Возможно, он перебрал крюшона за ужином. Мне было трудно поверить, что я в самом деле могла ему понравиться. Он вел себя со мной как с горничными, которые начинали хихикать, стоило ему взглянуть в их сторону, и делали загадочное лицо, словно между ними существовало какое-то тайное взаимопонимание. Видимо, он ждал и от меня того же.

Пора было возвращаться в бальный зал, так как меня могли хватиться. Вряд ли мое отсутствие могло долго оставаться незамеченным. Я спустилась вниз и проскользнула в зал. Никто не удивился моему появлению. Баркеры были по-прежнему одни. Я подошла к ним.

– Хорошо потанцевали? – спросила миссис Баркер.

Я слабо улыбнулась и спросила, не хотят ли они пройти к столу.

По дороге в столовую мне попался Чарльз, оживленно болтающий о чем-то с Амелией Бэррингтон, дочерью нашего ближайшего соседа. Его взгляд прошел сквозь меня, как сквозь пустое место.

– Отличная комната, – говорил Баркер, – но наверху есть признаки сырости. Вам следует выяснить, в чем причина.

К нам присоединились Филипп и Касси. Касси выглядела немного усталой. Она будет рада, когда вечер закончится, подумала я. Как ей, должно быть, грустно сидеть и наблюдать, как другие танцуют, зная, что она не может к ним присоединиться. Филипп разговаривал с-мистером Баркером, скорее, предоставил ему возможность говорить, а сам слушал с заинтересованным видом о перспективах строительства, – хотя, возможно, он просто старался быть вежливым.

Впоследствии он говорил мне, что испытывает большую симпатию к людям, которые увлечены своим делом, как сам он, например, увлечен шелком.

Весь оставшийся вечер прошел как в тумане. Я никак не могла выбросить из головы неприятное происшествие с Чарльзом.

Когда я смогла наконец удалиться к себе, ко мне пришла бабушка и присела на край кровати. На ней была элегантная шелковая накидка, которую она сшила себе сама.

– Ну, что случилось? – спросила она. – Ты танцевала?

– Мало. Мистер Баркер не танцует, а мне нельзя было от него отходить.

– Ты танцевала с мистером Олдрингэмом?

– Нет... он почти все время был с Джулией.

Она разочарованно вздохнула.

– Я танцевала с Филиппом после ужина. Мы вместе сидели за ужином – он, Баркеры, Касси и я.

Бабушка была чем-то недовольна.

– Ты устала, тебе надо поспать, – сказала она, вставая.

Мне хотелось поскорее остаться одной, обдумать все, что произошло сегодняшним вечером, и понять, что же могло означать поведение Чарльза.

Бабушку постигло разочарование. Юная девушка, придя после своего первого бала, должна быть переполнена возбуждением и гореть желанием поделиться с кем-нибудь своими переживаниями. А я думала только о тех ужасных минутах в темном чулане. Просто не могла избавиться от этих мыслей.


Когда я встретила Чарльза на следующий день, он, казалось, не замечал меня. Я испытала облегчение. Он забыл. Это было его обычное обращение с женщинами, которых он ставил ниже себя. Возможно, я преувеличила значение этого события. Он сделал попытку меня соблазнить и потерпел неудачу. Наверное, ужасно разозлился, когда его ударила. Этой пощечиной я не только причинила ему физическую боль, но и нанесла оскорбление.

Наутро Джулия была раздражена из-за того, что Чарльз с Филиппом куда-то уехали и забрали с собой Дрэйка; и похоже, на весь день.

Днем Джулия, Касси и я отправились кататься верхом. Джулия всю дорогу только и говорила, что о вчерашнем вечере.

– Вечер получился превосходный, – щебетала она. – Не дождусь, когда же наконец я буду выезжать. Тогда у меня будет еще много таких вечеров. Дрэйк живет в Лондоне, и его обязательно будут всюду приглашать благодаря его отцу и дяде. Все предпочитают дружить с кабинетом министров, а не с генералами.

– Судя по тому, что пишут о министрах в прессе, я бы этого не сказала, – возразила я.

– Как раз поэтому люди ими интересуются. Моряки выходят на первый план только во время войны. Я очень надеюсь, что Дрэйк все-таки пойдет в политику. Мне кажется это таким волнующим.

Касси задумчиво произнесла:

– А ты хочешь там оказаться для того, чтобы тоже испытать приятное волнение?

Джулия покраснела.

– Я... я всегда хотела вести такой образ жизни. Понимаешь, это возбуждение выборной компании... выступления в парламенте и встречи с такими людьми, как лорд Бэконсфилд и мистер Гладстон. Мэри Энн Уиндэм Льюис впоследствии стала женой мистера Гладстона. Но все продолжали называть ее Мэри Энн, даже когда она стала леди Бэконсфилд. Это ужасно романтично. У нее было огромное состояние. Вот почему он женился на ней.

