетных муэдзинов, поэтому живой я представляю большую ценность, нежели мертвый.

— Полагаю, вы стоите немало, месье. — Гул-и Сарахи с кошачьей грацией принялся расхаживать вокруг Росса. Потом резко бросил:

— Снимите свой плащ и рубашку.

Для подобной просьбы могло быть несколько причин, и из-за всех них в совокупности Росс почувствовал себя неловко. Он решил было воспротивиться, но потом счел, что это глупо. Конечно, здесь он самый крупный мужчина, но местных было шестеро, к тому же они явно не пощадят человека, не подчиняющегося приказам их главаря.

Чувствуя себя рабом перед потенциальным покупателем, Росс стянул свою растерзанную одежду и бросил ее на пол. Едва он обнажил торс, как среди с интересом наблюдавших азиатов пронесся шепоток. Непонятно, что именно поразило их — бледность ли его английской кожи, лиловые ли синяки и недавние рваные раны или страшный шрам от пули, что едва не сразила его насмерть года полтора назад. А может быть, все, вместе взятое…

Гул-и Сарахи застыл перед Россом в напряженной позе. И снова Росс проклял паранджу, из-за которой невозможно было разобрать выражение лица захватчика.

Осторожно и тщательно рукояткой хлыста тарги обвел безобразный морщинистый шрам на месте, откуда была извлечена пуля. Эта отметина и входная рана на спине Росса со временем побледнели, но все равно впечатляли. Потом Гул-и Сарахи, также рукояткой хлыста, провел по обезображенным синяками и ссадинами груди и рукам пленника. В этом жесте чувствовалась какая-то странная нежность, и Росса она обеспокоила куда больше, нежели грубость.

Закутанный в покрывало человек грациозно обошел Росса и прикоснулся к другому шраму. Едва только раскачивающаяся кожаная плеть прошлась по ребрам Росса, он почувствовал, как кожа у него натянулась от отвращения. Учитывая странную подоплеку ситуации, он не знал, чего ему ждать — то ли ласки, то ли неожиданного удара хлыстом. И то, и другое казалось ему возможным и в равной же степени противным.

— Весьма сожалею, — непринужденно произнес он, — шрамы могут немного сбить цену, если вы пожелаете меня продать.

— Для хорошего покупателя ты все равно будешь стоить немало, ференги, — бросил ему Гул-и Сарахи.

Росс застыл как громом пораженный. Разозленный тарги вдруг заговорил не шепотом, а нормальным человеческим голосом. И этот хриплый голос показался Россу мучительно знакомым. Таким знакомым, что ошеломлял гораздо сильнее, чем все произошедшее за сегодняшний день.

Росс пытался убедить себя, что у него разыгралось воображение, что почудившееся — невозможно, и, резко обернувшись, уставился на своего захватчика.

Рост такой же, такая же легкая, худощавая фигура и гибкие, плавные движения! Он попытался вглядеться в глаза в разрезе паранджи. Черные, как у большинства туарегов, или изменчивого серого цвета, которые меняют свой оттенок от прозрачного кварца до дымчатого?

— Что с вами, ференги? Вы увидели призрак? — насмешливо спросил Гул-и Сарахи.

На этот раз голос можно было распознать безошибочно. Вздрогнув от ярости, которая душила его уже немало лет, Росс дерзко шагнул вперед, вцепился в покрывало захватчика чуть пониже глаз, потом резко рванул вниз.

Невозможное оказалось правдой. Его захватчиком был отнюдь не тарги, а давно предавшая его жена Джулиет.

Глава 3

Джулиет не вздрогнула, а просто поглядела на него холодными настороженными глазами. Ее огненно-рыжие волосы были скручены в тяжелый узел на затылке. Она сейчас походила на прекрасный, тонко отточенный клинок. Надменно подняв брови, она произнесла на английском:

— Поскольку ты в моей крепости, окруженный моими людьми, не находишь ли ты, что мудрее будет проявлять большую осторожность, Росс?

Не в силах сдерживаться от гнева и не заботясь о том, что с ним случится, он отдернул руку и резко бросил:

— Давай продолжай пакостить, Джулиет! Ты всегда так поступала.

Она сдвинула брови, потом, взглянув на мужчин, быстро взмахнула рукой, и те покинули комнату. Пожилой узбек явно медлил, и Джулиет по-персидски сказала ему:

— Не беспокойтесь, Салех. Мы с этим ференги хорошо знакомы. Пожалуйста, пришлите сюда теплую воду, бинты, мази да, может быть, еще чай.

— Твой приятель Салех не зря боится: я ведь и впрямь могу свернуть тебе шею! — по-прежнему задыхаясь от ярости, прохрипел Росс.