Лиз Тренау - Шелковые узы

В какой-то момент во время обеда Анна подняла голову и обвела взглядом гостей. В основном это были пожилые леди, одетые в свои лучшие наряды, с аккуратно причесанными волосами, в накрахмаленных шляпках, а также несколько вдовцов, им явно было неудобно сидеть в париках, которые они, скорее всего, надевали один раз в году. Кроме того, среди гостей можно было увидеть молодую вдову с болезненным лицом, она едва управлялась с четырьмя непослушными детьми, а также пару холостяков и несколько больных людей, страдавших слабоумием, слепотой или глухотой.

Наблюдая за сидевшими за столом гостями, Анна была поражена тем, с какой легкостью и непринужденностью они общаются, не задумываясь о каких-либо социальных барьерах. Конечно, в их деревне были и снобы. В этот день такие люди ужинали в своих особняках, потягивая дорогое вино.

«Но все остальные общаются друг с другом, независимо от того, какой у кого доход или статус, – подумала девушка. – Разве это не помогает сделать общество лучше, сильнее, здоровее?»

Однако она не могла представить себя здесь же через десять, двадцать или пятьдесят лет, когда ей придется видеть тех же людей за теми же занятиями. Жизнь на побережье в маленькой рыбацкой деревушке давала чудесную возможность изучать окружающую природу, но что касается общения и возможностей, здесь их почти не было. Как и молодых холостяков, работы, интересных людей, и, что самое главное, все было предсказуемо и неинтересно.

* * *

В первый день января начался снегопад, который не заканчивался почти два дня. Деревню отрезало от внешнего мира, как минимум, на несколько дней. Лишь благодаря оттепели могла открыться дорога к ближайшему городу, но никто по этому поводу особо не беспокоился. Так случалось почти каждый год, поэтому во всех домах хранились дополнительные запасы еды, топлива и свечей, приготовленные для подобной ситуации. Пока отец занимался работой, Джейн с Анной взялись за починку занавесок и постельного белья, а также за уборку в шкафах. Джейн не умела читать, но ей нравилось играть в карты и шашки. Обычно Анна позволяла ей выиграть.

Наконец спустя пять дней потеплело, и снег превратился в грязь. Телеги снова могли ездить по главной улице деревни. После обеда пришел почтальон с письмами, скопившимися на почте в Халесворте.

Анна взяла в руки самую свежую газету и направилась к камину. Когда она перелистала несколько страниц, ее внимание привлек маленький заголовок. Заметка была очень короткой.

КАЗНЬ СПИТАЛФИЛДСКИХ ТКАЧЕЙ

Три французских ткача были сегодня приговорены к казни через повешение за проникновение в чужое жилье, нанесение ущерба и покушение на убийство. Все они связаны с «Отважным сопротивлением», группой, которая прибегает к крайним мерам, чтобы заставить мастеров признать так называемую «Книгу цен».

В этот момент к ней подошел отец.

– Вот, попало в мою почту, – сказал он. – Письмо для тебя.

– Кто же это написал мне? – удивилась она, изучая сложенное и запечатанное послание. Судя по почерку, письмо было написано женщиной. Но это не Лиззи и не тетя. – Я не жду ни от кого новостей, и я не так хорошо с кем-то знакома в Лондоне, чтобы переписываться.

– Открывай уже, – вмешалась Джейн. – Хватит тратить время впустую.

7 января 1761 года

Дорогая Анна!

Простите, что побеспокоила Вас, но у меня для Вас грустные новости. Анри попал в тюрьму по ложному обвинению в связях с «Отважным сопротивлением». Его могут приговорить к смерти. Месье Лаваль в отчаянии. Я подумала, что, вероятно, Вы знаете кого-нибудь, кто мог бы ему помочь. Я знаю, что Вы бы помогли, если бы располагали возможностью. Пожалуйста, если можете, приезжайте побыстрее.

С уважением, Шарлотта

Ужас сковал Анну. Как они могли подумать, что Анри способен прибегнуть к насилию? И тут она вспомнила плакат, который увидела из кареты в руках у Ги, когда ехала в гости к Хинчлиффам: «Отважное сопротивление»: честная плата для всех. Если Ги был связан с этой группой, то Анри тоже мог быть ее членом.

