Лиз Тренау - Шелковые узы

– Вот те на, – удивилась торговка, помогая Анне выпрямиться. – Чуть не перевернули здесь все. Вам плохо, мисс? У вас странный цвет лица. Сегодня очень жарко, не так ли?

Она подвела Анну к краю прилавка и достала из-под него грубо сколоченный стул.

– Посидите и отдышитесь. Я вам дам воды.

Анна села, с благодарностью потягивая теплую воду. У нее немного кружилась голова, но она была очень рада своему открытию. Тут, на прилавке, девушка нашла все, что ей было нужно для рисования. Жаль, она не может начать рисовать прямо здесь и сейчас.

– Вам уже лучше, мисс? – спросила торговка спокойным голосом.

– Да, спасибо большое, – ответила Анна. – Я хотела спросить…

– Да?

– Можно мне остаться и попробовать нарисовать ваши чудесные товары?

– Нарисовать? – Торговка с подозрением покосилась на девушку. – Вы художница? Вы не впутаете меня в свои дела, как пройдоха Хогарт.

– Ничего подобного, я просто люблю рисовать цветы, – поспешила успокоить ее Анна. – Это не займет много времени.

– Главное, не путайтесь у меня под ногами, дорогуша, и все будет хорошо. Возможно, вам удастся привлечь покупателей, – пробормотала она себе под нос.

Когда Анна принялась рисовать, то почувствовала, что ее пальцы движутся сами по себе, чутко улавливая все, что видят глаза. Цветы на бумаге быстро начали обретать форму – крепкие стебли, листочки с острыми краями и солнечный свет, проникающий через прозрачные лепестки. Анна расслабилась, всецело отдавшись любимому занятию. Мир вокруг отступил и окутался какой-то дымкой, на которую девушка не обращала ни малейшего внимания.

Она заполнила зарисовками целый лист и как раз пыталась передать то, как вьюнок переплетается с крепкими стеблями ворсянки, когда внезапно ей в голову пришла интересная мысль. Перед Анной был целый узор различных стеблей и бутонов, напоминающих те, что она часто видела в поле возле дома, которые отражали красоту и единение природы.

Десять минут спустя тяжелая рука опустилась ей на плечо, заставив Анну вздрогнуть от неожиданности.

– Прошу прощения, мисс, но мне нужно сбегать кое-куда. Зов природы, так сказать. Я скоро вернусь.

Торговка протиснулась мимо нее и скрылась в толпе.

Анна отвлеклась от рисунка, испуганно посмотрела по сторонам, понимая, что совсем потеряла счет времени и не знает, как долго уже сидит здесь. Она не слышала, чтобы колокол в церкви пробил полдень, но в то же время почти не замечала шума толпы, так сильно погрузилась в любимое занятие. А вдруг уже пора обеда? Может, семья теперь сидит за столом, с укоризной поглядывая на пустой стул, где должна быть она?

Анне казалось, торговка ушла уже очень давно. Почему она все не возвращается? Девушка отложила альбом для рисования, поставила стул за прилавок и снова села на него, склонив голову и надеясь, что никто не подойдет и не попытается у нее ничего купить. Она не знала, что ей делать. Ей начало казаться, будто прошло уже добрых полчаса, хотя на самом деле торговка удалилась всего несколько минут назад. Девушка начала нетерпеливо притопывать ножкой, всматриваясь в толпу в надежде заметить торговку.

Наконец она не выдержала и, вырвав из альбома листок с рисунком, написала на обратной стороне: «Простите, мне нужно было уйти. Пожалуйста, примите это в благодарность за то, что позволили мне посидеть возле вашего прилавка». Она положила листок на прилавок и подошла к соседнему лотку.

– Леди, торгующая вон там, попросила меня присмотреть за товаром, но мне пора идти. Будьте добры, приглядите за ее вещами, пока она не вернется.

Девушка быстро покинула рынок, сбежала по ступенькам на улицу и поспешила домой. Анна старалась не торопиться, чтобы не привлекать к себе взглядов.

* * *

Она незаметно проскользнула в дом, прошла в темный коридор и на ощупь поднялась по лестнице, стараясь не шуметь. На втором этаже девушка чуть не упала, вовремя схватившись за перила. Она испугалась, что ее услышат. Но вокруг было тихо, и ей осталось подняться на один этаж выше, где находилась ее комната. В этот момент она услышала голос тети, доносившийся из главной спальни.