– Очень романтично, – саркастически заметила я, – ты согласна, Касси?

– Ну, очень часто браки по расчету в конце концов оказываются удачными, – сказала Джулия. – У них так и получилось, и она сама говорила, что, может быть, у них был брак по расчету, но после нескольких лет совместной жизни он женился бы на ней по любви. Дрэйку; все это страшно интересно. Тебе, наверное, тоже понравился вечер, Касси... и тебе, Ленор. Хотя тебе пришлось заниматься этими скучными Баркерами.

– Меня выручили Филипп и Касси. После того, как они к нам присоединились, стало значительно веселей.

– Вот тоже счастливая семья, – сказала Касси. – Миссис Баркер просто обожает своего мужа. Это сплошное очарование – наблюдать, как она его слушает, все время кивая головой. Мне кажется, если кто-нибудь скажет хоть слово против него или попытается ему противоречить, она просто сотрет этого человека в порошок.

– Такая разновидность брака, когда один из партнеров полностью подчиняется другому, как правило, подразумевает благополучие, – сказала я. – Полагаю, что все мужчины стремятся именно к такому браку.

– Не думаю, что Дрэйк хотел бы этого. Я заметила, как ему нравится, когда с ним споришь.

– А я нет, – сказала Касси.

– Касс, дорогая, ты не проводишь с ним столько времени, как я. – Она демонстрировала нам свою исключительность. – Он так занятно рассказывает. Мне понравилась история про жену Бэконсфилда. Думаю, что тогда он еще был просто мистер Бенджамин Дизраэли. Бедняжка сломала руку, когда садилась в экипаж, чтобы ехать в парламент с мужем, где тому предстояло выступить с важной речью. Она ничего не сказала ему, хотя боль, должно быть, была ужасной, и продолжала болтать и улыбаться как ни в чем не бывало, потому что боялась, что он расстроится и не сможет выступать.

– Какая красивая история, – сказала Касси. – Мне она нравится, а тебе, Ленор?

– Да, – ответила я. – Но я не хотела бы быть тенью своего мужа... как миссис Баркер, например. Лучше оставаться самой собой. Возможно, я бы тоже захотела чем-то заниматься... помимо домашних дел.

– О, я вовсе не хочу быть чьей-нибудь тенью, – горячо возразила Джулия. – Но жены политиков сами по себе занимают в обществе видное место. Мэри Энн Дизраэли следила за всем, происходящим в парламенте, и часто дожидалась там мужа, чтобы вместе поехать домой; что бы ни случилось, дома его всегда ожидал холодный ужин и жена, готовая выслушать, как проходили дебаты в парламенте. И миссис Гладстон тоже известна в обществе. Она в первую очередь следит за комфортом своего мужа. Дрэйк говорит, что у них в доме только она отдает приказания. Так что, как видишь, это очень интересная жизнь.

– Почему это ты вдруг так заинтересовалась политикой? – спросила Касси.

Джулия слегка покраснела.

– Ну, наверное, потому что много говорила об этом с Дрэйком.

Мы с Касси переглянулись. Нам было ясно, что Джулия влюблена. Этого следовало ожидать. Ей уже исполнилось семнадцать, а Дрэйк на четыре года старше, так что оба они находились в подходящем возрасте для брака.

Недалеко от дома мы встретили Дрэйка с Чарльзом, возвращающихся с верховой прогулки.

– Привет, – сказал Дрэйк. – Почему так поздно?

– Мы уехали только после обеда, – объяснила Джулия.

– Как красиво в лесу! – Дрэйк улыбался всем нам в своей обычной приветливой манере. Джулия не сводила с него глаз. Она слишком открыто проявляет свое обожание, подумала я. Наверное, все-таки следует ей намекнуть, чтобы она хоть немного прятала свои чувства.

– Вы уже домой? – поинтересовался Чарльз.

– Домой, – подтвердила Джулия.

Я молчала. Чарльз вел себя так, словно меня не существовало. Интересно, он так и будет теперь меня игнорировать? Меня бы это устроило. Больше того, я была бы очень этим довольна.

Мы направились к дому. Дрэйк ехал между Джулией и мною.

– Вчера был чудесный вечер, – сказал он.

– Да, действительно, – немедленно откликнулась Джулия.

– Я видел, что вы были очень заняты, – продолжил он, поворачиваясь ко мне.

– Ленор получила указание от мамы, – объяснила Джулия. – Мама боялась, что Баркеры покажутся гостям скучными. Поэтому Ленор поручили ими заняться.