Анна посмотрела на дату в газете: десятое января. Значит, прошло уже три дня с тех пор, как мисс Шарлотта написала это письмо. Мог Анри быть одним из тех трех бедняг, осужденных и приговоренных к повешению?

Каждое утро несколько секунд перед тем, как открыть глаза, Анри представлял, что он лежит на своей уютной кровати возле кухни в подвале на Вуд-Стрит.

Потом он слышал скрип металлической двери, крики и ругань заключенных или угрозы стражника и вспоминал, где находится. Юноша привык к запахам, поначалу вызывавшим у него тошноту. С тех пор как месье Лаваль принес ему одежду и одеяла, холод почти перестал его беспокоить. Но он так и не смог привыкнуть к звукам тюрьмы.

Его арестовали стражники и, хотя он утверждал, что невиновен, обвинили в нанесении ущерба имуществу и участии в массовой драке. Анри посадили в тюрьму, где он ожидал суда. Ему сказали, что его, скорее всего, приговорят к ссылке или даже казни, потому что власти решительно хотели прекратить волнения среди ткачей.

Даже в самые тяжелые времена, когда отец и сестра утонули в море, а мать потеряла всякую волю к жизни, Анри не ощущал такой пустоты в душе. Всего за несколько часов он подвел всех, кто его поддерживал: мать, месье Лаваля, Мариетту, мисс Шарлотту и, конечно, Ги.

Несколько раз юноша начинал выкрикивать имя друга, надеясь, что его камера находится неподалеку, но в ответ слышал лишь ругань заключенных. Когда он спросил стражников, можно ли ему увидеть друга, Анри отказали.

– Не подлизывайся, французская шваль.

Месье Лаваль сказал ему, что они пытаются собрать деньги для залога. Однако власти отказываются рассматривать этот вопрос, потому что хотят показать всем пример, как решительно подавляют всякие зачатки восстания.

Анри узнал, что в ту ночь были ранены три человека и еще шестнадцать арестованы. Некоторые сидели в общей камере, где он провел первые несколько дней. Заключенные шептались о «смертном приговоре», но юноша старался об этом не думать. Месье Лаваль тоже делал попытки успокоить его. У Анри был хороший характер, и он никогда не был замечен в противоправных действиях, поэтому то, что он оказался среди протестующих, нельзя рассматривать как уголовное преступление.

Друзья из французской церкви приносили ему еду, воду и чистую одежду, уверяя юношу, что его скоро выпустят. Они даже собрали денег, чтобы его перевели в камеру-одиночку. Анри был очень благодарен им за это. По крайней мере, теперь ему не надо было опасаться нападения других заключенных и он мог нормально общаться с посетителями. Также теперь исчезла угроза того, что кто-то может украсть у него одеяла и одежду.

Несколько дней спустя к Анри пришел юрист. Этот человек в своем парике, модном шелковом костюме и белых рейтузах выглядел в тюрьме нелепо. Он признался, что не является практикующим адвокатом, и, хотя разбирается во французском законодательстве, ему, возможно, понадобится изучить также хитросплетения английских законов. Целый час юрист расспрашивал Анри о событиях той ночи: с кем он был, что видел, кто что делал и говорил и когда точно он пошел в проулок.

Анри настолько поразили события той ночи, что он едва мог что-то вспомнить. Следующие несколько дней он провел, пытаясь сосредоточиться. Юноша записал все свои скудные воспоминания, поэтому, когда юрист вернулся несколько дней спустя, Анри поведал ему более связную историю. Юрист, по всей видимости, решил: если им удастся найти того мужчину или шлюху и кто-нибудь из них согласится дать показания, они смогут доказать, что он не заходил в «Дельфин». Тогда, возможно, с него снимут обвинения. Анри понял: его свобода и даже жизнь зависят от показаний двух незнакомцев, которых едва ли удастся найти. Мысль об этом не давала ему покоя.

У юноши часто менялось настроение. Он то пребывал в унынии, то ощущал неожиданный прилив сил. Парень уже столько пережил в жизни, поэтому был уверен: его добрые друзья обязательно позаботятся о том, чтобы он не разделил судьбу Ги. Однако ночью его начинали душить сомнения, словно ядовитый туман, и он дрожал от страха.

