В некотором отношении шрамы украшают мужчину, служат ему напоминанием, что он должен отомстить за них. Его исполосованная спина никогда ему раньше не мешала. Лежа в постели с женщиной, он никогда до конца не раздевался. Не хотел он этого делать и сейчас. Но уж коли жена обнаружила его покрытую рубцами спину, почему это его так обеспокоило?

Потому что обычно он знал, чего хочет, и редко анализировал поступки. Но сейчас он пытался добраться до глубин сознания, стараясь понять, почему его реакция была такой сильной.

В конце концов Перегрин пришел к выводу, что нежность Сары задела чувствительную струну. В нем заговорил мальчик, которого выпороли много лет назад и который тогда искал сочувствия, но не нашел. Каким-то образом Саре удалось выманить на свет душу того обиженного мальчика и освободить ее от боли. Вот почему он, взрослый мужчина, так болезненно реагировал на ее открытие. Такая реакция была для него как гром среди ясного неба, и не дай Бог, чтобы такое повторилось.

Облокотившись на подушку, Перегрин посмотрел на Сару. Она выглядела юной и невинной; золотые волосы рассыпались по подушке, напоминая солнечные лучи. В теле этой хрупкой женщины скрывалась сильная натура. В ней было сострадание к чужой боли и умение быть благодарной. С какой силой страсти она отвечала на его ласки, хотя еще вчера была девственницей.

Возможно, ему следует стыдиться, что он воспользовался ее слабостью, но он уже не совсем слепой, чтобы не видеть, что и она этого хотела. Сара отвечала страстью на страсть и внесла в их любовь свою лепту — нежность, что тронуло его до глубины души. Именно это и было опасно, так как ему никак нельзя расслабляться. В будущем нужно быть осторожнее, надо держать Сару на расстоянии, чтобы она снова не влезла ему в душу. Это нетрудно сделать, ибо он не собирается постоянно наслаждаться ее обществом, а значит, риск не так уж и велик.

Приняв решение, Перегрин склонился над Сарой и легким поцелуем разбудил ее. Ее ресницы дрогнули, глаза открылись, на губах появилась смущенная улыбка.

— Доброе утро, муж, — сказала она, окончательно проснувшись.

— Доброе утро, жена, — ответил Микель, убирая волосы с ее лица.

Перегрин не успел решить, что скажет Саре, если она попросит его рассказать о годах, проведенных в рабстве. Соврать ей он не сможет, но и говорить правду не в его интересах. Зачем своим рассказом разрушать то прекрасное, что было между ними? Есть вещи, которые лучше держать при себе.

Мудрый взгляд сивиллы заглянул ему в душу. Казалось, Сара прочитала его мысли и, поколебавшись, приняла решение ни о чем не спрашивать.

— Пусть соседняя комната остается гостиной, — прошептала она, потупив взор. — Я пришла к выводу, что спать лучше вместе, чем одной.

— Согласен! — Перегрин, откинувшись на спину, привлек к себе Сару и крепко поцеловал.

Еще до того как их объятия перешли в нечто более серьезное, он знал, что ему досталась мудрая жена, которая не будет задавать лишних вопросов, а значит, он может считать себя счастливейшим человеком.

У Чарлза Велдона было несколько офисов, но все дни он проводил в конторе железнодорожной компании. Будучи директором-распорядителем, он принимал решения по всем вопросам, начиная с финансов и кончая дизайном железнодорожных вагонов, которые производились в Йоркшире.

Секретарь приготовила чай и принесла ему утренние газеты. Велдон пил чай и пробегал глазами заголовки, чтобы знать, что происходит в мире. Обычно он пропускал светскую хронику, но сейчас его взгляд привлекло название «Хеддонфилд». Он задержался на этом разделе и прочитал сообщение: «Леди Сара Сент-Джеймс, дочь герцога Хед-донфилда, три дня назад вышла замуж за принца Перегрина из Кафиристана».

Велдон криво усмехнулся: значит, они не теряли времени даром. Что заставило их так спешить? Возможно, эта сука уже беременна? Ладно, пусть себе наслаждаются, им недолго осталось быть вместе.

Отложив газету, Велдон стал просматривать утреннюю почту. Была уже середина дня, когда к нему пришел Кейн, чтобы сообщить плохие новости.

Кейн всегда был человеком немногословным, а сейчас он просто плюхнулся в кресло и произнес только одно слово:

— Беда.

— Что за беда? — спросил Велдон, оторвавшись от бумаг.

— Помните, вы посылали меня к фермеру в Гемпшир, чтобы подписать у него бумаги на право проезда через его земли? Кроули его фамилия.