– Это ты, дорогая Анна? Обед будет через пятнадцать минут.

– Да, это я, – ответила племянница, затаив дыхание. – Я скоро присоединюсь к вам, тетя.

Анна быстро забежала к себе в комнату, сняла шляпку, переоделась в свое лучшее платье, собрала волосы в пучок, закрепив их накрахмаленной заколкой. После этого ополоснула лицо и руки из кувшина, который Бетти принесла днем, и спустилась вниз, чтобы присоединиться к семье за столом.

За обедом было очень скучно. В комнате стояла такая жара и духота, что домочадцы почти не разговаривали и мало ели. Ощущая возбуждение после утренних приключений, Анна была немного расстроена. Ей хотелось поделиться с кем-нибудь своими впечатлениями. Уильям был еще менее разговорчив, чем обычно, и только Лиззи болтала без умолку, жалуясь на погоду и латинские склонения, которые учитель по латыни заставлял ее зубрить наизусть.

– Это же мертвый язык, какой от него прок? – ныла она. – Это нечестно. Я и сама полуживая от жары. Терпеть ее не могу.

Она повернулась к Анне.

– Наверное, ты интересно провела утро, кузина. Я так тебе завидовала. Что ты купила?

Сердце Анны замерло.

– Купила? Я ничего не покупала. Я читала у себя в комнате.

– Но у тебя была корзина в руках, когда ты вернулась. Я подумала, что ты… – Девочка запнулась, заметив смущение на лице Анны и то, с каким удивлением на них посмотрела мать. – О, я, должно быть, спутала тебя с кем-то, – пробормотала она неубедительно.

К удивлению Анны, никто ей ничего не сказал ни во время обеда, ни после него. Позже, когда она пошла в сад подышать воздухом, Лиззи шепнула ей:

– Мне так жаль… я думала, мама знает о том, что ты куда-то ходила. У тебя будут неприятности?

– Не волнуйся, кузина, – ответила Анна, пытаясь скрыть замешательство. – Я уверена: все поняли всё правильно.

И лишь около пяти часов дня тетя Сара позвала ее в гостиную и не предложила сесть.

– Ты покидала дом сегодня утром безо всякого сопровождения, ведь так?

Анна уже решила ничего не скрывать.

– Было очень жарко, и я подумала, что умру, если не выйду наружу. Поэтому немного прогулялась и подышала воздухом. Это заняло совсем мало времени.

– Не в том дело. Разве я не дала четко понять, что тебе нельзя выходить на улицу в одиночку? Ты не знаешь города, местных нравов, ты можешь попасть в беду. И все равно ты решила пренебречь моим советом.

Анна потупилась, так было проще прикусить губу. Она уже поняла, что любые попытки объясниться ничего не дадут, а лишь усугубят ее положение. Наступила оглушительная тишина.

– Тебе больше нечего сказать? – с раздражением в голосе спросила тетя. – Кажется, ты не понимаешь, какие последствия могут иметь твои действия. Представь, что было бы, если бы тебя кто-то увидел одну, без сопровождения? Мы бы этого не пережили.

– Но я же почти никого не знаю в городе, тетя, потому меня едва ли кто-то мог бы узнать, – быстро выпалила она не подумав.

Лицо тети Сары побагровело, а лоб покрылся капельками пота.

– Что за наглость, девочка? – резко ответила тетя. – Это тебе не к лицу. – Она вытерла лоб кружевным платком и вздохнула. – По всей видимости, мой бедный брат плохо научил тебя вести себя в достойном обществе, потому-то я и вынуждена заняться этим сама. Когда в сентябре все наши друзья и знакомые вернутся в Лондон, мы будем к ним ездить в гости, чтобы познакомить тебя со всеми нужными людьми. Так поступают в городе. До тех пор ты будешь покидать дом лишь в сопровождении другого члена нашей семьи или Бетти и только с моего разрешения. Ты меня понимаешь?

Что же могло такого произойти, что англичанка оставила рисунок среди диких цветов?

Анри пришел на рынок купить пару дешевых штанов для подмастерья, который разорвал свои единственные о гвоздь, торчавший из балки. Мариетта сказала, что починить их невозможно, а парень стеснялся сам пойти и купить им замену. В конце концов, после долгих споров за столом у месье Лаваля закончилось терпение.

– О боже мой! – воскликнул он. – Почему ты делаешь из этого такую проблему, мальчик? Неужели у тебя настолько красивые ноги, что молодые дамы попа́дают в обморок, завидев их?