Сложнее всего Анри приходилось, когда его посещали мать или месье Лаваль. Выражение разочарования и печали на лице хозяина и обеспокоенность Клотильды были почти непереносимы. Они пытались подбодрить его, но стыд мешал ему нормально разговаривать, не говоря уже о том, чтобы воспринимать их слова. Месье Лаваль сказал: Мариетта извела его, прося разрешения посетить Анри, но он отказал ей, потому что это могло ее расстроить. Хозяин достал из кармана записку, которую Анри открыл после его ухода. Прочитав ее, парень разрыдался. Там было написано «N’oubliez pas que je suis toujours ton amie»[49].

Он был рад подмастерью Бенджамину, который принес пироги с мясом, свежие яблоки, две бутылки пива и длинный шерстяной шарф, связанный для него Мариеттой. Утолив голод, юноша начал расспрашивать мальчика о том, что происходит дома, но обычно разговорчивый Бенджамин отвечал односложно и с большой неохотой.

– Они в порядке, – сказал он. – Мы много работаем, чтобы успеть. Мастер помогает, когда может, и даже наш помощник учится ткать. Мариетта передает привет.

– А есть новости о Ги Леметре? – спросил Анри. – Его апелляцию уже передали в суд?

В полумраке камеры он заметил, как побледнел Бенджамин.

– Об этом я как раз хотел рассказать, – ответил он тихо. – Хозяин сказал, что я должен. Боюсь, у меня плохие новости. Вашего друга казнили вчера рано утром. Его повесили вместе с остальными возле «Дельфина».

Хотя Анри знал, что этим все закончится, ужасная реальность поразила его. Пиво и мясо, которые он с таким аппетитом ел несколько минут назад, застыли у него в желудке. Ги, его друг, болтается на веревке? С этим мальчиком он вместе рос, ходил в одну школу, играл, бегал за девочками, они всегда поддерживали друг друга… И теперь он мертв?

– По всей видимости, люди из «Отважного сопротивления» напали на стражников, устанавливавших виселицу, поэтому власти решили провести казнь на рассвете, чтобы избежать насилия. Когда об этом стало известно, там собралась огромная толпа.

Анри вспомнил осужденного, которого видел с месье Лавалем. Тот человек был смелым, он улыбался, даже несмотря на то что был прикован к собственному гробу, а в него швыряли тухлыми яйцами и капустными кочанами. В последний раз, когда Анри видел Ги, друг был бледным как полотно. После прочтения приговора он упал в обморок. Как же он себя чувствовал в день казни? Немыслимо.

Анри сглотнул, сдерживая слезы. Наконец он спросил:

– Ты ходил?

Бенджамин кивнул.

– Месье Лаваль заставил меня пойти, потому что ему нужно было остаться с миссис Леметр. Им пришлось пригласить доктора, она была очень плоха. Он сказал, я должен пойти, чтобы выразить почтение от лица семьи.

Анри задал самый сложный вопрос:

– Он умер быстро?

– Думаю, да, хотя толпа оказалась столь велика, что я плохо видел. Люди из «Отважного сопротивления» хотели захватить телеги с заключенными, но там было столько солдат, что у них ничего не вышло. – Он покачал головой, словно не в силах поверить, что видел это. – Когда они смогли пробиться к виселице и срезать веревки осужденных, те уже были мертвы. Они принесли труп Ги матери, чтобы она смогла его нормально похоронить.

Слушая парня, Анри почувствовал, как у него внутри все похолодело и его начала бить мелкая дрожь. То, что рассказал Бенджамин, было просто ужасно.

– Это еще не все, – продолжил мальчик, явно настроенный не утаивать от Анри ничего. – Потом они разломали одну из виселиц и потащили ее куски к Криспин-Стрит, распевая на ходу и размахивая факелами. Затем снова собрали виселицу перед домом Шаве, разбили окна и закидали их горящими факелами, желая все сжечь. Это был кошмар. После этого, конечно, появились солдаты и десятки людей были арестованы. Говорят, тюрьмы забиты наемными работниками.

Позже, когда Бенджамин ушел, Анри, скрутившись калачиком на полу, разрыдался, обхватив руками голову и пытаясь отогнать воспоминания о бледном друге, которого он впредь никогда не увидит. Жаль, он не смог сделать больше, чтобы помочь ему, как-то скрасить его последние дни. Анри очень сожалел, что не вмешался раньше, когда Ги только-только завел дружбу с сомнительной компанией.