— Конечно, помню. Через несколько дней мы приступим к строительству железной дороги на его земле. Так чего он хочет? Опять просит повысить цену? Этот олух должен сказать нам спасибо, что мы ему вообще заплатили.

— Не знаю, чего он хочет, но Кроули и его семья исчезли, захватив с собой все пожитки. Я порасспрашивал соседей, и все говорят, что его нет уже несколько недель. Никто не знает, куда он уехал и когда вернется обратно.

Раздумывая, Велдон нахмурился.

— Кроули продал свою ферму?

— Никто ничего не знает.

Велдон прикусил губу, раздумывая, что могло случиться с Кроули. У него определенно нет денег, чтобы уехать и начать все сначала на новом месте. Наверное, он испугался и сбежал. Велдон пожал плечами: какое ему дело до Кроули? С ним или без него, но железная дорога пройдет через его землю.

— На следующей неделе начнем класть рельсы на его земле, — сказал он. — Кроули исчез, а больше никто не знает, что бумаги не оформлены. Если он вернется, мы заставим его подписать их, но на этот раз он не получит ни гроша.

Отпустив Кейна, Велдон вернулся к работе. Подумаешь, исчез Кроули. Не такая уж это большая неприятность.

Глава 17

Утром Микель уехал по делам в Лондон. Сара проснулась поздно и решила понежиться в ванне. Муж вернется не скоро, так что и у нее есть время поехать в Чепелгейт повидаться с кузеном. После двухнедельного медового месяца вдали от всех пора возвращаться к светской жизни. Когда вечером Микель вернется, она уже будет ждать его дома.

Все это время она чувствовала, что с ее лица не сходит глупая счастливая улыбка. Но это ее мало тревожило. Она была страстно влюблена, и сердце переполняла радость, что брак оказался все-таки счастливым. Правда, она еще многого не знала о своем муже, и он ни разу не сказал ей, что любит, но это не главное. Поступки важнее, чем слова, а он не переставал доказывать, что относится к ней с глубокой нежностью и любовью. В минуты сладостного упоения Микель ласкал ее тело свободно, без всякого стеснения, чего никогда не сумел бы ни один англичанин. Немного смущаясь, Сара раскрывалась под его ласками, как раскрывается на солнце цветок.

И хотя она знала, что ее счастье не вечно, ей не хотелось думать об этом. Сейчас не имеет значения, какую цену она заплатит за него в будущем, — две недели счастья стоят того. А ведь оно может растянуться на месяцы, а если очень повезет, то и на годы…

Приняв ванну, Сара позвала Дженни, чтобы та помогла ей одеться. Пока служанка расчесывала роскошные волосы своей хозяйки, Сара спросила:

— Сейчас, когда ты уже привыкла, скажи мне, тебе нравится Сулгрейв?

— Здесь непривычно тихо после Лондона, — ответила девушка, — но место красивое и слуги приветливые.

— Через несколько дней мы снова вернемся в Лондон, — улыбнулась Сара, — так что скучать тебе осталось недолго.

— Очень хорошо, миледи, — сдержанно ответила девушка, укладывая косы Сары.

Сара смотрела в зеркало на хорошенькое личико Дженни и не могла не думать о ее печальном прошлом. По словам Микеля, она провела в борделе многие годы. Его слова тогда шокировали Сару. Сейчас же, узнав прелести любовных утех, она была буквально потрясена мыслью о том, что твоим телом могут распоряжаться незнакомые мужчины, — много мужчин! — принуждая к самым отвратительным вещам. Сара твердо знала, что, случись что-нибудь с Мнкелем, она бы никогда не смогла быть в такой близости с другим мужчиной.

Внезапно для себя Сара задала вопрос: — Дженни, скажи, как ты выжила в публичном доме, ведь ты такая хорошенькая и умная девушка?

Рука служанки дрогнула, выскользнувшие шпильки рассыпались по полу. Сара с испугом посмотрела на девушку.

— Дженни, ради Бога, прости меня. Я не имела права задавать тебе такие вопросы. Когда я нанимала тебя на работу, то обещала не обсуждать эту тему. Пожалуйста, забудь о моих словах. Это больше никогда не повторится.