Паренек начал плакать.

– Может, я схожу? – предложил Анри. – Это займет не более четверти часа. Вы и моргнуть не успеете, как я снова буду стоять за станком.

– Спасибо за помощь в этом дурацком вопросе, – вздохнул месье Лаваль, протягивая Анри кошелек.

Юноша пришел на рынок и поднялся по деревянным ступенькам на второй этаж. Посмотрев вниз, он заметил какую-то женщину, сидевшую среди торговцев цветами. Он не видел лица, потому что она склонилась над книгой, но по изгибу шеи, бледности кожи и длинным тонким пальцам узнал Анну.

Анри смотрел на нее несколько секунд, потом прошел по второму этажу мимо торговцев ношеной одеждой, пока не оказался как раз над тем местом, где сидела девушка. Она не видела его, а вот для Анри открылся чудесный вид. Теперь все стало понятно: у нее на коленях лежал альбом для рисования и она делала набросок цветов.

И какой чудесный у нее получался рисунок! Несмотря на то что Анна успела обозначить лишь контуры растений и еще их не закрасила, Анри сразу заметил: ей удалось передать форму каждого стебелька, листочка и цветка, что позволяло узнать их даже такому невежде, как он, который никогда не изучал природу, за исключением тех случаев, когда ему нужно было ткать растительные модели. Они мало походили на реалистичную картину, создаваемую девушкой.

Он с замиранием сердца наблюдал, как на листке бумаги оживают изящные растения. Анна рисовала размашисто и вместе с тем точно, тщательно выписывая каждый листочек и стебелек. Она работала быстро, почти лихорадочно, словно хотела запечатлеть на бумаге как можно больше подробностей. Очень скоро лист был исписан изображениями разных растений.

«Если бы я мог так рисовать, то стал бы модельером шелковых изделий и разбогател бы, как Леман или Бодуин, – подумал Анри. Ему в голову пришла еще одна мысль: – А что, если она мне покажет, как это делается? Идиот! – мысленно выругал он себя. – С чего английская леди захочет учить французского бедняка вроде меня?»

Однако он все равно не переставал мечтать, наблюдая за уверенными движениями Анны: как будто сидел рядом с ней, а она, положив ладонь ему на руку, направляла ее в нужную сторону…

Она перевернула лист и начала новый рисунок, изобразив две неровные линии, которые находились на одинаковом расстоянии друг от друга и по диагонали пересекали лист крест-накрест. После этого нарисовала еще две похожие линии, которые пересекали предыдущие, образовав сетку. Девушка заштриховала края линий, и стало ясно, что она рисует стебли вьющегося растения. Анри проследил за ее взглядом, когда она посмотрела на рисунок. Это была колумбина, переплетенная с ворсянкой. Он понял, что Анна пытается изобразить похожие на сердце листья колумбины и нежные цветы с прозрачными лепестками, заштриховывая их легкими, быстрыми движениями карандаша.

Вскоре на листочке появились новые растения, вписанные в сетчатый узор: красивые маргаритки и понурившиеся колокольчики (хотя этих цветов и не было на прилавке), завитые лепестки собачьей розы и крупные, длинные, нежные, словно кожа младенца, листки какого-то незнакомого Анри растения. Он не сразу понял, почему ее рисунки казались такими реалистичными и убедительными: хотя изображения сами по себе были идеальными, Анна передавала также и недостатки природы – порванный листочек, увядший цветок, смятый лепесток.

Анри не мог сдвинуться с места. Он забыл о жаре и запахах рынка, о штанах подмастерья, раздражении месье Лаваля и кошельке в кармане. Приближавшийся срок сдачи парчи перестал быть важным.

Не сразу, но постепенно Анри понял, какой потенциал таится в этом рисунке. Он едва мог сдержать радость. Девушка не осознавала всей важности своей работы, которая являлась самым красивым, изысканным и элегантным вариантом модели, какой он когда-либо видел в своей жизни. Рисунок передавал то, о чем говорила мисс Шарлотта: дикие цветы, сельские мотивы, реалистичное отображение образов и красивых мотивов природы, отражавших идеальные формы женского тела.

Наивная простота рисунка заставила его сердце стучать в груди быстрее. Он уже представлял, как сможет перенести набросок на специальную бумагу, а потом на ткань.

Внезапно его озарила чудесная идея. У Анри закружилась голова от неожиданности. Это же идеальный вариант для его выпускной работы. Рисунок был просто создан для него.