– Как это благородно с ее стороны, – сказал Дрэйк.

– Вовсе нет. Просто мне было приказано.

– Не преувеличивай, – встряла Джулия. – Ты тоже; танцевала – с Чарльзом и с Филиппом. Мы все прекрасно провели время, правда, Дрэйк?

– Было очень мило, – ответил он.

– А как тебе понравилось, Чарльз? – спросила Джулия.

– О-о, все было замечательно.

– Развлекался, обхаживая хорошеньких женщин?

– Бесконечно.

Мы подошли к мавзолею.

– Какое необычное здание, – заметил Дрэйк.

– Это мавзолей, – объяснила Джулия – Интересный стиль.

– Его построили около ста лет назад, – сказал Чарльз. – Довольно жуткое место, да?

– Да, наверное, – согласился Дрэйк. – Он открыт?

– Господи помилуй, конечно, нет. Его открывают очень редко... вероятно, только когда туда кого-нибудь кладут. Только подумать, что я когда-нибудь там окажусь... И Филипп тоже. Какая жуткая мысль. А вы, девочки... ну, вы, полагаю, выйдете замуж и уже не будете Сэланжерами... так что вам это место не грозит.

– Мавзолеи всегда интересовали меня, – сказал Дрэйк, спешиваясь. – Я бы хотел осмотреть его. Необычная резьба по камню. Столько труда... для последнего пристанища умерших.

– Я называю его Домом мертвецов, – сказала Касси.

– Это звучит слишком жутко, – вздрогнула Джулия.

– Не хотела бы я оказаться здесь ночью, – прибавила Касси. – А ты, Ленор?

– Думаю, мне тоже было бы не по себе, – призналась я.

– Интересно, почему его называют мавзолеем? – спросила Джулия. – Но ему подходит это название, правда? Да, трудно себе вообразить бал в мавзолее.

– Я думаю, что это слово звучит так пугающе только из-за своего назначения, – предположил Дрэйк.

– Любопытно было бы узнать происхождение этого слова, – сказала Касси.

– А вот это я могу вам рассказать, – оживился Дрэйк. – Одно время я подумывал заняться археологией. Если из меня не получится политик, возможно, займусь ею снова. Когда-то вдова Карийского царя Мавзола воздвигла на горе Галикарнас сооружение, куда поставили гроб с телом ее мужа. Было это примерно в триста пятьдесят третьем году до нашей эры. Захоронение оказалось таким пышным и таким великолепным, что его прозвали одним из семи чудес света.

– Как бы я хотела на него посмотреть! – воскликнула я.

Он с улыбкой повернулся ко мне.

– Это совершенно невозможно. Мавзолей разрушился где-то между тринадцатым и четырнадцатым столетиями. Отдельные его части разобрали местные жители на строительный материал для своих домов.

– Мистеры Баркеры тринадцатого-четырнадцатого веков, – пробормотала я про себя.

– Конечно, они не считали себя вандалами. Но когда вы будете в Лондоне, Ленор, я свожу вас в Британский музей. Место, где был построен Мавзолей, было обнаружено не так давно, в тысяча восемьсот пятьдесят седьмом году, и все, что сумели спасти, перевезли в Англию, в Британский музей.

– Мне бы очень хотелось посмотреть.

– Когда-нибудь увидите.

– Я бы тоже хотела, – сказала Джулия.

– Для меня будет огромным удовольствием сводить туда вас обеих.

– И меня? – спросил Чарльз.

– Ну конечно. Я вижу, мне удалось заинтересовать вас. – Он повернулся к Чарльзу: – А нельзя зайти внутрь?

– Думаю, что можно, – сказал Чарльз. – У кого-нибудь должен быть ключ. Наверное, Кларксон знает, где он.

– Почему бы тебе не сходить за ним, Чарльз, – предложила Джулия, – тогда мы могли бы посмотреть прямо сейчас.

– Я был бы так рад, – сказал Дрэйк.

– Очень хорошо, я схожу, – сказал Чарльз.

И он зашагал по направлению к дому.

– Надеюсь, я не наскучил вам со своими разговорами, – обратился к нам Дрэйк.

– То, что вы говорите, весьма отличается от профессиональных выкладок Баркера, – сказала я.

Он засмеялся, а Джулия вмешалась в наш разговор.

– По-моему, прошлое – это так увлекательно. Как, должно быть, приятно делать разные открытия.

– Да, действительно увлекательно. Как здорово по-настоящему участвовать в каком-нибудь открытии... откопать какой-нибудь затерянный город... храм или захоронение. Конечно, я понимаю, такие вещи случаются только раз в жизни. А в основном это тяжелая утомительная работа без надежды на вознаграждение.