Дженни молча собирала шпильки. Наконец она распрямилась и спокойно сказала:

— Нет ничего плохого в том, что вы спросили меня об этом, миледи. Просто вопрос был слишком неожиданным. Мне удалось выжить потому, что я родилась в Ист-Энде, а жизнь там тяжелая, и всегда ждешь худшего. Когда же оно приходит, то так получается, что ты к нему уже готова. То, что отец продал меня в бордель, плохо, но еще хуже чувствовали себя девочки из более или менее приличных семей. Они не могли приспособиться в борделе. Некоторые просто сходили с ума. — Лицо Дженни помрачнело. — Стены там толстые, но при желании можно все услышать. Многих из этих девочек брали только на одну ночь, что само по себе ужасно, ведь все они были девственницами. Наш бордель называется «дом девственниц». Таким же, как я, прожившим там долгие годы, легче приспособиться к той жизни.

— Что же творилось в этом доме? — спросила Сара, с ужасом осознавая, что теперь легко может догадаться, что там могло происходить.

— Такие разговоры не для леди, — ответила, нахмурившись, Дженни. — Принц убьет меня, когда узнает, что я обсуждала с вами такие вещи.

— Ради Бога, Дженни, ты смогла жить такой жизнью, а сейчас щадишь мои уши. Я достаточно взрослая, чтобы знать правду.

Сейчас Сара испытывала такую же испепеляющую ярость, какую ей довелось испытать, когда она узнала, как обращаются с детьми в сиротских домах.

— Те, кто рожден в богатстве, как я, — сказала она, — обязаны защищать бедных. В Хеддонфилде я занималась благотворительностью и не собираюсь бросать это занятие и здесь. Как я смогу помочь тем девочкам, если не буду знать, что творится вокруг? — Сара жестом приказала служанке сесть. — Я хочу все знать, — твердо заявила она, — если, конечно, ты сможешь вынести этот разговор. Придет день, и я сделаю все возможное, чтобы искоренить это зло.

Немного поколебавшись, Дженни опустилась на стул и вкратце рассказала Саре, что происходит в доме миссис Кент. Пока она говорила, к горлу Сары не раз подступал комок, но она заставляла себя слушать.

— Кто же они, эти мужчины, которые позволяют себе так обращаться с невинными девочками? — спросила она в гневе, выслушав рассказ Дженни.

На лице девушки появилась циничная улыбка.

— Да почти все, — ответила она. — Готова поклясться, что многие джентльмены, которые на балах целуют вам руки, завсегдатаи дома миссис Кент. Там есть все — и девочки, и мальчики. Вам могут предоставить все, что вы хотите, и в любом виде и пропорции, лишь бы платили деньги.

— Мальчики? — удивилась Сара. — При чем здесь мальчики?

Дженни смутилась.

— Вам лучше об этом не знать, миледи, — сказала она. — Откровенно говоря, это противоестественно.

Лицо Сары стало строгим. Отворачиваться от неприятных фактов — значит предавать невинные жертвы.

— Расскажи мне, — приказала она.

Дженни подчинилась и резко, в деталях рассказала, как взрослые мужчины используют маленьких мальчиков.

Руки Сары непроизвольно сжались в кулаки, так что ногти впились в ладони. Когда Дженни закончила, она в гневе спросила:

— Как такое может терпеть сердце величайшей столицы мира?

И хотя ее вопрос предназначался скорее ей самой, Дженни с горечью ответила:

— Законы принимаются теми, у кого власть. Им наплевать на нужды бедных. Они волки, а такие, как я и мне подобные, — овцы, предназначенные им на съедение.

— Твой горький опыт сделал тебя мудрой, Дженни, — сказала Сара, тяжело вздохнув. — Но не все такие, как они. Я сделаю все возможное, чтобы покончить с этим злом.

— Вы ведь не расскажете принцу о нашем разговоре, миледи? — с тревогой спросила Дженни. — Он будет очень недоволен мною.

— Нет, не расскажу, — заверила Сара. — Хотя он многое повидал, путешествуя по миру, и наш рассказ его вряд ли удивит.

Саре пришла в голову мысль, что ее муж, как и всякий мужчина, считает, что зло неистребимо и не стоит тратить время на борьбу с ним. И она, прожившая всю свою жизнь в тепле и достатке, не смеет указывать ему, что делать, ведь он и без того достаточно настрадался. Ничего удивительного, если его чувствительность к чужому горю притупилась.

Закончив с туалетом хозяйки, Дженни ушла, а Сара еще долго сидела, задумавшись. Много страшного узнала она в это утро. Но как бы ей ни хотелось поговорить с мужем, спросить у него совета, каким образом можно закрыть бордель миссис Кент, она должна молчать, иначе его гнев обрушится на голову бедной Дженни. Надо подождать, собрать побольше сведений и доказательств, а уж тогда приступать к разговору с Перегрином.